Но все же кое-какие «меры предосторожности» крестьяне решили предпринять. Они устроили что-то вроде комитета борьбы с вулкодлаками – собрались в кучку и некоторое время шушукались друг с другом. А потом вынесли решение: меня непременно нужно спасать. Для этого они потребовали, чтобы Микаэль сходил на местное кладбище и принес оттуда земли.
– Зачем? – спросила я у Микаэля. – Что они собираются делать?
– Натереть тебя кладбищенской землей, – невозмутимо ответил он. – Это первейшее средство для того, чтобы не стать вампиром…
– Что-о?! – Я не верила своим ушам. Все это напоминало дурную комедию. Не хватало только бабушкиного чеснока, который она заботливо положила мне в чемодан. – Они спятили?
– Нет. Они просто убеждены в том, что это поможет.
– Но ты же не будешь потакать им? – с надеждой посмотрела я на Микаэля. Но он, по всей видимости, был намерен сделать то, что от него хотели. – Микаэль, будь разумным человеком! Не ты ли говорил, что все это могло мне померещиться?!
– Меры предосторожности никогда не бывают лишними, – деловито сказал Микаэль, как будто речь шла о приеме микстуры. – От тебя ведь не убудет…
– Не убудет?! – взвилась я. – Да я с ума сойду! Тебе мало того, что у меня началась настоящая паранойя? «Вампирофобия»! Так ты хочешь окончательно свести меня с ума?! Я протестую! Не буду я натираться этой землей! Ни за что!
Моя бурная реакция на методы лечения от укуса вампира не могла остаться незамеченной. Ко мне подскочила взволнованная Марьяна и принялась доказывать, что я просто обязана натереться кладбищенской землей.
– Ну! Ну! – твердила я в ответ. – Ни за что! Можете считать меня вампиром, но делать этого я не буду!
К счастью, в дверь постучали, и наши споры на время прекратились. Марьяна насторожилась. Она подошла к двери и поинтересовалась, кто пришел. Очевидно, жителей Мишвидце настолько напугали слухи о «стригоях», что теперь им в каждом шорохе мерещилась опасность.
Оказалось, что пришел доктор Алин Прану – недостающее звено собравшейся компании. Но пришел он совсем не для того, чтобы узнать, как мы сходили в Прашдан. И не для того, чтобы помочь мне излечиться от загадочного укуса на шее. Он привел к нам какого-то человека, который только что приехал в Мишвидце…
– Чтобы найти вас, Мадалина.
– Меня? – я удивленно посмотрела на доктора, подумав, что он ошибся.
Но когда из-за спины доктора показался приезжий, я поняла: ошибки быть не могло. На пороге дома Марьяны стоял Джеф Лойер собственной персоной… За ним стоял еще один мужчина, но я не обратила на него особого внимания, появление Джефа поглотило все мои мысли.
– Привет… – прошептал он посиневшими от холода губами, обращаясь не то ко мне, не то ко всей честной компании.
Я и рта не смогла раскрыть, чтобы ответить ему. Не то чтобы он по-прежнему будил в моей душе серьезные чувства. Не то чтобы я почувствовала боль или горечь… Просто видеть его, бледного и продрогшего, в глухой трансильванской деревушке было странно. Странно и смешно.
На Джефе была какая-то нелепая шапка, натянутая почти до бровей, короткий полушубок, который явно был ему узок в плечах, гигантские валенки почти до колен и еще перчатки, слишком большие для его тонких аристократических ручек. Если бы не неожиданность ситуации, я бы даже рассмеялась, увидев его. Но мне не терпелось выяснить, как Джеф оказался в Трансильвании.
– Джеф… – наконец-то обрела я дар речи. – Что ты здесь делаешь? Ты ведь был в Англии…
– Был, – пробормотал Джеф, снимая варежки и пытаясь отогреть замерзшие руки. – Но ты уехала, и я… Я решил найти тебя. Линда Свирилл, твоя подруга, рассказала мне, куда ты отправилась… Вот я и поехал в Миш… Мид… Как там его, мистер Эванс?
