А тут — тридцать плиток на взвод! С ума сойти — по целой плитке на человека! Плюс резерв. Хоть каждый день по кусочку жуй! Здорово мы затарились, ничего не скажешь.
Тем временем второе отделение уже построилось. Я обхожу шеренгу, проверяю правильность подгонки снаряги и оружия. Затем традиционные прыжки на месте — проверка на стук и бряк. Хотя в тоннелях это и не нужно — таиться — нет тут никого. Но это чтобы бойцы не расслаблялись. Все чисто — ребятишки уже вполне четко усвоили простые правила.
— Удачи, товарищи! — напутствую я. — Сергиенко, командуй!
— Отделение! Колонной по одному! Негуляев и Петров — головной дозор, Мартынов — арьергард. Марш!
Отделение строем, чеканя шаг, покидает стоянку. Это они перед своим командиром форсят. Конечно, дальше, в тоннелях, они каблуками по бетону стучать не будут.
Так, ушли ребята. Ушли по «синей» ветке на восток. Там уже все до самой «Курской» проверено. Вечером первое отделение с «красной» линии вернется. И если опять без хороших вестей, то надо будет над изменением тактики поиска подумать. Ведь, кроме основных выходов, на станциях наверняка существует масса второстепенных. Например, аварийные колодцы и вентиляционные шахты.
В принципе мы тут можем хоть год просидеть. А что? Еды и воды в избытке, если регулярно пополнять запасы в Электрогорске. Радиационной опасности нет — общий фон высоковат в сравнении с северными краями, но вполне терпимо. Лучевая болезнь нам не грозит. Прямой и непосредственной угрозы в лице мутантов-людоедов тоже не наблюдается. Нет никого в метро… Да и кто мог выжить в бетонных тоннелях? Кто выжил при первых ударах, поспешили покинуть подземку.
Правда, еще в бытность мою пионером младшего отряда мы любили перед отбоем рассказывать разные байки. В том числе и про «подземный город» огромную сеть противоатомных бункеров Москвы, где, без сомнения, и укрылись наши родители. А там таки-и-и-и-ие запасы продовольствия, что хоть год живи! А вот когда радиация спадет, то родители из бункеров вылезут и придут к нам.
Еще имели хождение сказки про правительственный ЗКП, где сидит мудрый Президент, готовя ответный удар. И про жутких мутантов, порожденных радиацией. Кстати, самыми долгоживущими оказались слухи именно про этих самых пресловутых мутантов. Это сейчас я понимаю, что тридцати лет для создания устойчивой жизненной формы мало, но тогда любил послушать рассказы пионеров из старших отрядов. Которые чуть ли не лично видели пупырчатых жаб размером с дом, которых не брали даже пулеметы. Или разумных медведей с двумя головами.
Вырос я и так никогда и не встретил ничего похожего. Правда, как-то раз наткнулся в архиве совета дружины на сообщение о появлении некоего существа, прозванного Вонючкой.
Вроде бы почти сразу после Тьмы пришло с юга какое-то страшилище на шести лапах (описание внешности крайне невнятно) и начало овец из загона таскать. В отряде тогда настоящий вожатый был — из дедафгановских соратников. Так он лично облаву возглавил. Шесть дней монстра этого гнали. Пули от него отскакивали. Реактивные гранаты, выпущенные из РПГ, тоже шкуру не брали. И будто бы тогда они много народу потеряли, потому что эта Вонючка действительно ядовитый газ пускала, а противогазов у них не было. Из дальнейшего рассказа выходило, что в последний момент вожатый, замотав лицо портянкой, подобрался вплотную и метнул связку гранат прямо в пасть чудищу. Только так и победили.
Может, и правда, все так и было, хотя лично я сильно сомневаюсь. Иначе бы это донесение не в дальнем углу архива пылилось. К тому же совершенно точно — если морду портянкой замотать, которую до этого шесть дней не снимали, — это почище любого ядовитого газа будет!
Я прошелся вокруг погашенного костра, прикидывая дальнейшие действия в случае неудачи поисков выхода наверх. Придется, видимо, на окраинные станции топать. А оттуда в нужное мне место идти все-таки далековато. Это ведь не по лесу прогулка, а по радиоактивным руинам. Еще неизвестно, что там, на поверхности, творится!
К счастью, сидеть полгода под землей или топать двадцать километров по развалинам нам не пришлось. Вечером в базовый лагерь прибежали запыхавшиеся мальки первого отделения.
— Товарищ майор! Товарищ командир! Есть! — Глаза у салаг сияли счастливым светом. — Нашли! Есть выход…
Выход оказался вентиляционным колодцем станции «Кузнецкий мост».
Вторая часть
В ЭПИЦЕНТРЕ ТЬМЫ
Глава 1
Москва была… Она была… Нет, я не могу подобрать описания тому, что я увидел! Руины от горизонта и до горизонта. Когда-то здесь жили миллионы людей. И скольким из них удалось спастись? Будь прокляты те, кто устроил эту бойню!!!
Ты никогда не бывал
В нашем городе светлом,
Над вечерней рекой
Не мечтал до зари,
С друзьями ты не бродил
По широким проспектам… —
негромко пропела Катя, поежившись от холодного ветра. Ребятишки выглядят растерянными и вовсе не рвутся вперед, как накануне. Даже Степа Рогозин оглядывается с неуверенностью и поворачивается ко мне со странным выражением лица. Мне тоже становится как-то не по себе… Ведь это же мой родной город! Я жил здесь до восьми лет. Здесь когда-то родились отец и мать, дедушки, бабушки… Я запомнил широкие улицы, тысячи автомобилей, красивые парки, где мы гуляли с родителями по выходным. Здесь я пошел в первый класс школы, здесь люди по утрам спешили на работу, а вечерами усталые возвращались по домам. Здесь была жизнь, а теперь… Теперь здесь только смерть…
Мои бойцы так и стоят, притихнув, ждут команды. Или переживают… Ну, ладно: им можно попереживать, они еще салаги, а вот мне надо быстро решить — в какую сторону двигаться. И решить быстро — общий радиационный фон не располагает к длительным раздумьям. Для начала надо сориентироваться на местности: где это мы находимся?
Я напрягаю память, пытаясь вернуть детские воспоминания, но тщетно. Местность изменилась до неузнаваемости, хотя… Если вот то поле у реки, усеянное обломками, то, что я думаю… Мы осторожно подходим ближе. Счетчик Гейгера в руках Рогозина начинает громко щелкать. Основательно здесь постарались неведомые враги, не поскупились на лишние мегатонны — даже с расстояния в двести метров видно, что развалины сильно оплавлены. Но даже в таком виде я узнаю это место — Кремль. Сердце Москвы, да и всей страны.
Теперь мне проще вспоминать. Я прикрываю глаза и «ловлю картинку». Через минуту открываю и вижу все в новом свете. Так… Вот эта груда красного кирпича — Исторический музей. Гигантский котлован рядом — подземный Пассаж на Манежной площади. А от него начинается Тверская улица, которая должна перейти в Ленинградский проспект. И где-то на нем, возле развилки с Волоколамским шоссе, и стоит нужный мне «ящик».
— Ну что, тащ командир? — Панкратов уже построил отряд. — Взвод готов к маршу. Куда идем?
— Вон туда! — я указываю рукой направление. — Вперед, товарищи!
