В какой-то момент я даже начал испытывать недостаток свободного капитала. Да, мною уже давно были приобретены участки земли с прячущимися в недрах полезными ископаемыми. Все более-менее значимые месторождения в Сибири и европейской части. Даже в совершенно безлюдной сейчас Якутии мною были скуплены будущие алмазные карьеры. И нужные концессии получены. Но на разворачивание массированной добычи всех этих полезных элементов таблицы Менделеева требовалось время. Время и деньги. И надежные люди на руководящих постах. Даже крутясь целыми днями, как белка в колесе, я физически не успевал уследить за всем. «Братец» Мишенька довольно хорошо выручал меня с заводскими делами, но в сфере крупной торговли и он был профаном.
И вот когда жарким летом 1886 года я вдруг оказался в жутком цейтноте… Дошло уже до того, что я, сидя в кабинете, прикидывал, где взять деньги на очередное жалованье рабочим… в дверь кабинета поскребся Ерема и, глядя преданными глазами кавказской овчарки, доложил:
— Тут эта… Хозяин… бывший хозяин пришел. Брат твой старшОй!
Я даже оторопел. Вот уж кого не ожидал увидеть! Неужели пришел злорадствовать? Нет, это вряд ли — не тот склад характера, да и мое бедственное положение не стало пока достоянием широких масс. Значит причина визита Ивана Михайловича в другом. Ну, что же… сейчас все узнаем!
— Проси! — скомандовал я Засечному.
Выглядел "братец Ванечка" довольно неплохо и даже несколько… помолодевшим. И что явно бросалось в глаза — шелковая рубашка и тщательно выглаженный костюм. Чувствовалось благотворное влияние женской руки — Иван недавно женился на девице Елене Николаевне Бириной. И, видимо, сразу был взят в оборот. Уж лучше поздно, чем никогда — жена, несомненно, облагораживает человека. Он и так проходил бобылем до 43 лет. И только я знал, к каким скандалам приведет его эта девица через два десятилетия
. Но это будет еще нескоро. А пока… вот он — яркий образчик женатого человека!
— Здравствуй, Ванечка! — Жестом предложив «брату» садиться, я заговорил первым, ощущая некоторое смущение Ивана, явно не знавшего с чего начать разговор. — Как здоровье жены? Извини, что не пришел на свадьбу!
— Здравствуй, Сашенька! — Смущение Ивана от моей последней фразы только усилилось. — Так… дык… я же сам тебя не пригласил. Уж, извини меня, братец!
— Пустое, брат! Как дела? — Продолжил я. — Как торговлишка?
— Всё слава Богу! — Немного приободрился Иван.
Бизнес Ивана и, правда, шел довольно неплохо. Массовый увод капитала из семейного бизнеса мало сказался на его делах. Как я уже упоминал, Иван Михайлович Рукавишников был умным человеком, опытным купцом и редкостным трудоголиком, поэтому отлично сумел справиться с возникшими тогда, два года назад, трудностями. Все-таки у него оставался довольно приличный капитал — почти восемь "лимонов".
— Послушай, Сашенька, у меня есть к тебе деловое предложение! — Не стал ходить вокруг, да около Иван. — Пора нам уже забыть о прошлых размолвках! Ты уж прости меня, дурака, за тот случай… ну, ты помнишь! Сгоряча я тогда, не по злобе', так поступил! Думал, что прогуляешь ты батюшкины деньги, а ты… ты вон как их преумножил! Из старого заводика целый город устроил, со всеми соседними губерниями торгуешь. Да товары у тебя новые, невиданные, да задумок на будущее — громадье! Вот и решил я, что лучше с тобой, чем без тебя… — Иван замолчал, переводя дыхание.
Ох, и непросто далось ему признание давнишней ошибки! Человек то он, в общем, был, действительно, не злобным. Погорячился, с кем не бывает!
— Ну-ну… — неопределенно сказал я, ожидая продолжения.
— Давно я уже думал над примирением! — Вымученно улыбнулся Иван, вытирая пот со лба надушенным (даже с расстояния в два метра я услышал запах!) кружевным батистовым платочком. Эге! Раньше у него платки были из клетчатой бумазеи! — Да все как-то повода не было. Помнил, что крепко обидел я тебя тогда, вот и не знал, как ты ко мне отнесешься! Боялся я чего-то… ты ведь на взлет резво пошел, как сокол ясный!
Я хмыкнул. Ишь ты, какая цветастая метафора!
— Боялся я, что ты подумаешь — примазаться хочет братик к делу твоему. На горбу твоем, да на уме выехать! — Иван сумел взять себя в руки и говорил сейчас весьма уверенно. — Но вот узнал я недавно, а слухами земля полниться, что зажимают тебя купцы, вздохнуть не дают. Поставщиков, да покупателей уводят. И понял я тогда — вот он, повод к тебе с извинением придти! Помощь я тебе предлагаю, Сашенька! У меня же и связей в кругах торговых и опыту в делах таких уж поболе, чем у тебя! Уж не обессудь, а только правда это — ты парень то умный, до придумок разных горазд, но в торговлишке это не главное!
Знал бы ты, Ванечка, какой у меня стаж работы в торговле! — подумал я. — Да еще такой специфический! Но ведь не помогает опыт этот в разборках местных. Нисколечко не помогает! Прав Ваня — здесь многое решают связи! А связи Иван Михайлович почти 20 лет нарабатывал, в отличие от меня. Ну, что сказать? Очень он вовремя пришел и помощь предложил.
Встал я тогда, подошел к Ивану, да обнял его. Братец аж прослезился. И стали мы с тех пор совместно дела торговые вести. Помог мне Иван Михайлович чрезвычайно. И капиталом, и связями и налаженными каналами сбыта.
Третьей проблемой оставался персонал. И если с рабочими, благодаря подготовительным курсам, было более-менее нормально, то с ИТР возникали самые большие неприятности. Набранные мною по всему миру молодые гении худо-бедно, но справлялись с возложенными на них обязанностями. Однако постоянно приходилось направлять их на путь истинный железной рукой. Иной раз доходило до анекдотических ситуаций. Два моих ставленника — Саша Попов и Генрих Герц никак не могли довести до ума свой радиоприбор.
И вот представьте себе картину маслом:
Отдельная мастерская, сидят в ней два молодых перца, морщат лбы и усиленно чего-то изобретают.
Заходит к ним купец-миллионщик Рукавишников и спрашивает:
— Ну-с, господа изобретатели, чего делаете?
— Да вот, радио изобретаем…
— Ну-ну, — говорит богатый купец, покровительственно похлопывая гениев по гулким спинам, — изобретайте. Чтоб через месяц изобрели.
Купец-миллионщик величественно удаляется…
Тут значит Герц и говорит:
— Сашка, а давай по пиву для усиления творческого процесса!
— Зер гут, Генрих, — отвечает Попов.
Вот и пошли великие и хорошо оплачиваемые изобретатели радио в ближайшую пивную. А потом с утра в мастерскую, опять радио изобретать.
Приходит через месяц купец Рукавишников и спрашивает: "Ребята, вы изобрели радио?"
— Не…Не изобрели чё-то, — хором говорят Герц и Попов, а у обоих носы красные и руки трясутся, — нам для творческой мысли пива не хватает, а с водки голова чё-то не соображает ничё.
— Эх вы, бестолочи! — Серчает купец Рукавишников, — слушайте сюда, я вам всё расскажу…
