— Ты прощупал свои каналы? — после паузы спросил Плотников.
— К сожалению, мой авторитет в Красноярске не действует, — развел руками Кунцeвич. — Мне вообще не следует здесь находиться. Извини, Иван.
— Где ты сможешь помочь?
— Если мы доставим Трон в Краснодар, я найду надежных людей, которые припрячут его до лучших времен. Или помогут вывезти через Новороссийск. В любом случае там у нас будут развязаны руки.
— Что вы хотите делать с артефактом? — тихо спросил Зябликов.
— Еще не знаю, — честно ответил Иван. — Возможно, действительно спрячу здесь, в России. Возможно, переправлю за границу. Трон сам скажет, какой вариант его устроит больше. Но все это — будущее, сейчас же мы должны думать о том, как помешать генералу Александрову.
— Да, — пробормотал Валентин Павлович. — Сейчас это главное.
— Вы поможете?
Профессор помолчал, нервно провел рукой по скатерти и кивнул:
— Да.
— Почему? — быстро и жестко спросил Моня. Зябликов в упор посмотрел на Кунцевича.
— Потому что иначе я не могу. Трон должен остаться в России.
— Мы этого не гарантируем.
— Но мне кажется, что рано или поздно Иван вернет его сюда.
— Это так?
Плотников серьезно кивнул:
— Если Трон этого захочет, то обязательно.
— Вот и все, — улыбнулся профессор. — Вы патриот, Иван, несмотря на американский паспорт в кармане. А генерал Александров — торгаш. Мне кажется, это достаточный мотив, чтобы помогать вам.
Плотников крепко пожал протянутую Зябликовым руку.
— Хорошо, что мы можем доверять друг другу, — резюмировал Кунцевич. — В свете того, что нам предстоит, это очень важно.
— Ты знаешь людей, которые могут помочь? — вернулся к делам Иван.
— Знаю, — кивнул Моня. — Мне дали наводку на бандитов, но я к ним не пойду.
— Почему?
— Потому что я им не верю, — спокойно ответил Кунцевич. — Это первое. А второе: на случай неприятностей у нас должен быть козырь в рукаве. Этот козырь — я. Случись что, я смогу вытащить вас отсюда.
— Он прав, — вздохнул Зябликов. — Лучше, если бандиты до поры не будут знать об Эммануиле. Пойдем к ним вдвоем.
— Только, пожалуйста, — голос Мони стал очень сосредоточенным и холодным, — в точности выполняйте инструкции, которые я вам дам…
* * *
Поместье «Девон широкая аллея», США, 16 марта, вторник, 23:59 (время местное)
— Построить особняк в викторианском стиле придумали не мы, — негромко ответил Иван Плотников на вопрос собеседника. — В смысле — не наша семья. Первый владелец поместья был местным скоробогатеем, сделавшим состояние на нефти. Удачливым и кичливым. В двадцать четвертом его удача закончилась, он крупно погорел на бирже, и мой прапрадед купил «Девоншир» с потрохами. — Иван помолчал. — К тому же вторая жена прадеда была англичанкой из рода Мальборо… И с тех пор Плотниковы осели здесь…
— Красивый дом, — повторил гость. — Очень красивый.
Пришелец уже успел побывать в ванной, его длинные волосы еще оставались влажными и слегка намочили выданный хозяином халат. Гость выглядел крепче худощавого Ивана, шире в кости, мощнее, но при этом во внешнем облике мужчин можно было найти общие черты: высокий лоб, большие серые глаза и, самое примечательное, характерное движение губ во время разговора. Вот только вряд ли президент преуспевающей финансовой компании стал бы украшать свое тело сомнительными татуировками, а вот его странный гость — украсил. И не одной. Предплечье левой руки пришельца покрывала черно-красная вязь. Густая и причудливая, она скрывалась в рукаве и появлялась уже на могучей шее, чуть-чуть не доходя до уха. Что таилось под тканью халата, можно было только догадываться. А на предплечье правой руки мужчины плели паутину зеленые пауки, небольшие, но выполненные весьма искусно — хозяину дома даже казалось, что их лапки шевелятся.
— И ваша супруга, Иван, весьма красива, — продолжил гость, смакуя дорогой виски. — Передайте ей мои комплименты.
— С удовольствием, Матвей, — кивнул Плотников. Плотный ужин остался позади. Пришелец не стал скрывать, что давно не ел, и, покинув ванную комнату, с удовольствием уничтожил салат, суп, солидную порцию жаркого и чуть не половину пирога. Ел он быстро, жадно, но, судя по внешнему виду, длительные голодовки были для пришельца скорее исключением, чем правилом. Стол Матвею накрыли здесь же, в большой гостиной, а теперь мужчины расположились в креслах у зажженного камина, вели н??торопливую беседу и потягивали виски — от предложенных сигар пришелец отказался.
— Мне показался странным выговор вашей супруги, — произнес гость.
— Лиза родилась и выросла в Ницце, — объяснил Иван. — Ее предки бежали во Францию от революции. Мы познакомились в Париже и обвенчались восемь лет назад.
— В России была революция?
Если Плотников и был удивлен вопросом, то никак не выразил этого.
— В одна тысяча девятьсот семнадцатом году. Император бросил народ на произвол судьбы, отрекся от престола и был убит бунтовщиками где-то в Сибири. На протяжении семидесяти с лишним лет Россией правила диктатура, сейчас — демократически избранный президент.
— Звучит неприятно, — буркнул гость.
— Прапрадед предчувствовал смуту, — бесстрастно продолжил Иван. — Наша семья перебралась в Америку еще в тысяча девятьсот девятом году, так что к семнадцатому все активы оказались за океаном. — Плотников снова выдержал небольшую паузу. — На следующий день после отречения императора прадед обратился к местным властям с просьбой о предоставлении американского гражданства.
— Но вы хорошо говорите по-русски.
— И мои дети будут говорить. И дети моих детей.
— А вот это звучит весьма достойно. — Матвей прикрыл глаза, пару секунд молчал, словно собираясь с мыслями, после чего вновь посмотрел на Плотникова. — Иван, в вашей библиотеке есть книги по истории? Мне бы хотелось узнать, что происходило здесь, пока я… Пока меня…
— Книги есть, — кивнул Плотников, — но мне кажется, будет гораздо лучше, если я снабжу их текст своими комментариями.
— Это будет замечательно, — улыбнулся гость. — Но нам и без того предстоит долгий разговор, и я не хотел излишне утруждать вас…
— Пустое, Матвей, — махнул рукой хозяин дома. — Вы прекрасно понимаете, что значит для меня ваш визит. Мне будет приятно оказать вам любую посильную помощь, и даже больше.
— Благодарю… Вы позволите? — Матвей взял у Плотникова толстый альбом и погрузился в созерцание семейных фотографий.
