Девушка подчинилась. Хейдин потащил ее за собой. Снаружи, откуда-то снизу – видимо, из двора замка, – раздавались нестройные громкие вопли, которые время от времени заглушало громкое шипение. Увлекая Джеллу за собой, Хейдин выскочил в коридор. Здесь никого не было. Они добежали до широкой лестницы с мраморной балюстрадой и спустились вниз.
– Куда ты меня тащишь? – задыхаясь, спросила Джелла, когда они остановились перед входной дверью.
Хейдин ничего не сказал. Орудуя мечом, как ломом, он зацепил язычок замка, и дверь поддалась. Хейдин оказался во дворе замка, лицом к лицу сразу с тремя воинами в черно-зеленых камзолах, вооруженных алебардами.
Это было уже серьезно. Кривой орибанский меч был неподходящим оружием для схватки с тремя алебардщиками. Будь на Хейдине его черная кольчуга, он бы кинулся в схватку, не задумываясь. Но кольчуги на нем не было. А трое черно-зеленых с яростными воплями пошли вперед. Три алебарды нацелились на ортландца.
А потом они вдруг встали, как вкопанные, выпучив глаза и сбившись в кучку. Рев, от которого у Хейдина заложило уши, все объяснил. Черно-зеленые бросились наутек, покидав алебарды и щиты.
Хейдин обернулся. Зарята оседлал гребень внутренней стены напротив надвратной башни, будто огромная декоративная химера, и, поблескивая зелеными глазами, наблюдал за тем, как убегают стражники, с позором оставляя поле боя.
– Наконец-то я вижу тебя! – сказал дракон Хейдину. – Честное слово, я соскучился. Я прибыл вовремя?
– Не совсем, – в ярости воскликнул Хейдин. – Руменика и Ратислав уже несколько дней в заточении. Липка тоже у них. А все из-за тебя, клянусь Харумисом! Это ты велел мне ехать в Корделис.
– Правильно. Надо было освободить Руменику и Ратислава. Ратислав сейчас в Западной башне, а Руменика…
– Она в подземелье. Где Липка?
– О, этого я не знаю. Надеюсь, ее не было в трех верхних ярусах донжона. Я не рассчитал разворот в полете и налетел на проклятущую башню. Если честно, было больно.
– Ты разрушил верхние этажи донжона? – Хейдин невольно посмотрел на главную башню и увидел, что верхнюю часть донжона будто срезали, а расположенные за башней амбары и казармы для солдат разрушены и завалены обломками. Над всем этим разгромом еще не улеглось густое облако пыли.
– Развалил, ну и что? Что делать дальше?
– Жди здесь, – Хейдин выбросил меч и подобрал брошенную воином алебарду. – Я вниз, в подземелье. Надо найти Липку и освободить Руменику.
– Я убежала, пока он разговаривал с драконом, – продолжала Джелла ди Дарион-Скар, не смея поднять взгляда на Тасси, – спряталась в графском дворце, на третьем этаже. Оттуда мне хорошо был виден весь двор. Я видела и Хейдина, и дракона. О, это было невероятное зрелище! Я даже не могу описать свои чувства – восторг, страх, восхищение, трепет…
– Эмоции оставь при себе. Что было дальше?
– Ортландец схватил алебарду и побежал ко входу в подвал в противоположном конце двора. Дракон еще некоторое время сидел на внутренней стене, а потом поднялся в воздух и, облетев несколько раз замок, устроился на верхушке одной из башен. Отсюда ему был хорошо виден весь двор, я думаю.
– Опиши мне дракона.
– Это очень трудно сделать. Мне кажется, я в своей жизни не видела ничего величественнее. Он очень красив. У него огромные крылья. И чешуя переливается разными цветами на солнце. Удивительное существо.
– Очень опасное существо, – пробормотала Тасси. – А что граф, что все остальные? Так и смотрели, как пленники убегают?