– Мишвидце, – пробубнил мужчина, стоящий позади Джефа.
– Вот, – обрадовался Джеф. – Точно. В Мишвидце.
Он немного отогрелся и теперь смотрел на меня торжествующим взглядом, означавшим: вот, на что я способен ради тебя. Мне казалось, он ждал, что я брошусь ему на шею и осыплю поцелуями или сделаю еще что-нибудь в этом духе. Но я стояла, недоумевающая и растерянная, и это смутило его. Все присутствующие при этой сцене молча смотрели на нас. Им явно хотелось, чтобы кто-нибудь наконец объяснил, что происходит. Один Алин Прану понимал, в чем соль ситуации. Наверное, поэтому он улыбался краешком губ, поглядывая то на меня, то на Джефа, то на Микаэля.
Микаэль! – мелькнуло у меня в голове. Что же подумает Микаэль?! Наверняка он все понял. Кто еще мог потащиться за мной в Мишвидце, кроме человека, который влюблен в меня… Краем глаза я покосилась на Микаэля. Мои догадки подтвердились. Он стоял, нахмурившись, и рассматривал Джефа, как будто пытался понять, что я нашла в этом маленьком тщеславном человечке. Глаза Микаэля утратили свой блеск. Темные кружочки зрачков стали почти матовыми. Я пыталась прочесть в его глазах, что он чувствует. И мне показалось, что в них – боль и разочарование.
Я раздосадованно поглядела на Джефа. И какого же черта ты приехал сюда! Я ведь уже забыла о тебе, поняла, что ты мне не нужен… Джеф догадался, что я раздражена, и явно удивился. Ну конечно, как может девчонка, ради которой сам Джеф Лойер удосужился сесть на самолет, пренебрегать им?
Наше неловкое молчание прервала сердобольная Марьяна. Она попросила Алина Прану перевести ее слова Джефу, что доктор тотчас же выполнил:
– Присаживайтесь, господин Лойер, – перевел Алин. – Сейчас вас обогреют, напоят чаем и накормят ужином. Кстати, к вам это тоже относится, мистер Эванс, – повернулся он к мужчине, который стоял позади Джефа.
Мне показалось, в голосе доктора звучала ирония. Впрочем, чему было удивляться? Доктор Прану действительно был довольно желчным человеком. Так что эта неловкая ситуация, в которой все мы оказались, забавляла его.
Джеф кивнул мистеру Эвансу – впоследствии выяснилось, что этот мужчина – гид, нанятый Джефом, – и они сели за стол. Джефа порядком смущали любопытные взгляды крестьян, устремленные на него, поэтому он почти не смотрел по сторонам, делая вид, что изучает рисунок на скатерти.
Я повернулась к Микаэлю, чей хмурый вид не предвещал ничего хорошего, и представила ему Джефа:
– Это – Джеф Лойер. Мой… бывший друг.
Услышав подчеркнутое «бывший», Джеф аж подскочил на скамье. Он прекратил изучение скатерти и устремил на меня взгляд, полный недоуменного раздражения. В его глазах я не прочитала ни отчаяния, ни боли. Они выражали только негодование, возмущение моим наглым поведением. Казалось, я спутала ему все карты. Испачкала романтический образ скитальца, который он нарисовал в оправдание своему бессмысленному путешествию. Ибо сейчас оно действительно стало бессмысленным.
– То есть как – бывший, Мод? – Глаза Джефа так и сверлили меня негодованием. – Я ехал в такую даль, чтобы увидеть тебя, а ты… ты… ты заявляешь, что у нас с тобой ничего нет! А как же все то, что мы пережили вместе? Как же все мои чувства к тебе?! Неужели ты способна перечеркнуть все, что между нами было?!
