Книга Первый отряд. Истина, страница 31. Автор книги Анна Старобинец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Первый отряд. Истина»

Cтраница 31

— Клаус, она что-то знает.


Фотографий две. Черно-белая и цветная. На цветной она в саду среди роз. Рядом с ней — мужчина с очень прямой спиной и волосами цвета въевшейся ржавчины. Он обнимает ее за плечи — нежно, достойно. Он годится ей если не в сыновья, то в племянники. Это ее муж Клаус Йегер, депутат парламента Баварии, президент компании «Риттер Ягд». Я уже видела его фото в Интернете и на рекламных билбордах. На них он либо в дорогом пиджаке, либо в рыцарских латах. «Одна капсула в день заменит тебе завтрак, обед и ужин!». «Освободи себе время для подвигов!»…

— Что она знает?

…Риттер-ягд. Рыцарская охота.

— Она знает, что я — не Надежда.

…Надьежда нихт. Она услужливо коверкает имя на немецкий манер.

— Она знает, кто ты?

— Кажется, нет.

— Когда кажется, пора креститься. У русских много смешных поговорок, не правда ли, дорогая?


…Черно-белая фотография очень старая. Групповой портрет — пять подростков в выцветших пионерских галстуках. Фотографию явно сложили когда-то вдвое, потом снова разгладили. Вертикальный шрам сгиба перечеркивает лицо девочки в центре кривой серой линией.

Внизу подпись:

«Исправительный интернат им. Сванидзе, 21 марта 1941 года. Марат Козлов, Леня Голышев (слева), Надя Русланова (в центре), Зина Ткачева, Валя Котин (справа). В день приема Нади Руслановой в военно-разведывательный пионерский отряд № 1».

— …Откуда у девчонки информация о том, что ты — не она?

— Не знаю, но… Мне кажется, она просто чувствует.


В ее спальне минимум мебели: кровать, комод, тумбочка. Я отнюдь не любитель копаться в нижнем белье восьмидесятилетних старух — но порой приходится плюнуть на брезгливость и этику.

У каждого человека, за исключением разве что новорожденных, бомжей и представителей диких африканских племен, всегда имеется хотя бы одно письменное доказательство того, что он действительно существует. Шансы на то, что хозяйка дома хранит свои доказательства именно в спальне, а не, скажем, в ящике какого-нибудь письменного стола, невелики. Но, коль скоро эта спальня — единственное «вверенное» мне помещение, в ней я по возможности тихо и тщательно обследую все.

— Похоже, у тебя и вправду маразм. Или, может, Альцгеймер, — говорит Клаус Йегер своей нежно любимой супруге там, за стеной. — Информацию нельзя «просто чувствовать». Информацию можно только добыть.

Я нахожу папку под грудой застиранных хлопчатобумажных трусов. В ней сразу несколько доказательств существования их обладательницы, одно убедительнее другого…

— Я знала одного человека, — говорит она по ту сторону стены, — умевшего чувствовать истину.


…Свидетельство о рождении (Русланова Н.О., 1928 г р., Мурманск).

…Свидетельство о браке с господином Клаусом Йегером (1954 г.). Пятьдесят пять лет вместе, это так трогательно.

— Да-да, я слышал эту легенду. Моменты истины. Помню. А знаешь, милая, я вот подумал: возможно, у тебя не болезнь Альцгеймера, а просто депрессия? На фоне возраста и одиночества. К тебе ведь редко кто-то заходит… Одна в таком большом доме, бедняжка. Это для тебя испытание…


…Страховой медицинский полис; свое здоровье она ценит дорого, страховая сумма — пятьсот тысяч евро.

…Ксерокопия заявления в Социаламт о добровольном отказе от получения социальной пенсии в рамках Программы Содействия жертвам фашизма («…в связи с достаточным уровнем материального обеспечения… причитающуюся мне сумму прошу перечислять на счета детских домов или любых других нуждающихся на ваше усмотрение»). Совесть?..

— Чего хочет девчонка?

— Я думаю… Она хочет истины.


…Подлинник отказа из Социаламта («…Уважаемая фрау… Ваш вклад в дело мира… благородство и щедрость… вне нашей компетенции… мы не вправе… вы вправе… причитающейся вам суммой на ваше усмотрение…).

— Ты слишком много думаешь, дорогая. Большая нагрузка на мозг. Ты не думай. Ты просто возьми и выясни, чего она хочет, что знает и кто ее к тебе подослал. Задача ясна?


…Квитанция двухлетней давности о благотворительном денежном переводе на счет интерната для детей-сирот. Круглая сумма. Доброе дело. Но мне не нравится эта квитанция.

— Да, Клаус.


…Я уважаю благотворительность почти во всех ее проявлениях. Но с некоторых пор я не люблю совпадения. Интернат, на счет которого были переведены ее деньги, называется «Надежда» и находится в Севастополе, Украина.

Вернее — находился.

— Это хорошо, что ты до с их пор такая понятливая, дорогая. Потому что иначе тебе, вероятно, придется переехать в дом напротив. Ты ведь не хочешь туда переехать, да, милая?

— Пожалуй, для меня это уже не имеет большого значения.


…Дом напротив? Я что-то теряю нить их беседы. Зато нахожу еще кое-что интересное здесь, в папке, под всеми бумагами.

— Ты даже представить себе не можешь, — говорит Клаус Йегер там, за стеной, — насколько интересны некоторые из экспериментальных программ, запущенных нашей компанией. Я могу позаботиться о том, чтобы моя жена удостоилась чести стать волонтером. Однажды…


…Это тетрадь. Очень старая школьная тетрадь, основательно обгоревшая по краям и внутри, но несколько записей, вроде бы, сохранилось. На обложке круглым красивым почерком написано: «Надя Русланова». И в следующей строчке: «дневник».

Хороший повар пробует пищу на вкус в процессе приготовления. Иначе можно пересолить или испортить блюдо едкой приправой.

Я пробую правду на вкус. Иначе можно упустить что-то важное.

— Это дневник, написанный Надей Руслановой, — говорю я тихо и вслушиваюсь в себя. Ничего. Я не чувствую ничего — а значит, в моих словах нет вранья.

Я прячу тетрадь за пазуху и вылезаю в окно.

Я слышу, как там, в соседнем окне, она говорит ему:

— Однажды я могу почувствовать счастье.


Чтобы выйти обратно на Штайнплаттенвег, нужно нажать на кнопочку с внутренней стороны чугунных ворот — дверь и откроется. В этот момент они услышат, что я выхожу, — но будет уже слишком поздно.

По ту сторону ворот я теряю несколько секунд на том, чтобы остановиться, развернуться лицом к дому и показать маленькому круглому глазу, выглядывающему из плюща, средний палец правой руки.

После этого я бегу мимо увитой плющом ограды, я бегу по Штайнплаттенвег, я сворачиваю на асфальтированную дорожку, ведущую через парк Платнерсберг. Я пробегаю дубы черешчатые и целый луг одуванчиков, я бегу так быстро, как только могу, но на противоположной стороне парка я трачу еще несколько минут на то, чтобы рассмотреть скрытое за деревьями длинное двухэтажное здание. Его первый этаж — темно-коричневый, а второй белый, и с белыми занавесками на многочисленных окнах. Это здание невозможно увидеть из окон пряничного домика «Надежды Руслановой», но если протянуть от окон пряничного домика к окнам с белыми занавесками через целый луг одуванчиков невидимые бельевые веревки, то получится, что эти здания находятся аккурат напротив друг друга.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация