— И… что дальше?! — с трудом врубаюсь я.
— Ничего, мать твою! Естественно, что камердинера своего командира гусары отбили, а твоих людей до особого распоряжения задержали! — «радует» Шенк. — Повезло, что твои казачки Федора Ананьевича только-только разложить успели, да пять плетей отвесить! Ты что, совсем дурак — сто нагаек «прописывать»? Это же верная смерть! Балбесина стоеросовая!!!
— А ты-то почему здесь очутился?! — недоумеваю я.
— Со мной все гораздо интереснее! Я как раз в бодрствующей смене был. И лично меня князь на речку отправил, а непосредственным спасением камердинера другие занимались.
— Так тебя лакея спасать отправили?
— В том то и дело, что нет! — огорошивает Шенк. — Не спасать, а взять твоих людей с поличным — дождаться, когда они лакея под лед спустят и накрыть. Для того архаровцев твоих, что лакея топить ехали, из дворца и выпустили, хотя перекрыть входы-выходы — минутное дело! Тебе повезло, что именно меня вдогонку послали. Я их, мудаков твоих, возле реки перехватил — они в темноте прорубь искали. Ты что — не мог этого лакея втихаря удавить, раз уж приспичило? Пришлось нарушить в присутствии своих подчиненных прямой приказ командира полка — отправил я твоих казачков на конспиративную квартиру, а гусар обратно в Зимний увел. В общем — показал себя как твой приверженец, что наверняка повлечет для меня весьма серьезные последствия. Но отдать такую улику, как труп, а к нему вдобавок живых исполнителей, в руки Ник-Нику я не мог!
— Но почему?! — недоумеваю я. — В смысле — зачем Ник-Нику труп лакея? Ну, отбил он своего камердинера, спас бы и лакея заодно! Но труп?!!
— Эх, четвертый год ты здесь лямку тягаешь, а до сих пор не научился интриги плести… — вздыхает Шенк. — Пойми, дубина! Императорская фамилия за 300 лет не могла не научиться остерегаться маньяков и… чересчур крутых реформаторов на троне. Картина маслом: завтра утром великий князь Сергей Александрович, насвистывая итальянскую оперетку, приходит попить чайку к императору Александру. И за второй чашкой, мимоходом, сообщает о милых ночных шалостях Ники. И о том, что СЕМЬЯ возмущена. Дальше… Срочно созван совет императорской фамилии и принимается решение об отрешении Ники от прав наследования престолом. Наследником престола до совершеннолетия Михаила назначается великий князь Владимир Александрович.
— Не пойдет Рара на такое! Никогда! — в запале говорю я, но в душе уже шевельнулись сомнения.
— Еще как пойдет! — решительно рубит Шенк. — За подозрение в воровстве отправляли в Ташкент. За убийство, ешкин дрын, отправят на Таймыр.
— Пусть только попробуют, да я их… — вскакиваю я, но Петрович толчком в грудь роняет меня обратно в кресло.
— Что «ты»? Верные лично тебе полки будут заблокированы частями гарнизона. Кто сейчас командует округом? Владимир Александрович — самый заинтересованный в твоем отстранении человек! Зимний Дворец оцепят поднятые по тревоге преображенцы и семёновцы. А у тебя кто есть? Ты над твоими любимыми атаманцами просто шеф! У полка свой командир есть! А сторонников своих тебе за час не собрать… И всё! Финал. За что боролись, на то и напоролись… Разве что сошлют не на Таймыр, а куда-нибудь в более удобные места, — подумав, добавил Шенк, — в смысле для охраны удобные: чего людей-то в такую дупу загонять? Неужели, не понимаешь, государь хренов, что со своей политикой сближения с Германией, ты перешел дорожку очень многим? И они только повода ищут, чтобы начать тебя рвать? Вот получим мы прямо сейчас «Заговор Великих Князей» и «примкнувших к ним»…
— Всё, всё, всё! — я поднимаю руки в шутливом жесте капитуляции. — Я все понял!
— Ты главного не понял! — не унимается Шенк. — Мы все на тебя завязаны! Случись что с тобой — и аллес! Ни в одиночку, ни даже объединившись, мы без твоей поддержки сверху ничего не сделаем! Даже Алексей и Павел! Первый так и будет со своим флотом возиться, а второй с Транссибом! Тебе надо тщательно продумывать последствия своих поступков, а не руководствоваться в решении сиюминутными эмоциями!
