До междугородной трассы добрались спустя примерно час. Шли быстро и ничего нового за время нашей пешей прогулки не узнали — на безоблачном небе сияло клонившееся к закату, но еще высокое летнее солнце, теплый ветер, напоенный сладковато-пряным запахом начинающих отцветать трав, легонько шелестел листвой разросшихся сверх меры придорожных деревьев, в кронах которых весело щебетали невидимые птички, однако — во всей этой идиллически пасторальной картине перевалившего за свою середину украинского лета ощущалось нечто тревожное.
Нет, не страх; не привычное людям нашей профессии предчувствие близкой опасности, именно тревожное. Что-то неуловимое, чужое, в мгновение ока перечеркивающее, сводящее на нет всю эту щемящую сердце дикую красоту. Мы были в другом мире…
Единственным же положительным результатом нашего терренкура стало то, что я наконец удостоился чести официально познакомиться с остальными членами нашего маленького «экспедиционного отряда».
Высокий и темноволосый спецназовец Штырь «в миру» звался Мишей; его чуть менее рослый коллега с коротким ежиком русых волос на голове носил звучное имя Станислав (именно так: если Штырь, с добродушной ухмылкой пожимая мне руку, пробасил: «Миша», то его боевой брат представился именно Станиславом), однако с большей охотой отзывался на не слишком понятное «Вовчик».
Ничего удивительного, в принципе, спецназовские клички — это особая история, достойная отдельного рассказа, поскольку ничто так не характеризует личность каждого бойца, как его псевдоним. А если еще учесть, что в качестве оных запрещено использовать сокращения от реальных фамилий, имен и воинских званий, то можете представить, какие у нашей братии бывают боевые псевдонимчики!
Впрочем, и Штырь, и Вовчик оказались вполне нормальными ребятами — особенно когда окончательно избавились (ну, или почти избавились) от своего комплекса подозрительности и перестали видеть во мне коварную вражину, только и ждущую момента, дабы всадить кому-нибудь из них нож в горло…
Междугородная трасса «Киев — Винница» встретила нас вполне целым асфальтом, накатанным множеством проносящихся мимо машин и нагретым за день жарким летним солнцем. Об оставшейся за спиной заброшенной дороге и превращенном в запретную зону бункере напоминали разве что знак «Проезд запрещен» да чуть покосившаяся, давно не реставрированная табличка на съезде с трассы, предупреждающая о том же.
Прежде чем выйти на довольно оживленное шоссе, мы скептически осмотрели друг друга. Союзники мои выглядели более чем нормально — джинсы, футболки, спортивного фасона куртки: простенько и вполне демократично. Так ходили и в восьмидесятых, и в девяностых, так ходят и сейчас. Ну не могли же мы попасть во времена Иосифа Виссарионовича или Никиты Сергеевича — уж о таком-то временном люфте Посланник бы меня точно предупредил! Так что с ними все о'кей, а вот со мной… Поди узнай, принято ли в этом мире разгуливать в камуфляже? Хотя, почему нет? У нас это тоже вполне демократичная одежка — будь ты хоть отставным военным, хоть ночным охранником из ближайшего супермаркета, хоть колхозником или подрабатывающим студентом. Нацепил «комку» — и вперед: удобно, пачкается мало и материя хорошего качества, особенно если камуфляж еще из «старых» запасов.
Но это у нас. А вот как у них? Да еще и расцветка у меня, мягко говоря, необычная, такую и в нашем-то мире не часто встретишь. Ладно, рискнем — выхода-то все одно нет, не в джинсах же, в которых я «ванну» в бункере принимал, щеголять! Правда, на дне сумки валялись еще одни «левайсы», но после прыжка с поезда я бы их тоже сильно новыми не назвал…
Еще раз проверив, не выпирает ли спрятанное под одеждой оружие (замотанный в останки футболки «Штурмгевер» я просто уложил между ручками сумки — внутрь он не влезал никаким макаром, а так… мало ли что я несу, авось и не заметит никто), мы перешли шоссе и неторопливо двинулись по обочине в сторону города.
Идти восемь километров пешком было лень, однако транспортом решили пока не пользоваться — за поездку нужно было чем-то платить (если у них тут, конечно, не построили, как обещал один из наших кремлевских мечтателей, коммунизм к двухтысячному году, что вряд ли), а наши деньги — и мои доллары, и имевшиеся у коллег гривны и рубли — у местных аборигенов вряд ли были в ходу. Лучше пока не нарываться, разведать все потихонечку.
Погода хорошая, до темноты еще несколько часов — почему бы не прогуляться? Компания из четырех друзей возвращается с пикника домой, в родную Винницу — что ж тут подозрительного? Такое в любое время и в любой стране бывало — лето, отпуска, водочка, шашлычки… и милицейский «уазик», весьма целенаправленно перестраивающийся в крайний правый ряд с явным намерением притормозить возле нашей компании.
Вот мы и погуляли, и не нарвались, и разведали, и до Винницы пешочком дотопали…
Н-да, пушистый северный зверек на букву «п» подкрался, как всегда, незаметно. Ох, не люблю я ценных пушных зверей!..
До первого контакта с «местными аборигенами», по явно несчастливой для нас случайности относящимися к ведомству внутренних дел, оставалось несколько секунд. Не поворачивая головы, капитан одними губами прошептал, обращаясь ко всем нам сразу:
— Сначала говорим. Если не заладится — работаем тихо, без оружия. Пять секунд. Если их четверо — мы со Штырем берем передние сиденья, вы — задние, если двое — мы сами сработаем. Говорить буду сам. Если что — начну первым. Ясно?
Я согласно угукнул, подумав, что Сергей, конечно, молодец и соображает быстро, только вот, во-первых, их может быть и больше четырех, а во-вторых, диспозиция у нас получается хреновая — мы все будем стоять у одного борта. А УАЗ — машина высокая и для таких мероприятий не сильно удобная. Да и двери заклинить может — хорошо, хоть лето сейчас, жарко и стекла наверняка опущены. Хотя бывал расклад и похуже…
Автомобиль между тем заехал на обочину и, коротко пискнув тормозами, остановился в метре от нас. Людей в машине было двое — оба на передних сиденьях. Значит — если разговор, как сказал капитан, «не заладится», — нам с Вовчиком вмешиваться не велено. Ладно, посмотрим… а стекла таки опущены, это хорошо, это просто замечательно!
Правая дверь раскрылась, и сидевший рядом с водителем милиционер с сержантскими лычками на узких эмвэдэшных погонах, спрыгнул на землю. Одет он был в самую обычную милицейскую форму, только почему-то старого образца — я такую уже лет десять не видел. Фуражку — именно фуражку, а не ставшую привычной форменную кепку с козырьком — он держал в руках.
Но не форма и не фуражка привлекли мое внимание, и даже не недовольная, уставшая от жары физиономия собирающегося что-то сказать патрульного: стараясь контролировать потенциального противника периферийным зрением, я, что называется, «во все глаза» смотрел на раскрытую дверцу.
Обыкновенную дверцу обыкновенного светло-серого УАЗа, на которой, чуть пониже привычного «милиция», красовался неестественно яркий и такой до боли знакомый герб… Земной шар в обрамлении перевитых алыми лентами колосьев пшеницы… Перекрещенные серп и молот… Сияющая над «одной шестой частью суши» красная звезда… Союз Советских Социалистических Республик…
