— Только один раз, — подтвердил дзен. — Я из фаланги, патрулирующей атмосферу. Если ты понимаешь, о чем я говорю.
— Очень плохо, но я понимаю тебя.
— Тогда ты, наверное, сможешь понять и это. Я преследовал пиратов. Подбил их, но и они меня подбили.
Ушастый заметил, как при упоминании пиратов все мужчины уставились на него, а узкие глаза атамана на мгновение прикрылись и, когда открылись вновь, то смотрели уже с новым выражением. Он спросил, тщательно подбирая слова:
— Куда ты направляешься теперь?
Заан не видел смысла врать кочевникам. Все, что ему требовалось сейчас, — это как можно быстрее добраться до мачты радиорелейной связи и связаться с орбитой. Не было смысла что-либо скрывать, так что он сказал, делая шаг вперед:
— Вы видели когда-нибудь очень длинные шесты, торчащие из земли? Под ними стоят небольшие… — Он замялся, соображая, знакомы ли регам понятия зданий, строений. — Небольшие домики. И все это окружено полем… стеной, как вокруг Парника. То есть, похожей на ту, что находится возле гор, только поменьше и синей…
— Стеной? Мне неясно, что значит «синей». То же, что и «поменьше»? Зачем два раза говорить одно и то же? Небесные шесты, это ты имеешь в виду? Конечно, мы видели их. Один недалеко… — Рег махнул рукой в сторону, откуда двигался табор.
Ушастый уставился на атамана. Потом обвел взглядом окружающий пейзаж, про себя перечисляя краски и оттенки, замечая то, на что не обращал внимания раньше, и с изумлением начиная понимать.
Серый цвет преобладал. Были еще серо-зеленые оттенки растительности, черные и бледно-лиловые поверхности топей, темно-коричневые пиявки и коричнево-зеленые ткани, белые, еще не успевшие потемнеть зубы детей, красный цвет, когда они зажигали костер, — и красная кровь… но не синее небо над головой.
Вместо неба — лишь тучи, облачный слой, тоже серый, возможно — черный или лиловый в бурю… С началом Затемнения синий цвет исчез из этого мира. Искусственные красители, конечно же, отсутствовали, а на всей планете нечему было отражать и преломлять свет именно таким образом.
Он подумал — чего же лишили их халгане?! Ни разу за свою короткую жизнь не увидеть ни неба, ни солнца… Они могли еще помнить, что такое орбита, космический корабль, Ось — одно поколение должно было передавать другому рассказы об окружающей Регостан Вселенной. Но вряд ли отец рассказывал сыну, что такое синий цвет. Или каков он. Это ведь не то, что можно связно выразить словоформами, — лишь увидеть собственными глазами или нарисовать, изобразить, а красок здесь не встречалось…
Пораженный этим, Заан подумал: но как же так? Гармоники репрессивного поля Парника были, в зависимости от погоды, бежевыми или молочно-белыми. Но мачты радиорелейной связи защищало более энергоемкое силовое поле. Чтобы окружить таким Парник, потребовалась бы слишком большая мощность, а площадь вокруг мачт, естественно, была значительно меньше. Вторичное свечение силового поля имело синий окрас и, если они видели его… Ушастый покачал головой, размышляя. Или, возможно, поля вокруг матч все же не силовые? Он не знал точно, он только предполагал. Может, халгане решили сэкономить? Но что тогда они использовали для защиты мачт? А защита имелась, без нее кочевники уже давно распотрошили бы все мачты и оборудование…
— Вы проведете меня к ней? — спросил Ушастый.
Тот, кто сидел в клетке, выпрямился, и Заан смог разглядеть старика, тощего и голого, со множеством гнойных ранок по всему грязному телу. Старик пристально смотрел на него,
— Мы можем навлечь на себя гнев Властных, — сказал атаман.
— Властным сейчас нет дела до вас. И они…
Атаман поднял руку, призывая дзена к молчанию. Потом произнес:
— Ты отдашь нам то, на чем прилетел сюда?
Заан развел руками:
— Я не могу. К тому же вам не будет от него никакой пользы. Оно обуглилось, остался только остов да спутанные стропы… — Он замолчал, увидев, что атаман смотрит с непониманием. Словоформы «стропы» он не знал, к тому же для регов бесценны даже эти останки. Ремни, крепкая, синтетическая ткань парашюта… он понял, что пытается вспомнить, были ли на геометрическом узоре парашютного купола синие фрагменты. Заан с сожалением и внезапным уколом совести покачал головой.
— Не могу, — повторил он. — Там все сгорело.
Атаман произнес:
— Вряд ли сгорело все. Дело не в том, что ты не можешь. Дело в том, что ты не хочешь. Тебе запрещают Властные.
— Может быть, тебя порадует хотя бы эта новость: Властные теперь не столь сильны, как раньше. Возможно, очень скоро их совсем изгонят с орбиты Регостана. Ты ведь понимаешь, что такое орбита? Как только это произойдет, к вам начнут опускаться корабли с помощью.
Гира покачал головой с сомнением и смирением:
— Я не верю в это. Скажи, Заан, для чего нам помогать тебе?
— За мной опустятся, чтобы подобрать. И тогда я отдам вам то, что у меня есть при себе.
— На глазах у тех, кто спустится за тобой?
— Да. Это, скорее всего, будут гуманоиды из моей фаланги. Я отдам вам большую часть одежды, паука…
— И это? — Грязный палец указал на рюкзак с плазменным генератором на плече дзена.
— Извини, — сказал Ушастый. — Это я отдать не могу. Но все остальное, оно ведь тоже будет ценным для вас.
Атаман шагнул назад. Кочевники-мужчины приблизились, они склонили головы, тихо разговаривая. За повозкой женщины и дети стояли молча.
— Мы решили, — произнес атаман.
Позади него старик в клетке вдруг прыгнул на прутья и затряс их немощными руками, выкрикивая что-то бессвязное и неотрывно глядя в глаза дзена. Один из мужчин, вскочив на повозку, сквозь решетку ударил его. Старик упал и смолк.
— Если ты пришел сверху, то расскажешь нам, что происходит там. И отдашь свою одежду и свой нож. А мы…
Не слушая его, Заан смотрел на то, как в клетке старик, приподнявшись на локте, показывает ему тощую руку, сгибая и распрямляя пальцы. Казалось, он что-то считает, при этом продолжая глядеть на Ушастого блестящими, безумными глазами.
Заан вдруг по-новому взглянул на мужчин, полукруг которых охранял обе стороны повозки. Они были вооружены короткими дубинками и дротиками — если так можно назвать тонкие палочки с плохо заостренными концами. А еще в руках у нескольких зажаты широкие плетеные полоски, скорее всего пращи…
Старик в клетке вновь поднял руку, показал Заану четыре пальца, затем три и два. Дзен прищурился. Он, разговаривая с атаманом, не пытался удержать в поле зрения весь табор, и теперь ему показалось, что тех, кто стоял слева от повозки, стало меньше, чем вначале. Если один рег, улучив момент, скрылся за кустами и пополз в обход…
Именно поэтому воспитанники ледовитых дзентанских универсалов считались лучшими бойцами Оси. И дело не только в умении драться, в количестве всевозможного оружия и техники, которыми они владели. Дело в чутье, том мгновенном ощущении, возникающем за секунду до начала действия противника, когда ты знаешь, что именно он сейчас предпримет. Чутью, мгновенному просчету возможных вариантов и выявлению наиболее вероятного, как и любому другому умению, можно научиться. Существовали специальные школы для его развития, и Ушастый в свое время был лучшим из лучших.
