Визг. Он заглушил все звуки — еще один крюк пронесся мимо. Он бы начисто отхватил мне правую руку, если бы за мгновение до этого ноги мои не заплелись.
Споткнувшись, я вылетел с дорожки, прямо в толпу троллей.
Клан хоронил своего главу. Судя по количеству толпящихся здесь троллей и по богатой отделке шикарного каменного гроба, это был клан Маскулопус, самый влиятельный в городе. Над открытым гробом торчал внушительный нос покойника, рядом толпилось два десятка троллей и троллих, чуть в стороне кладбишенский оркестр что-то негромко играл.
Я врезался в толпу, тут же получил тяжелым кулаком между лопаток и упал лицом вниз. Раздались возмущенные голоса, чьи-то лапы сграбастали меня за шиворот и приподняли. Перед глазами возникло разгневанное лицо троллихи, возможно, это была одна из вдов или кто-то из ближайших родственниц.
— Бесстыдство! — взревела она. Я попытался оттолкнуть троллиху, но второй удар опять сбил меня с ног. Троллиха вцепилась в мои плечи, кто-то схватил за ноги. Меня швырнули с такой силой, что я перелетел через ограду. Позади раздалось: «Тут еще какие-то рыжие!» — видимо, гоминиды тоже с разбегу врезались в толпу.
Я рухнул на плиты и покатился, бряцая саблями. Нет, раньше все было по-другому. Никаких троллей, всего лишь старый эльф, бродивший ночью по кладбищу в поисках одной из своих птиц с вывихнутым крылом, которая исхитрилась сбежать из вольера. Эльф сбросил меня в могилу, выкопанную для утренних похорон. Я лежал, весь в глине, не дыша и не шевелясь, слушая, как Призрак разговаривает с эльфом — тот отвечал подобострастно, изображая полувыжившего из ума безвредного старикана. «Нет, господин… Никакого мальчишки, господин… Да, я слышал шаги, такие легкие, словно бежал детеныш… Вот туда, к воротам, он побежал туда, господин… Что вы, мы же одного племени, как же я могу врать такому знатному господину?»
Призрак ушел, зажав кол под мышкой…
Это уже мои фантазии добавили в руки призрака кол. На самом-то деле кол остался позади, во дворе поместья, там он торчал из земли, а на нем… У призрака в руках было другое, редкое оружие.
Эти воспоминания могли убить меня, и я сосредоточился на происходящем. Сырость и холод исчезли, исчезла ночь — солнце вновь сияло в безоблачном небе, рядом гудела растревоженная толпа троллей, слышались глухие звуки ударов и рокот: «Топчи их!» Никто не преследовал меня. Призрак, превращавший в кошмары сны, а теперь добравшийся и до яви, гремя цепями по сводам моего черепа и оставляя наполненные красной жижей следы, отступил на задворки сознания и затаился там, готовый в любой миг появиться вновь. Избавиться от него можно было единственным способом, и я хорошо знал каким.
Некоторое время я полз, не поднимая головы. В центре кладбища на широкой круглой площадке высился мавзолей, где хоронили Протекторов — тех из них, кто умер на своем посту. Таких было много, эта работа всегда считалась плохо совместимой с долгой жизнью, и мавзолей с многочисленными пристройками достиг уже внушительных размеров. Я наконец позволил себе приподняться и посмотреть по сторонам. У входа в мавзолей дежурили четверо стражников в желтых кирасах, с рапирами и арбалетами. Большинство Безымянных успевали при жизни заполучить достаточное количество могущественных врагов, и некоторые способны были отомстить даже после смерти.
Я отполз подальше, встал и, сделав несколько шагов, увидел очередную могилу.
Из каменного прямоугольника, под которым покоился гроб, торчала невысокая колонна с капителью в псевдомингрейском стиле — четыре горгульи, сцепившие хвосты, с прижатыми к груди лапами. Барельеф, словно окно в треугольной раме с завитушками, изображал Микоэля Неклона. Благообразный, мудрый старец смотрел на меня с легкой грустью, прищурив глаза. Под портретом искусно вырезанная надпись гласила:
МИКОЭЛЬ НЕКЛОН, ИНСАЙДЕР СИРОГО ИСКУССТВА.
