— Ты обещал, что мы ужасно разбогатеем, — язвительно напомнил Итар.
— Но не так быстро.
Затруднительные обстоятельства, о которых поведал Кумар, не смутили чуда. Он прекрасно понимал, что деньги — и в больших количествах — все равно придется добывать. Именно добывать: в долг такую сумму им никто не даст, а отправляться на поиски Железной Крепости с артефактами, которые сможет создать Итар, да двумя саблями — наивно. В общем, нужны серьезные вложения.
Где взять?
На первый взгляд казалось, что двум магам не составит труда добыть нужную сумму денег. Вокруг человский город, подавляющее большинство жителей которого слыхом не слыхивали о магии, — иди и собирай купюры в нужном количестве. Но, помимо человского, в Москве находился Тайный Город, в котором очень трепетно относились к соблюдению режима секретности. Крупный выигрыш в казино? Только с санкции и с уплатой налогов. Ограбление банка с применением заклинаний? Только с санкции и с уплатой налогов. Махинации, аферы, авантюры? Если используется магия — необходимо поставить в известность Службу утилизации. Провести операцию в другом городе? Разовый выигрыш в казино не покроет издержки на экспедицию, а проводить серию побед, пусть и по всей стране, Ундер опасался: можно наследить. Другие же способы чуд не рассматривал, потому что…
— Честным способом такую сумму не поднять, — негромко произнес Итар, глядя в глаза Витольда.
— Воровать я не собираюсь.
Кое-какие моральные принципы молодому рыцарю вбили очень крепко.
— Спящий-проснувшийся, никто не говорит о воровстве, — мягко произнес Кумар. — Мы возьмем в долг. А потом вернем.
— В долг? У кого?
Шас таинственно улыбнулся.
— Есть способ незаметно позаимствовать нужную сумму, а потом, когда у нас появится возможность, вернуть ее.
— У кого позаимствовать?
— Ты никогда не задумывался над тем, что челы делают со старыми деньгами? С ветхими, потрепанными, порванными?
— Сжигают, наверное.
— Сначала рубят, — наставительно сообщил Итар. — Но в целом правильно — сжигают. А где?
Витольд задумался. Он понимал, что говорить: «Где найдут, там и сжигают» — неверно. В нюансы же он, в отличие от шустрого Кумара, не вникал.
— Короче, — продолжил шас, — выведенные из оборота ветхие банкноты пересылают в Центральный банк. Там их накапливают, рубят, а затем сжигают. Где находится крематорий, неизвестно, да впрочем — плевать на крематорий. Я знаю место, куда деньги свозят на порубку.
— Ну и что? — Чуд до сих пор не мог сообразить, к чему его призывает компаньон.
— Спящий-проснувшийся, ну нельзя же быть таким тугодумом! Мы заберем немножко денег, килограммов пятьдесят, и это не будет считаться воровством, понимаешь? Этого даже никто не заметит.
— Как не будет воровством?
Ундер точно помнил, что воровством называют любой случай, когда берешь чужое без спросу. Или не заплатив.
— Деньги все равно должны уничтожить, понимаешь? Значит, мы даже процентов ни у кого не украдем. Просто временно попользуемся.
— И вернем обратно?
— Обязательно, — твердо пообещал Итар.
— Каким образом?
— Когда все закончится, я лично сожгу столько денег, сколько мы… э-э… одолжим.
— Сожжешь? — недоверчиво спросил чуд.
— Сожгу, — менее уверенно подтвердил шас. — Ты ведь сам говорил, что понятие «деньги» перестанет для нас существовать.
Витольд поерзал на старом диване, подергал себя за мочку уха, недоверчиво покосился на компаньона, но потом все-таки выдавил:
— В общем, мне твоя схема… наверное, нравится.
Кумар облегченно вздохнул:
— Спящий-проснувшийся, а я уж думал, ты снова откажешься!
— Но, насколько я понимаю, не все так просто, как ты рассказываешь. Иначе бы к хранилищу очередь из наших выстраивалась.
— Да уж, — согласился Итар, — определенные сложности есть.
…Они поняли, что он заперт. Это плохо.
Они решили оставить его в живых. Еще хуже. Ярга не сомневался, что сумеет ускользнуть в момент смерти тела — ведь перестанет действовать проклятая «Рыбацкая сеть».
Но щенки по-прежнему планировали сделать все сами, не обращаясь за помощью к матерым волкам. Хорошо. Очень хорошо.
Рано или поздно он освободится и доберется до темных.
До родных темных.
До проклятых…
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, Москва, Ленинградский проспект,
7 августа, понедельник, 22:08
Фасад сталинского здания, в котором располагалась штаб-квартира Темного Двора, венчали две тяжелые башни. Одну из них оккупировали «ласвегасы», личные аналитики Сантьяги, под завязку заполнившие отвоеванное помещение компьютерным и магическим оборудованием. Вторая — пустовала. Не пребывала в запустении, если кто подумал, а просто не использовалась. И связано это было с тем, что на ее плоскую крышу изредка выходил сам князь. Прогуливался ли он для удовольствия или разговаривал со звездами, с искрами, рискнувшими бросить вызов великой Тьме. Размышлял ли или просто смотрел на жизнь раскинувшегося вокруг города? Кто знает? Замыслы лидера Нави — загадка для всех.
Именно на башне вернувшийся со встречи Сантьяга и отыскал повелителя. Рискнул нарушить его уединение ради важной новости.
— Сегодня я ужинал с бароном Мечеславом.
— Я заметил это по твоему костюму.
Лидер Темного Двора крайне редко показывался окружающим без длинного, до пят, плаща с накинутым капюшоном, а потому его голос прозвучал по обыкновению глухо, скрадываясь плотной материей.
— Неужели я опрокинул на себя соус? — Сантьяга оглядел полы пиджака. — Где?
Князь, который терпеть не мог щеголеватые человские костюмы и особенно светлые тона в одежде, не ответил.
— Ты испортил мне вечер, чтобы поведать, как пил вино с людом?
— Отличное вино.
— Я понял. Теперь оставь меня.
В голосе повелителя послышалось раздражение. Но комиссар, нимало не смутившись, присел на камень башни и небрежно продолжил:
— После первого бокала барон поведал мне занятную историю о гибели в Сибири Белой Дамы.
— Колдунью задрал медведь?
— Любопытный, хочу отметить, мишка. Он оставил после себя след нашей энергии.
Сгусток тени — вот что напоминал сидящий на низеньком табурете князь. Сгусток беспросветной тени.
