Яна неожиданно замолчала, пару секунд напряженно смотрела на окна многоэтажки, а затем негромко спросила:
— Почему ты решил, что Глеб слабый маг?
— На мой взгляд, это очевидно, — чуточку удивленно ответил Артем. — К тому же ты сама говорила, что сканирование во время переговоров с ним дало средние результаты.
— Меня можно обмануть.
— Тебя? Насколько я понимаю, обманули тебя приятели Глеба, это действительно проблема, а сам Сухоруков не закрывался от твоего сканирования.
— Не закрывался, — подтвердила Яна.
— И что?
— Я не увидела у него сильных способностей.
Молодой наемник удовлетворенно кивнул:
— Твои выводы подтверждают Тархан и досье людов: Глеб слабак.
— Тархан вообще убежден, что Сухоруков умер, а обмануть шаса слабаку не под силу.
— Спишем этот фокус на его дружков.
— Допустим. — Яна вновь помолчала. — Твоя уверенность основана только на этом?
— Второй пункт построен на косвенных признаках.
— Поясни.
— Фраза во время наших переговоров. Глеб сказал, что магия для него инструмент, не более. Маг, знающий свою силу, не скажет так никогда. Или я не прав?
— Прав, — качнула головой Яна. — В этом ты прав. Магия становится твоей частью, твоей сутью.
Так можно было бы сказать во время первых уроков, но потом энергия проникает в тебя и сливается с твоей душой. Ты словно пробуждаешься. Человек не может сказать, что его рука — это просто инструмент для поднесения телефонной трубки к уху или для приема пищи. Рука — это часть тебя. И магия тоже. — Девушка подняла глаза на Артема. — Не обижайся, но очень странно, что ты сумел уловить эту фразу. И понять ее.
— Да я здесь давно уже, — усмехнулся наемник. — Пообтерся, пообтесался, научился замечать детали.
— Магия — это инструмент, — повторила Яна, вновь припоминая фразу Глеба. — Истинные чудеса творит только истинная вера. Очень любопытно, Тема, очень любопытно.
— Что именно?
— Почему Глеб не считает себя магом?
* * *
Дальний скит.
Пермская область,
20 сентября, суббота, 18:38 (время местное).
Большой передышки после первой схватки ему не дали, но следующий бой стал для Дитриха легкой прогулкой. Молодой и неопытный чел явно боялся командора войны и не оказал серьезного сопротивления. Рыцарь без особого труда проломил защиту чела и с наслаждением сжег противника «Дыханием дракона». Зрители восприняли его победу без лишних эмоций. Да и было этих зрителей не очень много: десяток челов, пристально следящих за каждым действием чуда. И только позже, через несколько часов после схватки, как следует отдохнув с двумя симпатичными массажистками, Дитрих понял игру Чио. Матушка бросала ему кости: слабаков, не оправдавших надежд, или предателей, давая возможность своим воинам перенять опыт боевого мага Ордена.
— Ну и пусть, — прошептал рыцарь. — Я еще выпущу тебе кишки, клянусь доспехами Спящего.
В принципе, ему было все равно, кого убивать: договор есть договор, но Дитриха по-прежнему смущал сам факт соглашения: на что надеялась женщина? Но как бы там ни было, командор войны был полон решимости сыграть свою партию честно.
На этот раз его соперником был хван.
Четырехрукий здоровяк угрюмо стоял в круге, ожидая сигнал к началу боя, и его горящие глаза показывали, ждать от хвана пощады не придется. Чуд задохнулся от ярости, и лишь через минуту, когда первая волна бешенства схлынула, в его памяти всплыли слова договора: Чио не говорила, что драться придется исключительно с челами. Драться до смерти. Дитрих вспомнил Большое Царицынское Недоразумение, именно так обозвали стихийно вспыхнувший конфликт, вылившийся в грандиозное побоище между гвардией, дружинниками и масанами, которых поддержало два десятка гарок. Тогда только своевременный приход отряда маршалов-хамелеонов спас честь Ордена, и Дитрих дрался с четырехрукими плечом к плечу.
— Как тебя зовут?
— Кит, — коротко ответил хван, стараясь не смотреть в глаза командора.
— Тебе обещали свободу?
Молчаливый кивок.
— Она? — Безразлично улыбающаяся Чио не мешала нелюдям общаться, ее забавляла ситуация. А полусонные рыси у ног матушки смотрели на рыцаря и четырехрукого недоброжелательно, но более чем лениво.
— Это мой последний бой, — вздохнул Кит. — Ты уж извини.
Извинить за то, что драться хван будет отчаянно… Дитрих покачал головой. Заключая контракт, он и не предполагал, что дело может обернуться подобным образом: встречей в последнем бою с более сильным соперником. Самолюбие командора не позволило ему даже думать об этом… Самолюбие хвана, по всей видимости, сыграло с ним такую же шутку. Свобода уже здесь, до нее можно дотянуться рукой, но на пути встает несокрушимая скала…
— Я тебя убью, командор, — бросил Кит. — У меня нет выбора.
— У меня тоже, — тряхнул головой Дитрих. — Прости меня, хамелеон.
— Вот это я называю мужским клубом, — фыркнула Чио, и сидящие вокруг маги захихикали.
Проклятые человские маги, готовые замечать, записывать и подробно обсуждать, как именно нелюди будут убивать друг друга. Рыцарь обвел зрителей ненавидящим взором. Учитесь, мерзавцы, учитесь!!..
И ударил Кита рукой. Просто рукой, но «Кузнечный молот» многократно усилил и без того неслабый удар, отбросив хвана к стене. Четырехрукие быстры, как гепарды, и ловки, как змеи. Необходимо отнять это преимущество у Кита, и тогда шансы на победу существенно возрастут. Но у четырехрукого было свое мнение насчет исхода поединка. Его шансы повысились бы, отними он у рыцаря запас магической энергии — в рукопашном бою хваны могли противостоять даже навам, и Дитрих почувствовал, как его сдавливает петля «Навского аркана», хитрого заклинания, высасывающего магическую энергию. Чуд бросил часть сил на защиту и тут же метнул в четырехрукого «Эльфийскую стрелу». Хван увернулся, что стоило ему небольшого ожога на левом верхнем предплечье, и упрямо продолжал тянуть из рыцаря энергию. А заодно провел серию ударов руками, целясь в голову Дитриха. Если бы Чио вооружила гладиаторов холодным оружием, положение командора стало бы совсем непростым, но, на его счастье, матушку интересовал исключительно магический аспект поединка.
Еще несколько «Эльфийских стрел», вспышка «Дыхания дракона», и с каждым разом четырехрукий уклонялся от ударов все с меньшей скоростью, его правая нижняя рука повисла плетью, обожженный левый бок был окровавлен, но ярость атак не уменьшалась. Защита Дитриха слабела, в голове шумело, из разбитых губ и носа сочилась кровь, энергии оставалось совсем чуть-чуть, а проклятый Кит продолжал наседать… Рыцарь понял, что в этой схватке проиграет тот, кто допустит следующую ошибку. Одну. Последнюю.
