Машина сбила прожектор, плавно сбросила скорость и медленно остановилась у обочины. Как раз напротив группы контроля.
Резкое изменение освещения привлекло внимание Глеба. Он оторвался от разложенных перед ним деловых бумаг и вопросительно посмотрел на шофера.
— На нас напали, — сообщил Нар. И в подтверждение его слов по бронированному корпусу «Мерседеса» защелкали пули: группа контроля справилась с оторопью и принялась за дело. — Ехать дальше?
— Нет, — Глеб снова взялся за бумаги. — Hyp, убей их всех.
Карлик открыл дверцу и выбрался из машины. Нар засопел, но, послушно оставшись на месте, привалился к рулю и стал с любопытством наблюдать за действиями напарника.
Сухоруков же, напротив, потерял к происходящему всякий интерес. Он снял очки, устало потер глаза и, вытащив из кармана малюсенький телефон, нажал на кнопки:
— Михаил Иванович? Это Глеб, простите великодушно, что разбудил, но мне нужна ваша помощь.
— Все, что угодно, Глеб, все, что угодно. — Собеседник откашлялся. Чувствовалось, что Сухоруков выдернул мужчину из глубокого сна, но он быстро приходил в себя. — Я слушаю.
— Обстоятельства требуют проведения показательной порки одного неблагоразумного господина Я уже продумал несколько неприятных сюрпризов, а вам необходимо предпринять следующее…
* * *
Западная Сибирь,
20 сентября, суббота, 05:01 (время местное).
Шесть лет — долгий срок, иногда — слишком долгий. Торопливая, наполненная событиями жизнь преподносит сюрпризы каждый день, а уж если дней больше двух тысяч, то в их калейдоскопе можно забыть о многом. Что-то становится неважным, что-то неинтересным, ненужным, что-то стараешься выбросить из памяти, что-то уходит само. Даже дни простых людей сливаются в вагоны скоростного экспресса, а что уж говорить о нем?
Шесть лет назад Михаил Дубов стал губернатором богатейшего края, жемчужины Западной Сибири, славной не только добывающими предприятиями, но и мощным машиностроительным комплексом, устоявшим на ногах в период распада империи. Шесть лет назад металлурги, которым надоело договариваться с бывшим секретарем имперского «кома», привели к власти политика новой волны: достаточно молодого и достаточно популярного. Шесть лет назад Дубов по-хозяйски вошел в главный кабинет края и подписал свой первый указ. Такое невозможно забыть ни через две тысячи, ни через двадцать тысяч дней. Отличный подарок на сорокалетие.
Несмотря на молодость, Михаил уже в то время был достаточно опытным политиком: в тридцать лет он избирался в законодательное собрание края, через четыре года в Государственную Думу, и прекрасно знал скрытые рычаги власти. Он понимал, что металлурги подняли его наверх не за красивые глаза, но считал общение с ними неизбежной платой. В принципе, умелые промышленники и не требовали слишком много: лоббирование интересов в Москве и грамотные законы в крае — небольшая цена за возможность стать первым. Лихие времена безоглядного накопления капитала миновали, и бизнес старался играть по нормальным правилам, за которыми и наблюдал Дубов.
Первый звонок прозвенел, когда Михаил решил сменить доставшегося ему в наследство начальника полиции. Бывший милиционер, переживший не одного секретаря и губернатора, славился крутым нравом и совершенно не подходил под новую концепцию управления краем. Губернатор лично поехал в полицейское управление, лично переговорил с начальником, но вместо ожидаемой реакции: ярость, гнев, раздражение, встретил лишь веселое недоумение. «Давайте не будем спешить, — предложил главный полицейский. — Подождем до утра?» А уже вечером Михаила посетили «авторитетные» люди. И объяснили ему, что край, славящийся металлургией и машиностроением, имел еще одно существенное достоинство: крайне удачное расположение, что делало его едва ли не идеальным центром транзита наркотиков. Несмотря на смену власти, «авторитетные» не собирались менять свои маршруты и вежливо, пока вежливо, попросили не трогать опытного и заслуженного начальника полицейского управления.
Это был удар.
И даже порядок суммы, которую «авторитетные» были готовы ежемесячно вносить в любой удобной для господина губернатора форме, не мог заставить Михаила принять этот удар. Хотя предложение было более чем заманчивым.
Дубов обратился к металлургам, но получил ответ: «Ты должен решить сам». Он понял, что его не сдали: в противном случае «авторитетные» бы не церемонились, но вмешиваться в дела драгдилеров металлурги не хотели. Они остались в стороне. Но и Михаил не мог себе позволить спокойно смотреть, как край захлестывает волна дешевых наркотиков. Не мог, и все.
И тогда к нему пришли проповедники Курии.
А потом — Глеб.
И последовало еще одно джентльменское соглашение. Глеб не скрывал, что его методы будут отнюдь не демократическими, но энергия, увлеченность, а главное — ненависть и презрение, которое лидер Курии выплескивал на уголовников, убедили губернатора пойти на сделку. И две недели он трясся от страха, наблюдая за тем, с какой жестокостью проповедники «закрывали» край для наркотрафика. Михаил знал, что боевые действия не ограничивались только его территорией, что спущенные с цепи солдаты Глеба «проводили переговоры» на всех уровнях бандитской иерархии, и удивлялся их решимости. И еще больше он удивился, когда единственный уцелевший из приходивших к нему «авторитетов» лично выразил губернатору «сожаление по поводу возникших недоразумений». Как ни странно, Михаилу удалось немного разговорить бандита. «Почему все закончилось так?» — «Глеб разумный человек. Он понимает, что неспособен остановить наркотрафик по всей стране, и мы договорились. Твой край он закрыл. И тебе ничего не грозит, так что можешь уменьшить охрану». — «Но почему?» — «Глеб сказал, что там, где есть знак Курии, наркотиков быть не должно. Это принципиально. — Бандит усмехнулся. — И еще спросил, есть ли у нас принципы?» — «И что?» — «Ничего. Я уезжаю в другой город». «Заслуженный» начальник полиции отправился на каторгу, а оборот наркотиков стал самым низким в стране. Глеб сдержал слово.
И единственная просьба, которая за этим последовала: не мешать Союзу ортодоксов. Михаил не мешал. И край стал ключевой базой Курии в Западной Сибири.
Теперь Глеб озвучил вторую просьбу. То, что попросил лидер Курии, было опасным и не таким простым, как закрывать глаза на деятельность проповедников, но Глеб дал очень четкую картину происходящего, объяснил, для чего это нужно и насколько важна роль Михаила. Глеб не врал и не настаивал, он просто попросил, и Дубов понял, что выполнить эту просьбу необходимо.
Губернатор вздохнул, посмотрел на зарождающийся за окнами рассвет и потянулся к телефону: надо разбудить много людей и заставить их решить поставленную Глебом задачу.
* * *
Забытая пустынь.
Подмосковье,
19 сентября, пятница, 23:55.