– Я как раз собираюсь рассказать о том, что видела потом. Дракон следил за двором. Тут и появились воины. И Фурион с ними. Вернее, он был не с воинами; я заметила его чуть позже – он стоял в окне четвертого этажа донжона. Я и увидела-то его случайно. Он наблюдал за воинами и что-то держал в руках…
Хейдин исчерпал весь запас проклятий. Несколько поколений владельцев замка так расширили его подземелье, что оно превратилось в настоящий лабиринт. Кроме того, что здесь держали узников, в подвалах замка хранили припасы, и Хейдин никогда бы не смог быстро отыскать нужное направление, если бы не один из тюремщиков, попавшийся ему на винтовой лестнице с первого яруса на второй. Парень был дюжим, но злить ортландца не стал и сразу сделал то, что от него потребовали – повел Хейдина к камере, где, по словам охранника, находилась девушка.
Они шли быстро и уверенно; замковый келарь хорошо заботился о благоустройстве подвала – масляные светильники горели ярко, и их было много. Наконец охранник привел Хейдина в неширокий коридор совсем рядом с выходом из подземелья, куда открывались сразу четыре низких окованных ржавыми железными полосами двери. Одну из них охранник отпер своим ключом: руки у него тряслись. Через секунду Хейдин уже был внутри камеры.
– Хейдин!
– Липка?!
– Любый мой! – Девушка бросилась к ортландцу, обняла его, обливаясь слезами. – Прости меня, глупую! Мне ведь сон приснился, нехороший сон, вот я и поехала за тобой. Мне корчмарь этот объяснил, как и куда надо ехать. А меня и схватили! Ты ведь за мной пришел, родимый мой, да?
– За тобой, – Хейдин нежно и крепко поцеловал девушку, прижал к себе. – Хвала Оарту, я тебя нашел. Знал, что ты в замке, но даже не представлял, где искать. Пойдем отсюда. Нам еще Руменику и Ратислава надо найти.
– Они тоже здесь, в темнице? Ох, горе!
– Ничего, найдем. Главное, что Зарята тут.
Увлекая за собой Липку, Хейдин велел охраннику показывать, где держат вторую девушку. Однако парень ничего не мог толком сказать. Про вторую девушку ему ничего не было известно, и вообще, он заступил только сегодня. Выругавшись, Хейдин решил действовать по-другому. Прежде всего безопасность Липки, и здесь не найти для девушки лучшего стража, чем Зарята.
– Веди наверх! – приказал ортландец стражнику.
Дорога оказалась недолгой, но Липка выбилась из сил; она была в костюме для верховой езды, и длинная юбка не позволяла идти быстро. Тогда Хейдин взвалил девушку на плечо и вынес ее во двор.
– Йо-хо-хо! – радостно завопил дракон так, что у ортландца зазвенело в ушах. – Сестрица!
– Последи за ней, – велел Хейдин. – Я пошел искать вторую сестрицу.
Однако в следующий миг он понял, что оставлять Липку здесь нельзя; со стороны ворот появились воины, черно-зеленые латники графа и пестрые орибанцы. Они шли с опаской, останавливаясь через шаг, но все же шли вперед. И только четверо рослых воинов, с ног до головы облаченных в красное, шли уверенно и, казалось, совсем не испытывали страха. Такое бесстрашие вызывало подозрение, и Хейдин понял, что эта четверка опасна. Он не мог пока сказать, чем именно опасны фигуры в красном, но чутьем воина это ощутил. И угрозу они представляют прежде всего для Заряты.
Понял это и сам дракон. Раскрыл крылья, слетел вниз, припав к земле, плюнул огнем в наступающих врагов. Результат был неожиданный; воины продолжали идти вперед, будто их овеяло теплым летним ветерком, а не испепеляющим пламенем. Один из них вскинул тяжелый самострел и метнул стрелу в дракона. Зарята взвыл; стрела, оснащенная необыкновенно прочным и острым наконечником, угодила в бедро и пробила чешую.