РОДИЛСЯ 372, УМЕР — 482.
ПОСЛЕДНИЕ СЕМЬ ЛЕТ ЖИЗНИ БЫЛ ПЕРВЫМ МАГОМ
ПРОТЕКТОРА КАДИЛЛИЦ БЕЗЫМЯННОГО-9.
ТЕМНАЯ ПАМЯТЬ ВО ВЕКИ ВЕКОВ!
Это был материальный вариант того, что я видел в магическом пространстве зала некрологов. Отступив на шаг, я внимательно рассмотрел колонну, осознавая, что все это время не вспоминал о своем враге. Кажется, я до сих пор окончательно не поверил в его смерть, и лишь вид этой колонны, лицо Неклона и надпись — 372—482 — окончательно убедили меня в том, что старый колдун почил.
Я развернулся и побежал дальше.
Крики троллей стихли, вновь воцарилась тишина. Сопение полузверей за спиной тоже пропало. Добравшись до кладбищенских ворот, я перешел на шаг и одернул куртку. Створка ворот была приоткрыта, рядом находилась сторожка, в окне виднелись игравшие в кости стражники. Еще один стоял, привалившись плечом к ограде и поигрывая рапирой. Увидев меня, он поднял голову. Я небрежно кивнул и, не останавливаясь, выскользнул за ворота.
Здесь стояло три экипажа. Две вместительные открытые повозки, на которых приехали тролли, и катафалк, тоже открытый, с устланным красным бархатом дном и узенькой скамеечкой вместо козел. Все они были запряжены черно-желтыми кошачьими жеребцами. На боку повозок вырезано клеймо клана Бастки — два сдвинутых вместе кулака.
Стражник выглянул из ворот, лениво наблюдая за мной. Я неспешно пошел в обход катафалка, который казался мне менее удачным средством передвижения, чем повозки, и тут стражник громко ахнул. Я увидел его изумленно-растерянное лицо, когда он стал крениться вперед, вцепившись обеими руками в ворота. Пальцы его соскользнули, и стражник повалился лицом вниз. Из спины торчал длинный изогнутый крюк.
Два полулиса бежали к воротам из глубины кладбища.
Я перемахнул через низкий бортик катафалка и схватил вожжи.
Кошачьи жеребцы больше годятся для боевых действий — они свирепы и неустрашимы. Обученный жеребец не просто нес всадника, он и сам участвовал в схватке, действуя копытами и зубами. Стоили они дорого, а старели быстро. Жеребца, не погибшего на поле брани, продавали за полцены, и среди мирных зажиточных горожан считалось особым шиком иметь кошачьего жеребца.
Они заржали и понесли, с ходу набрав такую скорость, что в катафалке что-то начало трещать и скрипеть. Я оглянулся и увидел, как полулисы запрыгивают в повозку. В каждую было впряжено по одному жеребцу, но ведь повозки куда легче катафалка.
За кладбищем города уже не было. Широкая, обсаженная королевскими платанами аллея закончилась быстро. Дальше начинался склон, справа, за деревьями, виднелась река, слева прямой тракт исчезал в лесах, что тянулись вплоть до Северных гор. Впереди лежала долина. Среди деревьев возвышались крыши пригородных домов, за ними в глубокой низине между холмами притаился замок Джеды. Лепреконы жили там.
Когда катафалк достиг конца аллеи, между платанами показалась повозка с гоминидами. На сиденье я нашел длинный бич и теперь воспользовался им, чтобы подогнать и без того несущихся во всю прыть жеребцов. Из-под копыт разлетелись комья земли, катафалк понесся со склона, подпрыгивая и раскачиваясь. Я оглянулся: повозка быстро приближалась. Один полулис сидел на корточках с вожжами в руках, другой примостился возле борта с самострелом.
