– А я вижу корчму, – сообщил Тога.
Гостиница стояла недалеко от дороги. У дверей местные жители громко и нетрезво общались друг с другом. Увидев нас, они замолкли и уставились на нас бессмысленными взглядами, но ничего не сказали. Мы вошли внутрь и увидели, что корчма полна гномов. Бородатые карлики в доспехах и толстых куртках из воловьей кожи коротали время за пивом, жареной свининой и игрой в кости.
– Кто такие? – гаркнул один из них, направляясь в нашу сторону.
– Путники, – ответил я за всех. – У нас дела в Моравилле.
– Какие еще такие дела? – Гном упер руки в бока, покачался на каблуках. Зрелище было внушительное и жалкое одновременно – парень едва доставал макушкой до моего солнечного сплетения, но при этом имел широченные плечи и кулаки размером с мою голову. – Здесь запретная зона, лох. Закрытый лагерь спецподразделения лансанской армии. Чужаков мы не любим и не жалуем. Может, вы саграморские шпионы?
– Эй, менестрель! – заорали гномы, разглядев у Хатча за спиной гитару. – А ну изобрази чего-нито! Спой-ка!
– Что делать, Леха? – шепнул мне Хатч.
– Петь. А если надо, то и станцевать. А я пока добазарюсь с этим кексом.
Хатч покорно расчехлил гитару и направился к столам. Я между тем дружелюбно улыбнулся заговорившему со мной гному и сказал:
– Меня пропустил сюда сержант Бугго. Его так обрадовали новости с границы Лансана, что он сразу нам поверил.
– Что за новости?
– Армия Саграмора разбита на Марене.
– Ну? – Гном повернулся к своим. – Слышали, братцы? Наши наваляли ублюдкам Альбано по первое число! Лансан и Андерланд!
– Лансан и Андерланд! – в восторге подхватили гномы, для пущего шума стуча своими братинами. – Смерть Саграмору! Смерть Альбано!
– Слушай, приятель, а что это вы так не любите Альбано? – спросил я гнома.
– А за что его любить? Сукин сын и сволота последняя. Ты что, не знаешь ничего?
– Я ведь чужак. Лох, как ты говоришь.
– А и верно, забыл! Угостишь пивом?
– Легко. – Я подмигнул Тоге, и мы двинули за гномом к стойке бара.
Хатч тем временем начал концерт. Настроил гитару, задумался немного, окинул взглядом странное собрание, в котором оказался. А потом запел, придуриваясь, с жутким деланным акцентом и завываниями:
Был я мальтшик маладой
И в Тирольских шил горах.
Там вечернею порой
Все тирольцы пели так…
А потом Хатч стал выдавать такие йодли, что гномы пришли в настоящий экстаз и начали в десятки глоток ему подпевать. Корчма затряслась от бешеного: «Алари-йо-хо! Алари-йо-хо!» Сев поближе друг к другу, бородачи с кружками в руках начали дружно раскачиваться в такт своему пению – ни дать ни взять, Октоберфест где-то в Мюнхене. Когда Хатч закончил свой псевдотирольский хит, гномы застучали кружками по столам, подняли несусветный гвалт, требуя повторить песню.
Был я мальтшик маладой…
– Весело тут у вас! – крикнул я гному, стараясь переорать его собратьев.
– Еще бы! Здесь квартирует двадцать четвертая бригада андерландских кнехтов, лучшая из лучших. Мы и пить, и рубить и веселиться можем лучше всех.
– Это видно. – Я чокнулся с гномом и с Тогой. Пиво оказалось отменным, такого портера я давно не пил. Гном осушил литровую братину одним глотком, вытер губы своей роскошной бородищей. Я сделал трактирщику знак налить ему по новой. – Бугго сказал, мы можем получить пропуска у капитана Никельбокера.
– Можете-то можете, но только капитану сейчас не до вас. У него тут проблемка одна нарисовалась.
– Что за проблемка?
– Непонятки с местным начальством. У смердов стали телята пропадать, вот здешний бургомистр и сказал капитану, что это, небось, наших рук дело. Понятно, что капитан бы настучал этой штафирке по кумполу за такие слова, да нельзя – альянты как-никак. Твое здоровье, лох!
– Твое здоровье, гном. – Я наблюдал, как бородач выливает пиво в свою глотку. – Телята, говоришь, пропали?
– Ага. Восемь штук за неделю. То ли волки их дерут, то ли ворье завелось – неизвестно. Короче, местные на нас думают, а нам плевать. Только вот Никельбокер волнуется, что бургомистр на него жалобу в Жуайе напишет, тогда и до короля дойти может. А капитан наш дюже мечтает в эту войну до майора выслужиться.
– Понял. – Я потер подбородок и задумался. Кажется, ситуация такова, что я должен выполнить побочный квест. – А где можно найти Никельбокера?
– Он сейчас посты обходит. А так-то постоянно здесь торчит. Погодь маленько, он скоро будет.
– Тебя-то как зовут, друг?
– Кляйнбах. Капрал Дидерих Кляйнбах. А тебя?
– Алекто. Твое здоровье, капрал Дидерих!
– Твое здоровье, Алекто!
– Ты что-то про Альбано говорил, друг. Мол, поганый он человек.
– А то! – Гном жестом потребовал у корчмаря наполнить его братину. – Историю с игрушкой знаешь?
– Это из-за которой братья поссорились? Я слышал, дело вовсе не в игрушке.
– Началось все с эльфийской куклы. Король Лорель был женат на полуэльфийке из очень древнего рода… Эй, трактирщик, у меня кружка пуста! Шевелись, каналья! О чем я говорил?
– О жене короля Лореля.
– Во-во. Красивая была баба, прям картинка. После рождения Альбано она заболела и умерла. Альбано родился хилым и безобразным, а вот старший, Жефруа, статью и красотой пошел в мать. Король, ясен пень, старшего любил больше, а Альбано это бесило. Но не в этом суть. Когда королева выходила замуж, эльфийские фаермеллены, ведуны значицца, подарили ей игрушку – куклу. Кукла эта особенная, очень древняя. Слыхал я, что на эльфийские священные праздники, то бишь на Альбан-Арфан, Альбан-Эйлер и Альбан-Эффин эта кукла оживает и на целую ночь превращается в живую девушку-красавицу, и девушка эта может прорицать будущее. Когда братья выросли, король Лорель сделал Жефруа своим наследником, а Альбано – герцогом Саграморским. Да только Альбано узнал откуда-то, что кукла якобы однажды предсказала, что именно он, Альбано, будет королем Лансана. Правда это, нет ли, но с той поры Альбано люто ненавидит своего брата. Когда эльфы присягнули Жефруа на верность – он, как-никак, на четверть эльф, – Альбано начал с ними войну и извел их в Саграморе под корень. А потом и против Лансана начал воевать. Ясен пень, сам мечтает стать королем. Верит в эльфийское предсказание.
– Вот теперь мне кое-что понятно.
– Альбано – сущий дьявол. Ему и черные маги служат, и с имперскими шпионами он вась-вась. – Гном допил пиво и знаком велел наполнить кружку. – А пуще всего он брата ненавидит за его красоту. Жефруа статен и красив, хоть и умом не вышел, а Альбано – горбун, да еще и лысый смолоду.
– У вас тут прям война Алой и Белой Розы, приятель. Горбатый Ричард Глостер и красивый, но глупый Эдуард Английский.
