– Игорич, – в другой ситуации полковник, наверное, показал бы мне кулак, – не томи, ладно? На хрена эта демагогия? Если есть что, излагай, ведь сам же говорил, что мы не в Европарламенте…
– Так вот, – как ни в чем не бывало продолжил я, – мне кажется, что этот тест провалился из-за того, что я успел узнать о нем раньше, чем все началось. Пусть совсем ненамного, но раньше – согласитесь, после моего крика вы в любом случае сумели бы справиться с нашими, э-э, товарищами. – Я чуть виновато улыбнулся баковским десантникам.
– Сумели бы, – совершенно серьезно кивнул полковник. – Причем не только благодаря твоему предупреждению. Ты-то человек не военный, на такие мелочи внимания не обращаешь, но на подъеме я специально расставил людей так, чтобы на каждого сержантского парня пришелся кто-то из нас. Плюс Коля с Вадимом должны были подняться первыми и контролировать высоту. Извините, мужики, ничего личного, просто небольшая перестраховка. В другой ситуации вы бы сделали абсолютно то же самое. Собственно говоря, ведь угадал, правда?
Десантники, не сговариваясь, дружно кивнули.
А я довел свою мысль до конца:
– Фактор неожиданности был утерян, и они предпочли прекратить испытание – дальше им отчего-то стало неинтересно. Или мы просто не знаем, чего именно они ждали от этой… стычки и какой результат их бы удовлетворил. И отсюда, как мне кажется – и как я весьма надеюсь! – вытекает немаловажный вывод: Марина – это наше единственное оружие против них! Причем очень даже серьезное оружие!
– Так, а ну-ка, притормози, – прищурился полковник. – Это еще почему? Какое еще оружие? Поясни?
– Потому что им НЕ МОГУТ БЫТЬ выгодны предсказания, которые я получаю именно от девушки, понимаешь? Не знаю, что ей там имплантировали, но сейчас это уже начинает мешать их собственным планам. Понимаешь, Петрович, мне все-таки кажется, что там, под землей, Марине «подгрузили» нечто большее, чем просто слепок или матрицу чужого разума. Не знаю, случайно это получилось или было сделано специально, тоже ради эксперимента, но отчего-то убежден, что все произошло именно так. А потом появился некий писатель, способный ее «читать», и хитренький полковник, который всему этому безоговорочно поверил, решив во что бы то ни стало докопаться до истины…
– Хочешь сказать, в ее разуме…
– Ну да! В ее разуме хранится нечто, что может оказаться настоящим оружием против наших неведомых оппонентов! Нечто, что как минимум не должно было стать известно нам, людям! Может, какая-то информация, может – некие способности, не знаю…
Но подозреваю и сильно надеюсь, что с Маринкиной помощью мы сможем ими воспользоваться. И надрать им задницу. Кстати, знаешь, что самое удивительное? Все это вовсе не противоречит нашим с тобой прошлым умозаключениям: они действительно хотят нас изучить, для чего, собственно, и затащили сначала в ту «белую комнату», а затем сюда. Вот только Маринку они, похоже, не учли, не просчитали. И теперь очень не хотят нас к ней подпускать.
– Это и есть… стратегически, что ли? – осторожно осведомился полковник.
– Ага, – кивнул я, – именно. Марина, вокруг которой столько всего завязано, как ни крути, наш главный козырь. А я? Я всего лишь средство реализации цели, не более того.
– И ты так спокойно об этом говоришь?! – возмутился Анатолий Петрович, вскакивая.
– Могу повторить, прыгая на одной ноге или стреляя в воздух из автомата, – пожал я плечами. – Только суть от этого вряд ли изменится…
– Хватит. И что дальше?
– Да вроде и все…
– Разве? Мне кажется, ты про три предположения говорил. – На память полковник не жаловался, да и старческим склерозом не страдал.
