– Ага… Старшина, вы когда-нибудь портянки меняете? Да, но только на водку! – перефразирую анекдот про поручика Ржевского. Свистунов хмурит брови, но потом врубается и начинает ржать во всю мощь легких. Ох, ну и бас у человека!
В дверь испуганно заглядывает медсестра и еще какой-то молодой мужик с парой треугольников на петлицах.
– А ты веселый парень! – отхохотавшись, говорит капитан. – Тебя как зовут-то?
– Игорь Глейман.
– Ну, будем знакомы, Игорек! Можешь звать меня Лехой! – улыбается капитан. – А там, в коридорчике, сержант Стерх, мой мехвод. Эй, Степа, подь сюда!
В палату уверенно заходит тот военный, что заглядывал вместе с Гавриловной.
– Парнишка вполне себе ничего! – сообщает ему Свистунов. – Мы-то думали, ты при смерти – когда тебя везли, ты же бледный был, краше в гроб кладут. А здесь, смотрю, оклемался, порозовел малость… Вот что медицина с людьми-то делает!
– Тебе если что надо – ты нам только скажи! Из-под земли достанем! – обещает сержант.
– Винтовка у меня была… – начинаю я.
– В полном порядке твоя винтовка! – тут же отвечает сержант. – Я ее пока к себе в броневик прибрал. Знатная машинка! Где такую достал?
– На дороге нашел!
– Вот так прямо и на дороге? – усмехается капитан. – Так и лежала? Вместе с немецкими подсумками и ремнями?
– Ну… не сама по себе… – тоже усмехаюсь я. – В ремнях-то немец сидел…
– Живой? – подмигивает Свистунов.
– Тогда живой… был. Потом от удивления забыл, как дышать, и помер.
– От удивления? – брови Стерха поползли вверх.
– Ну а ты бы не удивился, если бы у тебя из груди штык торчал?
Разведчики понимающе переглядываются и одновременно качают головами.
– Ну, тогда мы, наверное, не будем так уж сильно удивляться тому, что ты в одиночку целую кучу врагов на переезде наколотил! – задумчиво говорит капитан.
– А то некоторые сомневались… – подхватывает сержант. – Думали, что тебе кто-то помогал! Где ты так драться научился?
– Папа – командир Красной Армии.
– Ах вот оно что… И в каком звании, если не секрет? – интересуется Свистунов.
– Подполковник.
Стерх восхищенно присвистывает.
– Я вот еще что хотел у вас спросить, товарищи… – начинаю я. – Тут такое дело…
– Говори, не бойся! – милостиво разрешает капитан.
– Вы там чуть дальше по дороге на юго-восток никого не встретили? Метрах в восьмистах?
– Хм… – капитан и сержант снова загадочно переглядываются. – Так ты, выходит, в курсе?
– Значит, встретили? – уточняю я.
– А кто там должен был сидеть? – прищурив глаза, спрашивает Свистунов.
– Сержант Альбиков с пленным немцем.
– Да, ты действительно в курсе… – кивает капитан, задумчиво разглядывая меня. – Тут, видишь ли, такое дело… Это, в общем-то, секрет… Степа, ну-ка, глянь там…
Сержант немедленно выскальзывает за дверь.
– Встретили мы этого сержанта и пленного с ним… – продолжает Свистунов, снизив громкость своего голоса до интимного шепота. – Только он не простым сержантом оказался…
– Я знаю. Он сержант госбезопасности!
– И это знаешь… – кивнул капитан. – Выходит, вы вместе шли?
– Вместе. По пути под бомбежку попали. Ему больше досталось. Вот я и вызвался к переезду на разведку сходить.
– Сходил, стало быть… – коротко хохотнул капитан. – Так вот: сержанта этого секретного мы в штаб корпуса отправили. Вместе с пленным. А уж куда он после подевался – я не знаю. У нас и без того дел полно было – мы на Дубно шли.
– Так это вы город взяли?
– Ну, не только мы… С юго-запада танкисты восьмого мехкорпуса ударили. Да там и немцев-то было… Хрен, да нихрена… Тыловики в основном. Зато на ремонте почти три десятка танков стояло – так их и захватили, без боя!
– Молодцы! – искренне похвалил я.
– Да и ты тоже… молодец! – усмехнулся капитан. – Ну, в общем… мы пойдем уже. Ты извини, что подшофе к тебя нагрянули – благодарность от командования получили, вот и решили малость обмыть. Ты это… выздоравливай! А мы тебя еще завтра навестим! Есть одна задумка у нас… Будь здоров!
– И вам не хворать!
Свистунов тем же маневром, что и при входе, боком и пригнув голову, покинул палату. И я услышал, как он громогласно пересказывает в коридоре услышанный от меня анекдот. Снова раздался жизнерадостный хохот, и я от всей души пожелал этим славным ребятам выжить в кровавой бане.
Вошла Гавриловна и, бормоча вполголоса какие-то невнятные упреки (ходють тут всякие!) в адрес нежданных посетителей, попыталась перенести в угол стоявший возле кровати вещмешок. Не тут-то было! Он оказался настолько тяжелым, что бедной медсестре пришлось тащить его по полу волоком. Что характерно – она даже не попыталась заглянуть внутрь, что наверняка сделала бы на ее месте моя современница.
Меня пока что содержимое мешка не интересовало – ни пить, ни курить, ни даже нормально поесть я все равно был не в состоянии. Зато организм настойчиво потребовал той самой «уточки».
– Гавриловна! – выдохнул я.
– Что, Игорек?
– Давай, родная, тащи свой сосуд! Пора!
После оправки мне значительно полегчало – начала шевелиться левая нога. Интересно, как это может быть взаимосвязано? Я в свое время наслушался всяких околомедицинских рассказов на тему полевых ранений. И все мои знакомые, и бойцы и врачи, соглашались: контузии – самый загадочный вид травм. Кто-то после них – как огурчик, а кто-то… тоже как огурчик, такой же зеленый и в пупырышках.
Через некоторое время у меня проснулся аппетит и я с большим удовольствием поел остывшей гречневой каши, оставшейся с обеда. Частично сам, частично с помощью Гавриловны. Потом, по старой хохляцкой пословице «Чому козак гладок? Поив и набок!», я почти мгновенно заснул. На этот раз мне не снилось ничего.
Проснулся, по ощущениям, через несколько часов, но за окном по-прежнему было светло. С этими длинными июньскими днями и не поймешь – что сейчас на дворе – уже ночь или все еще вечер? Или уже следующее утро? Скорее все-таки поздний вечер – через полчаса начало темнеть.
Оказалось, что визиты гостей на сегодня не закончились – когда стемнело окончательно, я вдруг услышал в коридоре осторожные шаги. Первым побуждением стало – спрятаться. С какого перепугу стукнула в голову мысль, что это за мной пришли убийцы, непонятно. Видать, все-таки крепко мне по башке прилетело… И я чуть не заорал, когда в палату заглянула чья-то голова.
– Игорь, ты здесь? – шепотом спросил невидимый в темноте посетитель.
И что ему ответить? Положительно? А если и вправду – прирежет? Меня сейчас соплей можно перешибить! Нет, промолчу… А он, глядишь, пойдет меня дальше искать. И найдет медсестру… Ее зарежет… Лучше уж сразу – только меня!
