Она смотрит мне в глаза.
Мне вспоминается дом на Стейтен-Айленд. Он поработал ножом над ними обеими. Только казалось, что Мисси понравилась ему больше. Не приди я вовремя, она бы уже умерла. Может, мне сказать ей сейчас: «Конечно, Мисси. Ты можешь оказать мне огромную услугу. Я лишь разок приложусь к твоей артерии и выпью пинту-другую твоей крови». Черт! Нет, она, чего доброго, еще и согласится.
— Скажи-ка мне, Толстяк говорит, что каждая малолетка, переступающая порог вашей компании, тут же получает от ворот поворот. Так ли это?
— Это чистая правда.
— Кто этим занимается? Ты?
— Иногда.
Я протягиваю ей фото.
— Видела ее?
— Да… Да, точно.
Я убираю фотографию. Все внутри меня застывает.
— В смысле?
— Нет, нет. Она у нас не работает. Она просто приходила и ждала свою подругу.
— Подругу?
— Да, ту… как ее, Уитни.
Я задаю ей еще пару вопросов и направляюсь к грузовому лифту, который спустит меня обратно на улицу. Позади меня раздается:
— Мистер Питт, если вам понадобится моя помощь, вы знаете, где меня искать.
Я молча вхожу в лифт, стараясь не думать о том, как она пахнет.
Она пахнет так чудесно и соблазнительно. Она пахнет человеческой кровью.
На улице я выкуриваю сигарету. Конечно, эти две девицы знали друг друга. Иначе и быть не могло. Ведь так всегда был устроен мир.
Мисси известно немногое. Она говорит, что девчонка Хордов стабильно появлялась каждый раз, как у Уитни была фотосессия. Она сидела на диване в приемной, читала газеты и разговаривала по мобильному подруги. Мисси призналась, что узнай Толстяк о нахождении малолетки в помещении, он тут же бы выгнал ее с работы. Да только она подумала, что девчонка — младшая сестра Уитни. Позже она поняла, что их связывают всего лишь дружеские отношения, однако они всегда вели себя как сестры. Малолетка и в самом деле сошла бы за младшую сестру, младшую, которая преклонялась перед старшей.
Я курю и посматриваю на часы. Полночь. Рановато будет.
Офис Честера Доббса находится на Первой авеню, Четырнадцатой улице. Адрес я нашел в справочнике, позаимствованном у владельца гастронома, где купил пинту своего любимого «Олд кроу». Я медленно прохаживаюсь, попивая виски из бутыли в коричневом бумажном пакете. Черт! Что это? Чистый медицинский спирт? Но все равно под действием обжигающего алкоголя и легкого хмеля мой нечеловеческий голод отступает. Так же, как леденцы немного облегчают страдания наркомана, когда у него начинается ломка.
Я прохожу мимо Томпкинса. Откуда ни возьмись, появляется какая-то бездомная на вид девица и идет со мной вровень.
— Эй!
Я даже не смотрю в ее сторону.
— У меня нет мелочи.
— Тебя и не спрашивали про хренову мелочь.
— Выпивку тоже не получишь.
— На хрена она мне.
Она все не отстает от меня.
— Что нужно?
— Ты видел Лепроси?
Я перевожу на нее взгляд. Она грязная, оборванная и жирная. На ногах огромные солдатские сапоги. Солдатская форма. Огромная цепь спускается из одного ее уха и соединяется с кольцом в проколотой верхней губе. Ей не больше шестнадцати.
— Нет.
— Гектор сказал, что видел, как вы на днях с ним беседовали.
— Не знаю никакого Гектора.
— Он говорит…
— Не знаю его.
— Слушай, мы с Лепроси все время проводили вместе, а я его не видела с воскресенья. Я о том, что у него лежит пара моих вещей, и если он решил порвать со мной и иметь другую, пусть их вернет. На него же мне плевать.
Однако это неправда. Ей далеко не плевать. Я чувствую это по солоноватому запаху слез, застывших в уголках ее глаз.
— Я не видел его.
— Если ты решил…
— Ничего не решил.
— Да пошел ты.
Она все идет со мной вровень.
— Что еще?
— Ну, так что, выпить дашь?
Я отдаю ей почти полную бутыль. Она ей пригодится больше, чем мне.
Я мог бы позвонить Доббсу по телефону. Ха, может, в это время у него неприемные часы. Да только какая мне разница, ведь я все равно разнесу его каморку вдребезги. Уличная дверь — кусок какого-то дерьмового дерева с трухлявым замком. Стоит только приложиться к ней плечом, и дверь открыта. За ней никакого вестибюля или площадки с лифтом, только обшарпанный коридор и указатели на стене у лестницы, написанные от руки.
Его офис находится на третьем этаже рядом с офисом компании «Америкен флэг трэвел» и театральным агентством. Похоже, Хорды изрядно сэкономили на этом детективишке, когда нанимали его для поисков дочери.
Я поднимаюсь наверх, внимательно прислушиваясь к звукам в здании. На первый взгляд, все чисто. Будто здание уже много лет не используется. Я ожидал услышать шум компьютеров, оставленных в режиме ожидания, невыключенных вентиляторов, скрежет карандаша какого-нибудь засидевшегося служащего, на худой конец, мышей, скребущихся по стенам. Но мне лишь слышен сдавленный кашель, раздающийся из офиса на втором этаже, и тяжелые скрипы самого здания. Не то чтобы здесь ничего не происходило, я бы сказал, еще как происходило. Только мое наплевательское отношение к желаниям Вируса стало приносить свои «плоды»: он постепенно отказывал мне в предоставленных сверхчеловеческих способностях, чтобы я сосредоточил все внимание на поисках пищи. Скоро я ничем не буду отличаться от обычного человека, а затем стремительно наступит конец. После того как Вирус высосет последнюю пинту крови из моих вен, я последую маршрутом Джорджа. Так что мне срочно надо подкрепиться.
Похоже, в конторе Доббса никого нет: из-под двери не выглядывает узкая полоска света. Я стучу, чтобы не показаться грубияном. Тишина. Прикладываю ухо к двери. Ничего, кроме работающего старого кондиционера, производящего звуки, похожие на хриплый скрежет листов железа друг о друга. Запах пыли, освежителя воздуха с цветочным ароматом, застоявшиеся человеческие запахи. Входная дверь массивная, сделана основательно — такую плечом не выбьешь. Хотя в своем нормальном состоянии я бы смог. Но только не сегодня. Я вынимаю инструменты. Никаким особым талантом взламывания дверных замков я не обладаю. Мне лишь приходится полагаться на свой превосходный слух и чутье. Но этой ночью и они отказывают мне тоже. Странно, похоже, двери и вовсе не заперта. Я пробую ручку, и дверь плавно раскрывается. Спрятав инструменты, я достаю пистолет.
В крошечном кабинете никого нет, если не считать Доббса собственной персоной. Он лежит на полу за своим столом. Тело уже окоченело, и кровь тоже. Такая мне, к сожалению, не годится. Вдруг я замечаю вторую дверь. Встав около нее, я принюхиваюсь. Однако особого нюха не надо, чтобы догадаться о наличии здесь дополнительной уборной. Видимо, Доббс не хотел справлять нужду в общественном туалете: чужие люди как-никак, и попросил, чтобы ему организовали уборную прямо у него в офисе. Вот откуда этот резкий запах хлорки и экскрементов. Стоп. И запах кого-то еще. Я принюхиваюсь. Да, конечно, я хорошо узнаю этот запах.
