Всего на показательные выступления собралось больше двадцати человек. Причем среди них присутствовали почти все охранники, что дежурили вчера у штабной палатки. Видимо, сегодня охранение несла другая смена. Кроме них, здесь топтались несколько парней из группы Тихого, разномастно одетых и вооруженных — маскирующихся под бредунов. Что-то со зрителями явный перебор! Я ожидал одного, ну, максимум двух-трех бойцов, а их вон сколько пришло! Видимо, мое вчерашнее сольное выступление произвело на ребят неизгладимое впечатление. Ну, что же… Продолжим удивлять народ!
Я вышел в круг и предложил напасть на себя сразу троим. Против меня вышли бойцы Тихого — все среднего роста и телосложения, ловкие и подвижные даже на вид. Они сразу разошлись в стороны, чтобы не мешать друг другу, но при этом сохраняя необходимую для мгновенной помощи напарнику дистанцию. Ага! Судя по этим ухваткам, они привыкли действовать согласованно. Вот на этом и сыграем!
Драться меня в свое время учили несколько человек. Первым наставником был один из замов Деда Афгана — Леша Молотобоец. Он среди руководства Пионерской республики был самым молодым — к началу Тьмы едва четвертый десяток разменял. Но при этом являлся ветераном нескольких войн, включая обе Чеченские. Последняя должность Молотобойца — командир разведвзвода, звание — старший лейтенант ВДВ. И был Леша мужчиной пропорций героических — два метра ростом и почти метр в плечах.
Сам-то Дед Афган простым пехотным офицером служил и в отставку ушел с должности командира мотострелкового полка. Потому тактику, оперативное искусство и военное администрирование знал на «отлично», а всякими рукопашками не владел. На это у него заместители по боевой подготовке были. И со своим делом они справлялись замечательно!
Через три года постоянных тренировок с Молотобойцем я мог в одиночку биться без оружия с пятью врагами. Естественно, при условии того, что враги спецприемами рукопашки не владели. А ведь было мне в ту пору всего пятнадцать лет! Жаль, но вскоре тренировки с Лехой прекратились — он погиб во время одной из первых Зарниц.
Вторым моим учителем в тонком искусстве убиения человеков голыми руками и подручными предметами стал Хазрет Айвазов. Этот боец, в отличие от мощного Лехи, был невысоким и телосложения скорее хрупкого. Даже и не скажешь, что Хазрет еще при советской власти успел отслужить «срочную» в спецназе ГРУ. А после закончил школу прапорщиков и отмотал еще четыре года. Впрочем, была у него подготовка и помимо армейской — бокс до призыва и самбо после увольнения. В силу общей легкости своей фигуры Айвазов придумал свой стиль, где использовал приемы, основанные на ловкости и скорости движения, а не силе. Удары в его арсенале были из разряда «точечных», наносящихся кончиками пальцев. А подсечки и броски использовали инерцию противника.
Третий тренер появился у меня уже тогда, когда я ушел из пионеров и, организовав свой отряд, партизанил на Волхове. Учить меня взялся комвзода Артем Рыбаков. Он после срочной службы в пограничных войсках лет десять самостоятельно повышал свой уровень, посещая различные секции и клубы боевых искусств. Именно Рыбаков обогатил мой арсенал приемами ножевого боя (сам он всегда ходил с тремя ножами) и научил стрелять по-македонски.
Так что, учитывая общий уровень подготовки, наложенный на многолетний боевой опыт, вышедшие против меня ребятишки особенной проблемы не представляли.
Я не стал дожидаться действий с их стороны, атаковав первым. Сначала бросился на бойца, заходящего с левой стороны. Он встретил мой бросок легким шагом в сторону и попытался нанести удар сбоку, в момент провала моей атаки. В принципе — грамотно. Я бы и сам так действовал, кинься на меня детина, вдвое превышающий габаритами. Одного паренек не учел — я этот момент просчитал заранее. Поэтому, когда он отступил в сторону и я «провалился», то не потерял равновесие и встретил его удар скользящим блоком, перешедшим в захват ударной руки. Чуть подкрутив захваченную кисть, что заставило парня сильно наклонить верхнюю часть тела, дабы избегнуть вывиха, я слегка толкнул неустойчивого противника плечом, и он очутился на земле. Ему бы откатиться, но я продолжал удерживать в захвате его руку, загнув ее к спине болевым приемом. Теперь мне осталось только изобразить добивающий удар в позвоночник. Один есть!
Якобы в пылу схватки я оказался аккурат между двух остальных бойцов и даже повернулся к ним спиной. Риск? Пожалуй, нет — точный расчет! Они не успели прийти на помощь своему напарнику буквально на доли секунды. Причем именно в силу привычки действовать совместно, распределяя роли. Бросились бы кучей — то вполне успели бы меня достать.
Тот боец, что стоял справа, с ходу попытался ударить меня ногой в беззащитную спину. Однако совершенно непонятным образом не попал, а в следующее мгновение совершил немыслимый кульбит, споткнувшись с разбега об мое тело, вдруг оказавшееся у него на пути. Сила инерции пронесла парня метров на пять. И свой полет он закончил на руках зрителей. Это еще не минус — в бой он вернется, но несколько позже, а мне именно время и нужно.
Атакующий по центру боец был вынужден слегка притормозить, пропуская несущегося на скорости напарника — я специально выстроил траекторию движения «неуправляемого болида» так, чтобы она пересеклась с траекторий движения последнего из троицы. Это дало мне время вскочить на ноги и отпрыгнуть в сторону, зайдя пареньку во «фланг и тыл». Он, конечно, противник ловкий и опытный — от удара, даже нанесенного почти со спины, увернулся бы. Наверняка их этому учили и такой прием отрабатывали. Но в том-то и дело, что бить я не собирался. Вместо удара я схватил бойца за пояс. Он дернулся, понял, что схвачен, четко ударил локтем мне в голову (не попал, естественно) и через секунду лежал на земле, придавленный сверху моей тушей. Простая подножка, однако! Теперь легкий шлепок ладонью по шее — имитация рубящего удара ребром ладони. Парень понял, что «добит», и молча ткнулся лицом в пыль. Минус два!
Так, а где мой «беглец»? Уже летит на меня, пыхтя, как паровоз! Дыхалку я ему сбил, и разозлился он изрядно. Усугубим — теперь время есть, он один остался, так что можно и поиграть. Я несколько раз просто увернулся от его атак, не предпринимая ничего в ответ. Это разозлило парня еще больше, но головы он не терял — продолжал атаковать, четко фиксируя мои перемещения. Подвела его благоприобретенная за эти два десятка секунд «привычка» — я приучил его, что не атакую в ответ, и вдруг встретил очередной бросок встречным ударом в голову. Нокаут! Минус три!
Аплодисментов я не ждал — не в театре все-таки. Но какие-то жидкие хлопки все-таки раздались. А основная масса пришедших на тренировку бойцов просто молчала. Наверное, переваривала увиденное. В целях усиления мыслительной деятельности я подробно рассказал, что, как и для чего сейчас сделал.
Рябятки задумались. Мне показалось — мысль о том, что я выиграл схватку не за счет каких-то хитрых приемов (это подножка-то хитрый прием?), а за счет тактики, была для них новой. Впрочем, меня все равно попросили ме-е-е-е-е-е-едленно повторить.
Повторение и показ других приемчиков заняли часа три. Все взмокли и перепачкались. К моему удивлению, кроме вчерашней баньки, здесь был и обычный душ. В стандартной сорокаместной палатке. Так что мы дружно смыли трудовой пот с натруженных тел и отправились на ужин.
