«Нужен отпуск».
Но отпуск пока невозможен. В последнее время у босса плохое настроение, надо работать, поднимать его престиж. А печень скрипит…
Моисей открыл дверь квартиры и замер: играла музыка. Моцарт, мягкие звуки скрипки. Неужели Мойра приехала? Она должна вернуться только завтра! «Черт, я ведь обещал ей, что буду возвращаться домой не позже часа ночи… И трезвый».
— Дорогая, я уже дома! — Моисей прошел в гостиную и остановился в дверях. — Дорогая?
В поисках долговязой фигуры подруги взгляд Кселимана блуждал под потолком, а визитер был значительно ниже. Лысый карлик, одетый в превосходно пошитый костюм, стоял прямо в центре комнаты, и его неестественно длинные руки плавно двигались в такт музыке. Он дирижировал.
— Что это значит?
— Мойша, одну секундочку, — попросил малыш. — Одно мгновение…
Скрипка вывела последние ноты, звук затих, но в комнате еще продолжал витать призрак великолепной мелодии. Секунд тридцать и карлик, и обалдевший Кселиман молчали. Первый — наслаждаясь, второй — растерянно.
— Дивная музыка, — прошептал карлик. — У тебя отличная коллекция, Мойша. Извини, я не смог удержаться, чтобы не послушать.
— Ты кто такой?
— Меломан, — улыбнулся малыш. — Просто меломан. — Он глубоко вздохнул, неспешно просмотрел еще несколько дисков и, выбрав один из них, вставил его в музыкальный центр. — Поверь, Мойша, нет ничего прекраснее, чем умереть от руки того, кто разделяет твою страсть. Музыка бессмертна, а мы лишь скромные ценители, крадущие у вечности мгновения для подлинного наслаждения.
Кселиман узнал вступление: вторая симфония Рахманинова, и согласился с карликом — умереть под такую музыку…
Он даже не успел испугаться.
ГЛАВА 5
«„Состояние патриарха остается стабильным“. Сухие заявления врачей начинают вызывать определенную тревогу. Стабильно тяжелым? Стабильно нормальным? В чем стабильность??Тем временем, лидеры РПЦ не дают никаких комментариев. Вообще никаких. Мы понимаем, что болезнь Его Святейшества не самый подходящий момент для заявлений, но, с другой стороны, обществу было бы интересно знать об отношении официальной церкви к так называемому Союзу ортодоксов. Напомним, что за последние дни это объединение православных граждан громко заявило о себе и получило широкую поддержку…»
(«КоммерсантЪ»)
«Давненько мы не были свидетелями столь трогательного единодушия. Пресс-службы ВСЕХ Великих Домов одновременно выступили с успокоительными и оптимистичными заявлениями, призывающими жителей Тайного Города не рассматривать в качестве серьезной угрозы действия пресловутой Курии. Хорошая мина при плохой игре? Или наши лидеры действительно контролируют ситуацию…»
(«Тиградком»)
* * *
Районное управление полиции.
Москва, Динамовская улица,
20 сентября, суббота, 06:19.
— Володя, — задушевно поинтересовался Рубахин, — зачем ты это сделал?
— Что именно?
— Не надо играть, — поморщился полицейский. — Тебя задержали вскоре после убийства. Есть свидетели, которые видели, как ты шел к драгдилеру и принимал участие в драке. На твоей одежде кровь. Понимаешь, — голос Рубахина вновь смягчился. — Если ты скажешь, кто с тобой был, вполне возможно, мы спишем все на хулиганство и убийство по неосторожности. Драка, что поделаешь. Учитывая то, на кого вы напали, судья проявит снисхождение и выпишет условный срок.
— За что? — Вопрос прозвучал не то чтобы дерзко, но с таким недоумением, что первоначально майор даже решил, будто задержанный издевается.
— Володя, ты убил человека.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Все было так, как рассчитывал Рубахин. Подозреваемый расслабился, сумел задремать, был грубовато разбужен и препровожден на допрос. Майор видел, что задержанный нервничает, ходит по грани, он умело надавил… однако, к удивлению полицейского, Володя сумел взять себя в руки и вернуться к прежней линии поведения. Теперь Рубахин пробовал мягкий вариант.
— Ведь статью можно поменять. Допустим, в ходе расследования выяснится, что тебя неоднократно видели на дискотеке и ты частенько навещал покойного. Тогда вашу драку можно расценить… как ссору клиента с продавцом, ну, например, он отказался продать тебе кокс в долг. Согласись, в таком случае судья будет смотреть на тебя совсем другими глазами. Или приятели покойного скажут, что ты сильно задолжал… А это уже повод для предумышленного убийства.
— Я не употребляю наркотики.
— Будем проверять. — Майор невозмутимо посмотрел на задержанного. — Будем выяснять, кто из твоего окружения употребляет. За кого ты мог вступиться. За жену? За соседа? За малолетнюю любовницу? Поверь, Володя, для тебя гораздо лучше добровольно рассказать обо всем. В противном случае неприятностей будет больше.
— И вы сумеете доказать, что я один избил трех здоровенных мужиков?
— Убийства охранников Анвара я выделю в отдельное дело и буду долго искать преступников. А ты ответишь только за дилера. Доказать, что ты мог воткнуть в него нож, я сумею.
— Не сомневаюсь. — Задержанный демонстративно отвернулся. Но полицейский понял, что сумел «зацепить» его. Вот и хорошо, пусть помолчит, подумает.
Рубахин снова просмотрел собранные сведения. Копылов Владимир Петрович, тридцать шесть лет, коренной москвич. Родился, учился, вырос, не привлекался. Образование высшее, МАДИ, после института работал на «Москвиче» инженером-технологом, сумел сохранить свое место и после продажи завода компании «Рено». Значит, головастый. Прошел стажировку во Франции. Женат, двое детей, семи и одиннадцати лет, мальчики. Майор бросил быстрый взгляд на задержанного. Обычный мужик, вот только немного нескладный какой-то, а так ничего особенного — маленькая палочка в статистике населения страны. Квартира, машина, аккуратно уплаченные налоги. Мечтает оплатить обучение детей и построить баню на даче. Или бассейн. В «Рено» зарабатывают неплохо. Какого, спрашивается, черта он потянулся за ножом?
— Надумал чего?
— Я никого не убивал.
«Опять двадцать пять!» Рубахин заставил себя не жалеть Копылова. Все, игры закончились, теперь, мил человек, на снисхождение не рассчитывай!
— О чем ты говорил с дилером?
— Я просил его уйти.
— Так просто?
— А что мне ему, курс сопромата читать? Сказал, чтобы убирался, и все!
— Ты просто попросил его уйти?
— Но ведь вы ничего не можете с ними сделать.
Полицейский осекся.
