— Не люблю таких, — заметил Ринад, пока девушка, имя которой он не удосужился запомнить, возилась с ключами. — Узнала, кто придет, облилась жуткими цветочными духами и теперь надеется, что мы предложим ей за три сотни поехать с нами в сауну. Жуткая семейка — одни деньги на уме!
— А ты хотел бы, чтобы она бесплатно с тобой в сауну поехала? — Разговор, как это часто бывало при чужих, велся на унтонском диалекте шасского.
— Я бы никак не хотел — она мне не нравится. — Турчи сделал вид, что не обратил внимания на язвительный тон друга. — Вот скажи, в этом мире остались женщины с нравственными устоями?
— Остались! — уверенно ответил Фалир. — Если бы ты был, к примеру, навом, у тебя бы подобных вопросов не возникало. Самые прекрасные феи падали бы к твоим ногам за свой же, замечу, счет.
— И что женщины находят в этих навах? — риторически вопросил Ринад, незаметно застегивая пуговицы на пиджаке, втягивая живот и выправляя осанку. — Даже наши женщины ими грезят! Я знаешь какую книгу вчера у дочери нашел? «Гарка моей мечты» называется! Это нормально?
— Удивил! — Кумар только фыркнул и почесал кончик длинного носа. — Моя теща эту макулатуру пачками скупает! Четыре книжные полки — каждая под определенную серию! «Блондин из Марьино», «Любовь на крови»…
— На крови? Это про масанов, что ли?
— Ага, про них. Я одну книжку взял полистать — «Ночь под крылом дракона» — натуральная порнография! Там чуда с… — Но Фалир не успел развить пикантную тему — Рита (он как раз припомнил имя безвкусно одетой барышни) наконец-то отперла все замки.
— Отвратительно!
— Кошмарно! — друзья вновь заговорили по-русски.
— Как вы можете НАМ это предлагать?!
— Разруха!
— Мы требуем снижения цены минимум на пятнадцать процентов!
— Никакая налоговая служба не заставит нас переносить документы в эту помойку!
* * *
Крупные хлопья сырого снега растекались по лобовому стеклу, дворники работали как будто с натугой, ничуть не улучшая видимость. Но он любил зиму, даже такую, слякотную и серую. Вот только машину надо бы сменить до наступления морозов, не предназначены спортивные автомобили для местных просоленных дорог. В центре еще вполне сносно, но прежде чем выехать из города, сто раз подумаешь: а не дешевле ли обойдется портал?
Ортега отбывал наказание. Мужественно, стоически, не сетуя на судьбу и не пытаясь отлынивать от работы. Приказ есть приказ, и никто не виноват, что именно сейчас, когда первый помощник комиссара допустил промах (да, такое раз в триста-пятьсот лет случается с каждым), начальство задумало провести финансовую ревизию. Ортега, бесспорно, готов был во всем беспрекословно подчиняться комиссару, и не только потому, что гарки не умеют не выполнять приказы. Но вот сейчас Ортега — хоть и гнал он неподобающие мысли прочь — в глубине души не одобрял некоторых идей начальства. Вернее, не одобрял своей кандидатуры в качестве ответственного за претворение тех идей в жизнь. Но раз провинился, то и нечего возмущаться. Даже шепотом про себя.
А дело в том, что навы периодически создавали специальную комиссию для отслеживания денежных поступлений от шасов. Происходило это всегда неожиданно, на протяжении тысячелетий шасы пытаются вычислить некую закономерность в сроках проведения этих проверок и в промежутках между ними, но тщетно. Угадали не более дюжины раз. А все потому, что проверки назначает сам Сантьяга — под настроение, ничем конкретно не руководствуясь. Специально, чтобы застать вассалов врасплох. Эта ушлая и очень богатая семья исправно платит тридцать процентов подоходного налога в казну Темного Двора. Но, вероятно, недоплачивает… Что и решил в очередной раз проверить комиссар. А тут как раз один из помощников кое в чем просчитался — вот Сантьяга и наказал ему следить за ходом финансовой проверки в Денежной Башне. Истекала вторая неделя работы на новом поприще — шасы по-прежнему чисты и непорочны, а Ортега чувствовал, что у него внутри детонирует нечто, равное по мощи «Реву Левиафана» четвертого уровня. Он еще мрачно шутил, что окажется первым гаркой, угодившим в Московскую обитель с диагнозом «нервный срыв».