Я молчал, понимая и принимая правоту сказанных Петровичем слов. Только сейчас я начал осознавать, в какую жопу чуть не загнал себя и все наши планы… И что самое хреновое — конфликт то ведь не исчерпан. «Дядюшка» Николай Николаевич мне такого не простит. Хорошо еще, что лакея этого утопить не успели…
— Ты знаешь, Петрович, а ведь наличие в запасе живого потерпевшего, поможет нам закрутить весьма интересную комбинацию по дезавуированию в глазах императора всей этой великокняжеской кодлы! — задумчиво сказал я. — Ты прикинь — возбуждают они дело о лишении меня прав на престолонаследие. Мотивируя совершенным убийством. Однако — трупа нет, свидетелей нет, ведь мои казачки, да и твои гусары, надеюсь, молчать будут. В общем — все строится на подозрениях и косвенных уликах. А тут — бац! В самом разгаре семейной перепалки — выводят этого лакея. Ну и я получаюсь весь в белом, а все остальные в говне!
— Ох и дурень ты, Олежек, ох и дурень… — устало вздохнул Шенк. — Не будут мои гусары молчать! Какой им смысл? Из-за любви к цесаревичу? Ты не девка, чтобы тебя так любить! Из уважения ко мне? Так за прошедшие с момента вселения полгода я не успел стать им отцом родным, да, собственно, и не стремился… Ты понимаешь, я, спасая тебя, подставился по полной! Прямой приказ Ник-Ника был: брать убивцев на месте преступления! А я твоих придурков отпустил! Завтра мои подчиненные доложат куда следует и всё… Надеюсь, что до суда офицерской чести не дойдет, но в Гусарском полку мне уже не служить… Ну, раз уж так все повернулось — значит ждет меня дорога дальняя, страна Ирландия… А теперь послушай напутствие отеческое…
И до меня вдруг дошло, какую шутку сыграл со мной его внешний вид. Он ведь не молодой гусарский корнет, а много повидавший генерал военной разведки. С огромным опытом тайных операций. И все, что он мне сегодня присоветует — надо делать неукоснительно. А то, что он непременно придумает, как выкрутиться из этой непростой ситуации, я, почему-то не сомневался.
Но начал Петрович издалека…
— Хочу тебе разъяснить по пунктам, что вообще произошло и что ты, стервец, натворил. На будущее урок, чтобы в дальнейшем так не косячить. Вот слушай: Пункт первый. По дворцу поползли слухи, что немка спит с женихом, не дождавшись свадьбы. Слухи дошли до Марии Федоровны, и она кулуарно пропесочила Ники и Моретту. Не за то вора били, что воровал, а за то, что попался. А также за то, что на нравы и общественные приличия наплевали так явно, что сплетни могут выйти за пределы дворца и нанести урон престижу царствующего дома.
Пункт второй. Разобиженный в лучших чувствах Ники приказал найти источник утечки информации. И кому? Не своему главному охраннику Гревсу и не будущему Председателю будущего КГБ Васильчикову. А простым казачкам-ординарцам! Путем проведения оперативно-следственных мероприятий доморощенными сыщиками было установлено, что лакей Акакий поведал камердинеру Великого Князя Николая Николаевича о том, что Моретта не ночует в собственной спальне. Взявшееся с потолка, бездоказательное обвинение, что именно Великий Князь Николай Николаевич был распространителем слухов в императорском семействе, оставим на твоей совести. Сплетни среди обслуживающего персонала — дело обычное. Хотя, пожалуй, этот мелкий грех более характерен для женщин. Как мог чей-то лакей узнать, что Моретта не ночует в своих покоях — вопрос отдельный, мужчин в дамские комнаты не допускают. Уборкой в покоях прочих принцесс занимаются горничные. По умолчанию, камер-дамы и фрейлины Марии Федоровны, опекающие Моретту — проболтаться точно не могли. А уж проводить Моретту до самых покоев цесаревича — вообще из области фантастики! У тебя ведь здесь тройное кольцо охраны стоит! Это тебе понятно? — хмуро спрашивает Шенк.