– Гм, ну да, не совсем. Вот только касается ли это именно нас, понятия не имею. А вот Даниила касается наверняка. – Я вопросительно взглянул на заметно напрягшегося сержанта: – Даниил, ты знаешь, как называется эта пещера?
– Нет, конечно, – отрицательно помотал головой Баков, – откуда? Я и на Земле-то никогда не был.
– А называется она Данильча-Коба. Когда-то давно, много сотен лет назад, здесь был тайный монастырь, названный в честь святого Даниила. Об этом мало кто помнит даже из местных или туристов, да и я в общем-то случайно узнал, но это именно так. Что все это значит, я понятия не имею, но когда ты был в пещере, твой нейрочип отказался принять команду нашего противника. Понимаешь, о чем я? Ты единственный, кто не почувствовал никакого провала в памяти, кто до последнего момента осознавал себя, кто пытался помешать реализации их плана!
– И… что? – вопрос задал, ясное дело, не Баков, а полковник.
– Ну так ведь сказал же: понятия не имею! Не, правда, не знаю, Петрович! Просто вспомнил историю этого места и связал одно с другим. А уж выводы, как говорится, делайте сами. Кстати, Данила, все хотел спросить: у тебя на Земле родственника-однофамильца не было? В двадцатом веке? – Уже задав вопрос, я неожиданно понял, сколь глупо и не к месту он прозвучал.
– Был, – неожиданно серьезно кивнул сержант, – мой прадедушка. Я, правда, не слишком хорошо это знаю, но он вроде бы жил в большом приморском городе и занимался компьютерами. И звали его в точности, как меня, даже отчество совпадало – мне об этом еще бабушка рассказывала. Вот только, как тот город назывался, не помню.
– Одесса… – мрачно буркнул я, отчего-то пряча глаза. – Блин, назвал персонаж в честь друга, называется! Даньке расскажу – хрен поверит.
– Так, значит, вы?! – Баков смотрел на меня совершенно очумелым взглядом.
– Так, значит… – согласился я. – Мы с твоим прадедом… эх, да ладно! Ну не могу я к этому привыкнуть, и все! Писал себе, писал, все нормально было, и вдруг – нате: угадывать начал!..
– Ты закончил выяснять родословные друзей-товарищей? – вклинился в наш диалог полковник. – Нет, все это, конечно, безумно интересно, но сейчас есть дела и поважнее. Согласен?
– Согласен. И так много чего узнали. Пожалуй, даже больше, чем…
– Есть еще кое-что, – вдруг произнес тот, чей голос я меньше всего ожидал сейчас услышать, – сержант Баков. – Не знаю, имеет ли это хоть какое-то значение, но там, в пещере, когда я понял, что не успею добежать до выхода, я попытался связаться с ребятами и отменить отданную их чипам команду.
– А разве это возможно – дистанционно управлять чужими чипами? – столь искренне удивился полковник, что я не сумел сдержать улыбку. Тоже мне великий знаток нейросенсорных чип-имплантов из двадцать второго века выискался!
Однако сержант воспринял вопрос совершенно серьезно.
– Ну, не то чтобы управлять, вы меня не так поняли. Настроенные на определенную частоту чипы боевой группы связаны между собой и с базовым ретранслятором каналом мгновенной мнемосвязи. Это нужно для обмена тактическими данными, получения или передачи экстренных сообщений. И частота, и вид настройки каждый раз устанавливаются по-новому, в зависимости от вида операции и характера командования. Например, мой чип командира отделения настроен несколько иначе, чем у остальных ребят. И чип комроты – тоже, с еще большими, что ли, правами. Хоть я и не в состоянии именно «управлять» чипами подчиненных, но заблокировать их или сбить настройку при необходимости могу. Ну, это делается на случай, если противник сумеет засечь рабочую частоту и взломать коды безопасности нашей мнемосвязи. Вот я и сделал. Заблокировал в смысле. Правда, реактивировать их теперь только на базе можно…
