— Сейчас щитоносцы организуют проходы и пропустят их, затем сомкнут строй и в дело снова вступят лучники… — прокомментировал происходящее Музыкальный, ни к кому в общем-то не обращаясь, и добавил с грустной улыбкой: — Мне всего двенадцать было, когда папа ту книжку подарил… Кто бы мог подумать, что через полвека я по ней воевать буду… И на фига я академию кончал? Вот как надо: почитал детскую историческую книжицу — и вперед. Эх, прощайте воспоминания детства — после этого боя, чувствую, мне вообще читать разонравится…
А в сотне метров от стены все происходило именно так, как и предсказал генерал: сквозь проходы в щитовом строе пронеслись, вздымая копытами песок, всадники, вслед за которыми бегом двинулась пехота — тяжелые латники. Расстояние между защитниками и нападавшими стало стремительно сокращаться — сто метров, девяносто, восемьдесят…
— Лего, смотри не рвани раньше времени! — на всякий случай напомнил Юрий Сергеевич. — Помни — сорок метров! И только по моему приказу.
Его рука приподнялась и застыла в воздухе, словно тот самый — знаменитый дамоклов меч, олицетворяющий для многих поколений живущих нависшую над их головами опасность…
… Семьдесят, шестьдесят, пятьдесят метров… Сорок пять метров, сорок метров… "Что я делаю?! — полыхнуло в мозгу генерала. — Они же и так мертвы уже более двух тысяч лет! Сумасшедший дом…"
Рука рухнула вниз, отдавая ясный и недвусмысленный приказ, почти в ту же секунду палец его вдавил кнопку на небольшом дистанционном пульте. Посланный в коротковолновом диапазоне радиосигнал одновременно замкнул цепи во взрывателях всех десяти МОНов, направленных вогнутыми сторонами своих "тарелок" в сторону атакующих людей. Пятьдесят метров пустыни взорвалось, поднявшись многометровой стеной огня, дыма и песка. А из зловещего облака рукотворной песчаной бури уже неслись навстречу обреченным людям тысячи убойных элементов, на огромной скорости прошивая хрупкие человеческие и лошадиные тела, насквозь пробивая любые доспехи и щиты, опрокидывая шеренги наступающих и изломанными тряпичными куклами впечатывая их во враз порозовевший песок… Генерал закрыл глаза — за свою долгую жизнь ему не раз приходилось как убивать самому, так и отдавать соответствующие приказы другим, однако он никогда не считал смерть достойным вящего созерцания зрелищем. Смерть, по его мнению, была не более чем естественным финалом жизни для одних и необходимым средством достижения определенной (хотя и не всегда праведной) цели — для других. Не более того. Но и не менее…
Расчет генерала оказался верен в полной мере: подрыв первой линии МВЗ оказал не только физическое, но и психологическое воздействие на атакующих — немногие уцелевшие из первого эшелона дружно повернули назад. Что было, впрочем, вполне объяснимо: ни с чем подобным никогда не сталкивались ранее даже видавшие виды ветераны — что уж говорить о десятках молодых ратников?! Волна нападавших откатилась, оставив на закопченном и окровавленном песке почти сотню своих товарищей" убиенных — с их точки зрения — явно не без вмешательства каких-то потусторонних и оттого еще более страшных сил… Музыкальный вздохнул и грустно произнес: — Вот так, товарищи моджахеды. Счет один — ноль в пользу, как всегда, грубой силы, — и, махнув рукой, добавил: — Отбой, ребята. Не высовывайтесь — сейчас они опять стрелять начнут. Так что сильно не расслабляйтесь… Первая атака была отбита…
9
Легко сказать — пойти и найти нечто в кромешной тьме, не зная, как оно выглядит, да еще и не думая при этом ни о чем… Задачка для гения… или, скорее, для идиота… Особенно учитывая размеры этой комнатушки, вполне сопоставимой по масштабам с каким-нибудь городским парком культуры и отдыха… Так где же все-таки оказались попавшие в хитроумную ловушку биокомпьютера люди?
Когда-то очень давно (а точнее, около миллиона лет назад), в те времена, когда станция еще не была полым изнутри мертвым шаром, влекомым по своей неизменной орбите остаточными инерционно-гравитационными силами, здесь находилась одна из сотен главных растительных оранжерей. Равномерно распределенные по всей станции, они являлись мощнейшими регенераторами атмосферы, плантациями необходимой гомоплазмоидам растительной пищи и источниками столь любимой ими биогенной Энергии Высшего Порядка, вырабатываемой исключительно на основе естественных процессов биологического распада и синтеза.
Так продолжалось в течение долгих-долгих лет… Затем был короткий бой с Хранителями, последний нанесенный ими удар — и бесконечные годы медленного умирания и запустения, пришедшие на смену славным временам лихих экспансий в мириады и мириады населенных низшими — по мнению гомоплазмоидов — существами миров…
Огромная искусственная планета, все еще таящая в себе смертельную опасность, вновь и вновь проходила предначертанный ей бесконечный путь вокруг Солнца, приближаясь к ненавистной ей планете и снова удаляясь от нее, и медленно умирала…
Растущие же в гигантских супероранжереях растения были, пожалуй, единственными живыми организмами, которых не коснулись — или почти не коснулись — произошедшие на станции изменения. Единственным, к чему им пришлось заново приспосабливаться, было практически полное отсутствие лежащего в основе процессов фотосинтеза света. Впрочем, и это не стало для них проблемой — нескольких сменившихся поколений хватило для закрепления в генах необходимых изменений: некогда зеленые от содержащегося хлорофилла листья приобрели бледно-серый цвет — и жизненный цикл начал развитие по новому пути. Свет больше не являлся необходимым его компонентом… Жизнь, как говорил герой одного известного фильма,
[68]
нашла выход…
Сменялись поколения и поколения поколений, отжившие свое растения устилали пол все новыми слоями перегноя, давая пищу и освобождая жизненное пространство для идущих следом потомков, — и все повторялось снова. Год за годом, поколение за поколением, мутация за мутацией… Потом пришли люди…
* * *
— Ну ни фига себе — летели на космический корабль, а оказались в джунглях. Во прикол! — тяжело дыша, бурчал себе под нос Окунь. — Чтоб я так жил. Чистое здоровье!..
Последние минут пятнадцать они с майором продирались сквозь поистине непролазные заросли, ежесекундно спотыкаясь о стелющиеся по грунту толстенные молочно-белые лианы, неприятно напоминающие дохлых исполинских змей-альбиносов. "Ночники" они с собой взять не успели — что, впрочем, было и к лучшему — чем меньше они видели, тем проще было не думать о том, что представало перед их глазами. Двигались в основном вдоль стены (правда, назвать именно "стеной" покрытое метровым слоем лишайникообразной растительности вертикальное нечто можно было только с большой натяжкой) — во-первых, чтобы не заблудиться, во-вторых, — разумно полагая, что им в общем-то все равно, где искать — здесь или в центре этого странного парка… К слову сказать, их предположения не были столь уж далеки от истины — являясь порождением именно биотехногенной цивилизации, бортовой компьютер действительно нуждался в постоянной связи со своими дальними растительными собратьями и происходящими здесь естественными природными процессами. Кроме того, сеть разбросанных по станции плантаций являлась для него своего рода мощной аккумуляторной батареей, почти что полностью удовлетворявшей его собственные энергетические потребности. Но, к сожалению, люди этого не знали. Как не знали и того, что порядком надоевшие и мешающие идти "лианы" под ногами и были, собственно, теми самыми искомыми "вторичными терминалами", нервными волокнами, охватывающими всю станцию…
