Осмелюсь напомнить, что при переходе на новый уровень вы получаете право на приз. Вам предлагаются:
Деньги – 100 дукатов.
Здоровье – +5 единиц (действие постоянное).
Снаряжение – короткий простой меч (авторская работа мастера Майка Каллашика. Класс оружия 2, цена за единицу 125 дукатов).
Магические способности – атака огненным шаром.
Вы можете выбрать ТОЛЬКО ОДИН приз. Его вы можете получить у госпожи Франсуаз, владелицы таверны «Ручной единорог» в Мансее.
Неизменно ваш
Консультант.
– Вы тоже работаете в компании? – спросил я трактирщицу, дочитав письмо.
– В компании? – не поняла она.
– Ну да, у Консультанта.
– Вы шутите, добрый господин, – улыбнулась женщина. – Это письмо оставил один джентльмен в черном, который побывал здесь несколько часов назад. Он назвал ваше имя и просил вам передать письмо и кое-какие вещи. Вы можете взять их вон в том сундуке. – Она глазами показала на большой сундук в углу корчмы.
Я открыл сундук. Меч первым бросился в глаза. Что-то вроде испанской фальгаты, только рука защищена гардой в форме чашки. Сталь совсем неплохая, рукоять удобная, на лезвии стоит клеймо мастера – значит, штучная работа, как и сказано в письме; заточка отменная. Кроме меча я нашел кошелек с деньгами, бутылочку с каким-то эликсиром и свиток – видимо, заклинание, которое я должен выучить, чтобы использовать файербол. Я выбрал меч. Прочие призы немедленно исчезли, и я увидел только пустое дно сундука.
– Что-нибудь не так? – осведомилась трактирщица.
– Все так, мадам. – Я улыбнулся во все свои тридцать зубов и два протезных. – Теперь можно и выпить.
Трактирщица угостила меня хорошим белым вином, а поскольку в корчме, кроме меня, коротал вечер только один посетитель, еще и завела со мной беседу о всяких пустяках. При этом она так стреляла в меня взглядами, что я всерьез задумался о возможном продолжении нашей беседы в моей комнате после закрытия корчмы. От мадам Франсуаз я узнал массу важных и интересных вещей. В первую очередь меня интересовали, конечно, Захариус Сто Бутылок и баронесса Гранстон.
– Захариус? – Она засмеялась. – Милый чудак. Сидит себе тихо в своей хижине и варит какие-то зелья. Иногда он заходит сюда, заказывает рюмку абсента и подолгу скучает, подперев голову рукой. И вздыхает так тяжело, прям жалость берет. Говорят, он девственник. Забавно, правда?
– Что ж в этом забавного? Это, по-моему, трагедия.
– И я так думаю. Иногда мне его ужасно жалко. Но Захариус совсем не так прост, как кажется. Я слышала, что он лучший алхимик в наших краях. А еще он регулярно ездит в Саграмор. Почитай, каждую субботу. Остается там на ночь, а в воскресенье вечером возвращается обратно в Мансее. И что только он там делает?
– Может, наш Менделеев старается побыстрее расстаться со своей девственностью?
– Может, что и так. Да только засаленный он какой-то, неухоженный. Я бы с ним ни за что не легла в постель, хоть золотом меня осыпь.
– А баронесса?
– О, первая красавица в наших краях! – Трактирщица сказала это таким тоном, что я понял – мадам Франсуаз терпеть не может хозяйку замка Гранстон. – Ее муж, барон Линч, был прекрасным человеком.
– Был?
– Он пропал без вести несколько месяцев назад. Баронесса до сих пор надеется, что он вернется к ней.
– Это было бы замечательно, – сказал я.
– Замечательно? Дорогой господин Алекто, вы не представляете себе, как они жили после свадьбы! – Трактирщица закатила глаза. – Мой муж Пьер был капитаном охраны у барона Линча, так он видел все это своими глазами. Эта… баронесса бедного мужа поедом ела. Не удивлюсь, если господин барон просто сбежал от своей женушки куда подальше.
– Я слышал, он очень сильно любил ее, – заметил я.
– А вы, мужчины, вечно влюбляетесь в таких профур. – Трактирщица наклонилась ко мне, перешла на жаркий шепот. – Он привез ее в замок четыре года назад, и первое время она ходила тише воды, ниже травы, только глазки свои лазоревые долу опускала. А потом оперилась, пташка, прибрала все в свои руки. То не так, это не так. И еще, она – мерзкая нимфоманка. Просто помешана на сексе. Это все в замке знают, и барон это знал. Говорят, она его прилюдно позорила – мол, что за мужик, не можешь женщину как следует попользовать. Ужасно, верно?
– Да, как погляжу, эта баронесса Гранстон – знойная штучка.
– Бесстыжая белобрысая безбожная мымра, вот кто она! – Трактирщица аж задохнулась от праведного гнева. – Говорят, в Саграморе до сих пор ходят по рукам рисунки, на которых какой-то художник изобразил баронессу голой. Бесстыдство, одно слово.
– Может, в этом и нет ничего плохого, – сказал я, улыбаясь. – В моих краях это называется эротика. Всегда приятно посмотреть на обнаженную женщину, если она красива. Ничего постыдного я в этом не вижу.
– Конечно, – с пренебрежением сказала трактирщица. – Все вы, мужчины, одинаковы. И все ваши мысли у нас между ног. Не ожидала этого от вас, господин Алекто.
– Не сердитесь, Франсуаз, я пошутил. И улыбнитесь – ага, вот так. Когда вы улыбаетесь, вы делаетесь просто неотразимой.
– Да ну вас! – Трактирщица покраснела, махнула на меня рукой. – Поздно уже, пора спать. Я вам приготовила комнату на втором этаже. Вторая дверь по коридору направо. Найдете сами или вас проводить?
– Мне бы не хотелось отрывать вас от дел. Я сам найду свою комнату.
Мне показалось, что по ее лицу пробежало разочарование. Но я постарался оставить мадам Франсуаз надежду и потому сказал:
– На тот случай, если вы захотите пожелать мне спокойной ночи, мадам, я оставлю дверь открытой.
Я нарочито медленно поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж корчмы, и, оглянувшись, посмотрел на мою соблазнительную хозяйку. Она поправляла свои тяжелые волосы, заколотые в сложную прическу. Вздохнув, я направился к двери своей комнаты.
Номерок оказался вполне презентабельным. В комнате было чисто, на окнах миленькие цветастые занавесочки. На столике у приличной кровати – кувшин с водой и чашка, под кроватью – ночной горшок. Отдернув покрывало, я вдохнул мягкий запах свежего сена и чистого полотна. Только сейчас я понял, как же я устал за день. Хотелось только одного – раздеться, лечь и обо всем забыть.
Я разделся, аккуратно уложил одежду на стуле, растянулся на кровати и почувствовал, что сейчас заплачу от счастья. Первый день в этом мире заканчивался совсем неплохо. Я ожидал худшего…
– Ээй, господин Алекто!
Я открыл глаза. Мадам Франсуаз стояла у моей кровати, держа в руке масляный фонарь.
– Мадам?
– Я оценила вашу любезность, господин Алекто, – сказала она, помахав мне длинными накрашенными ресницами. – И пришла пожелать вам спокойной ночи.
