Парень, который вырубил меня на этот раз, с Хёрли, конечно, не сравнится. Тем более, особо стараться ему не пришлось: я и так уже одной ногой там. Я падаю на пол, и все…
К сожалению, Вирусу оказалось совершенно все равно, в сознании я или без: он продолжал по-прежнему орудовать в моем теле.
Скрежет металла по металлу.
— Сколько еще ждать?
— Еще немного. Будет скорее, если мы подлезем под его запястье.
— Кроме наручников, больше ничего не трогайте.
Я прекрасно слышу, как они разговаривают, только видеть — ничего не вижу. Мои глаза, наверное, закрыты, только вместо темноты я все глубже и глубже погружаюсь в бледновато-серую бездну. Затем вдруг из этой бездны выскакивает нечто. Нечто серое, постепенно увеличивающееся и, наконец, приобретающее очертания лица.
— Он пришел в себя.
Скрежет прекращается. Кто-то еще нагибается и смотрит на меня. Теперь этот кто-то машет чем-то у меня над лицом: через секунду я понимаю, что это рука.
— Так, ясно. Глаза открыты, но, видимо, он все еще без сознания.
Вот это точно, он прав. Мои глаза открыты. Серая бездна — это потолок гостиной Мэрили Хорд. Я пытаюсь вращать глазами, чтобы осмотреться вокруг. Только они не двигаются. Тогда я пробую моргнуть. Ничего. Я словно заморожен. Рука, что секундой ранее размахивала над моим лицом, теперь легонько бьет меня по щекам.
— Похоже, он того.
В поле зрения возникает третье лицо. Два предыдущих мне совершенно незнакомы. Но вот это-то я знаю прекрасно: Дейл Эдвард Хорд.
— Не хочу сомневаться в вашей компетентности, но вы действительно уверены, что он не притворяется?
Кто-то вскидывает руку с металлическим инструментом у меня над лицом: теперь я вижу, чем они вооружились. Это длинный, тонкий стилет, с радугой, поигрывающей на его прекрасно отточенном лезвии. Лезвие низко зависает над моими глазами, практически заслоняя серый потолок.
— Я бы сказал — да.
— Я бы предпочел убедиться в этом более тщательно.
Лезвие вонзается в мою щеку, и я слышу слабоватый, характерный звук, звук разрезания металлом человеческих тканей. Это сопровождается каким-то слабым потягиванием в моем лице. Никакой боли, только привкус железа моей мертвой крови где-то у корня языка.
— Видите, он ушел в мир иной.
— Очень хорошо.
Вновь стилет зависает над моим лицом, на этот раз его лезвие темно-красное от крови. Затем платок, лезвие, рука и два лица исчезают из поля моего зрения. Остается только Хорд, нависая надо мной, всматриваясь в мое лицо, убеждаясь, что жизнь покинула меня. Он смотрит на бесценную каплю моей крови на щеке, растирает ее между большим и указательным пальцами и принюхивается к ней.
— Подумать только.
А затем, пожав плечами и вытерев о меня пальцы, из виду исчезает и он.
Мне бы понравилось больше, если бы я почувствовал, как лезвие пронзило мою щеку. Это убедило бы меня, что я все еще жив. Что внешний мир еще имеет кое-какие права на меня. Только я ничего не почувствовал. Словно больной, которого накачали новокаином, полностью обездвижили и вырубили все чувства. Однако так — только снаружи. Внутри же — совсем другое дело. Изнутри мое тело ощущается неким огромным котлом, в котором бурлит что-то липкое и вязкое, то, что, как мне кажется, всеми путями пытается проникнуть в кости в надежде отыскать хоть какие-то остатки крови.
Кто-то тянет меня за руку, и моя голова слегка смещается влево. Я не могу сфокусировать глаза, однако мне удается заметить двух мужчин. Один из них встал на мое запястье коленом, пришпиливая его тем самым к полу. Другой сидит на коленях прямо напротив него на ковре у чего-то, сваленного в кучу. Это девочка. Он берет что-то с пола и принимается за руку девочки. Вновь раздается скрежет металла по металлу. Они пытаются снять наручник с запястья Аманды.
Над ними нависает Хорд, стараясь проконтролировать каждое их действие.
— Не пораньте ее.
— Я же сказал, что было бы быстрее, если бы мы просто отсекли ему кисть.
— Нет.
— Да он же давно нас покинул. А если еще нет, то, судя по его успехам, очень скоро.
— Нет. Он нам еще нужен. Такие суровые методы здесь ни к чему.
— Хорошо.
— Ты покойник, если они причинят ей вред, Дейл.
Хорд поворачивается к противоположному углу комнаты, где сидит его жена.
— Ты что-то сказала, дорогая?
— Я убью тебя.
— Думаю, самое время заверить тебя, что эти джентльмены не сделают ей ничего плохого.
— Убью тебя.
Ее слова уносятся куда-то вдаль.
— Почему бы не выпить еще немного, жена.
Теперь я наблюдаю за человеком с пилой в руках. Он же минутой ранее орудовал стилетом. Его движения точны, резки, и он работает пилой с какой-то неестественной быстротой. Мое обоняние практически сошло на нет. Я не могу почувствовать его запах, но характер его движений выдает в нем зараженного Вирусом. Он вполне может оказаться мелким бандитом, которого где-то откопал Хорд, да только лицо его кажется мне знакомым. Дорогой черный костюм, старомодная стрижка, аккуратно завязанный галстук — одним словом, агент Коалиции. Один из подданных Предо, которого тот одолжил Хорду. Другой же — вылитый охранник банка. Этот, значит, из личного состава Хорда.
С еле слышным звоном цепь, скрепляющая наручники, распадается надвое. Агент Предо откладывает пилу в сторону, снимает наручник с запястья Аманды и собирается поднять девочку. Хорд кладет ему руку на плечо.
— Я сделаю это сам.
Агент и неуклюжий громила стремительно расступаются, а Хорд, подсунув руки под спину и ноги дочери, поднимает ее с пола. Теперь мне видна лишь нижняя часть его туловища. Однако на полу, там, где кончается ковер, я вижу, как тень от головы Хорда склонилась над лицом девочки. Он начал медленно ее покачивать.
— Ты опять дома. Опять дома, моя дорогая.
В противоположном углу комнаты слышен звон разбившегося стакана. Тень Хорда поворачивается на шум.
— Будь осторожна, жена. Ты можешь пораниться.
— Что ты с ней сделал?
— Дал ей немного снотворного, любимая. Ты же видела, в каком состоянии она была. Вылитая истеричка. Ей нужно поспать после такого тяжелого испытания. Представь себе, какой шок она, должно быть, испытала от общения с этой грязью.
Это он намекает на меня.
— Это не так.
Он раскачивает девочку из стороны в сторону.
— Да, любимая, это так. Он тащил ее по улицам. Он. Тот, кого ты наняла, чтобы найти ее.
— Я?
— Странное совпадение, не так ли? Если не считать того, что это не было совпадением. Правда, любимая?