Ортега кинул быстрый взгляд на экран зазвонившего мобильника и приложил телефон к уху.
— Да, Доминга?
— Привет, — поздоровался «ласвегас» как-то слишком уныло. — Слушай, Тамир наотрез отказывается сам тебе сообщать, поэтому звоню я…
— Что такое? — насторожился гарка.
— Помнишь, ты просил нас проверить все заклинания по Денежной Башне?
— Как не помнить, — поморщился помощник комиссара. Последнее время любое упоминание о шасах и обо всем, что с ними связано, портило Ортеге настроение.
— В общем, чего-то они там намудрили…
— А конкретнее?
— Конкретнее — взломаны ограничители.
— И что это значит?
— Это значит, что шасы спрятали от тебя документы.
Помощник комиссара сделал три глубоких вдоха, и ему почти удалось сдержать гнев: вот только на Краснопресненской набережной разом перегорели все светофоры. Что ж, бывает…
— Надеюсь, вы уже нашли эти документы?..
* * *
Наш завхоз и по совместительству ночной сторож с комфортом расположился на кухне — в небольшой комнатенке, оснащенной обеденным столом, холодильником и микроволновкой, которая издалека выглядела ржавой, а на самом деле была пятнистой от постоянно проливаемых на нее соусов и супов.
— Ехала б домой, — проворчал Михал Саныч. Он уже выпил — не ради пьянства, а бессоннице вопреки — лечебные сто граммов и теперь вкушал поздний ужин.
Я в ответ только хлюпнула носом и насыпала себе в чашку две ложки растворимого кофе. Ничего, метро закроется нескоро, а торопиться мне некуда. Накинув куртку и прихватив сигареты, я отправилась на лестничную клетку. Там у нас огромные чугунные батареи, над ними — широкий подоконник, на котором зимой горячо сидеть, и много разноцветных пепельниц. Под Новый год этих пепельниц в корпоративных сувенирных наборах наприсылали — вагон и маленькую тележку, вот сюда и выставляем. Наверное, курилка — самое уютное место во всем здании, тем более что из окошка видно набережную, красиво…
В горле вновь предательски запершило — как будто в чистом виде проглотила ложку карри. Нет, не подумайте, я тут битый час тушь по щекам размазываю не потому, что из холдинга вместо мужчины моей мечты пришли эти шумливые носатые господа. И, уж конечно, не потому, что они в подробностях рассказали нам с Михал Санычем о том, кого и за какие деньги может удовлетворить состояние предложенного им помещения. Михал Саныча, который считал эти комнатки пригодными даже для романтических свиданий, они не переубедили, а я в глубине души даже позлорадствовала, потому что мне все равно, а начальству нервы попортят изрядно. Тем более что со своей миссией я справилась: ключи передала, конвертик забрала и даже краем глаза подглядела, как наши новоявленные арендаторы руководили переноской своих документов. В солидных фирмах и к документации иначе относятся. Вместо архиваторов и картонных коробок из-под бытовой техники, что активно практикует наша бухгалтерия, используют блестящие квадратные чемоданчики, очень напоминающие те, в которых визажисты держат стратегический запас косметики, только раза в три больше. Чемоданчиков оказалось не так уж много, управились за полчаса. Когда я вновь вышла на лестничную клетку и привычно чиркнула зажигалкой, господа арендаторы как раз проклинали замок, который заел и ни туда, ни сюда.
