До таверны у Восточных ворот они ехали вдвоем на его лошади, и Ла Бантьен думал о том, что это, пожалуй, один из самых неприятных моментов в его жизни. Он не телом - сердцем чувствовал жуткий потусторонний холод, исходивший от Моргвен. Когда Нерожденная пересела на свою кобылу, маг испытал сильнейшее облегчение. Лошадь оказалась покладистой и не пыталась сбросить свою страшную всадницу - лишь косилась на нее испуганно и тихонько храпела.
- Чего это вас понесло в дорогу ночью, преподобный? - спросил начальник стражи у Восточных ворот. - Неужто утра не могли дождаться?
- Не мог, любезный, - ответил маг. - Открывай ворота и не пытайся узнать то, что тебе не полагается знать.
- Ну-ну! Счастливого пути, преподобный. Да хранит вас Гаван и весь Святой Пантеон.
- И на тебя его благословение, - ответил Ла Бантьен и, сделав Моргвен знак следовать за ним, направил своего коня в раскрывшийся створ ворот.
*************
Утро было пасмурным и промозглым, лучи скупого осеннего солнца почти не проникали в рощу близ дороги на Эргалот, но Ла Мар почти не ощущал холода. Деревья, окружившие плотным кольцом поляну на вершине холма, - грабы, тисы, ясени, молодые дубы, - хоть и сбросили свою листву, все же хорошо защищали от порывов ветра, шумящего в их верхушках.
Вначале он услышал хруст веток в орешнике и на всякий случай положил ладонь на рукоять меча. Но потом увидел Умницу. Собака выбежала из кустарника, бросилась к Ла Мару, радостно прыгая и виляя хвостом.
- Милая моя! - Ла Мар приласкал собаку, прижал ее к своей груди. - Я без тебя скучал, клянусь Гаваном. Надеюсь, ты принесла мне хорошие вести.
- Хорошие и страшные, - Умница встряхнулась, зевнула. - Но сначала покорми меня. Я ужасно хочу есть.
- Вот, - Ла Мар разложил перед собакой нарезанную кусками ливерную колбасу. - Я тебя слушаю.
- Я ее видела.
- Нерожденную?
- Ага, - Умница сделала паузу, чтобы расправиться с куском. - Это ужасно, Ла Мар. Никогда не думала, что такое возможно.
- Я покончу с этой тварью. Но давай о деле. Ты узнала, где это место?
- Конечно. Ла Бантьен совершил какой-то обряд, и существо назвало место. - Умница ухватила зубами очередной кусок ливерки.
- Монсалидар? - спросил Ла Мар, затаив дыхание.
- Точно, милый.
- Сказать по правде, я не удивлен. Об этом месте всегда ходили скверные слухи. Эннид сказала мне правду.
- Эннид?
- Сидка, с которой я говорил в корчме на дороге в Агрианум. Что еще тебе удалось узнать?
- Еще эта тварь говорила про какие-то Клыки Горы.
- Я знаю, где это. Вотчина вайдоров. Чужакам туда хода нет. Но это неважно. Мои выводы подтвердились, гулянка начинается. Отличная работа, милая. Ла Бантьен тебя не заметил?
- Нет, - Умница покончила с последним куском, благодарно лизнула Ла Мару руку. - Я использовала кошку.
- Кошку?
- Конечно. В университете полно кошек. Они бродят повсюду, и я подумала, что неплохо попробовать сделать одну из них своими ушами и глазами. Ты же знаешь, милый, что кошки могут пролезть повсюду. И Ла Бантьен ничего не заподозрил.
Ла Мар почувствовал, как по его хребту пробежал холодок. Эннид сказала правду - его Виола действительно деаргду. Вампиры-люди, владеющие магией Уподобления, способны превращаться в различных животных, но только эльфийские упыри могут животными управлять. Впрочем, как и людьми. Интересно, Виола сама понимает, кто она, какой чудовищной силой обладает?
Вряд ли. И это дает им хрупкую надежду.
- Не будем медлить, - сказал он, поднимая с травы свой платок, в который была завернута колбаса. - Надо спешить. От Эргалота до Монсалидара лиг сто восемьдесят-двести по прямой. Ла Бантьен и его тварь будут там дней через пять. Мы должны успеть в Янтарную Гавань и захватить наших друзей. Если поспешим, окажемся в Монсалидаре одновременно с Ла Бантьеном.
- Ты и в самом деле хочешь принять помощь от этой женщины, Касты? - неожиданно спросила Умница.
- Это не мой выбор, - помолчав, ответил Ла Мар. - Меня обязали это сделать. Нам нужны союзники, Виола. Вдвоем мы не одолеем Ла Бантьена и его отродье.
- Ты сомневаешься в том, что я готова за тебя умереть?
- Нет, - Ла Мар понял, что Виола злится. И ревнует. Боги, вот только ревности вампира ему не хватало! - Я знаю, что ты боец. А еще я знаю, что безумно тебя люблю. Никогда и никого я так не любил. И вряд ли полюблю. Ты мне веришь?
- Ты… правду говоришь?
- Истинную правду. У меня нет никого, кроме тебя.
- Ах, Ла Мар, зачем ты мне это сказал! Ты мне сделал очень больно.
- Давай не будем об этом сейчас. Нам нужно ехать.
- Ла Мар!
- Что, милая?
- А почему бы нам с тобой… не попробовать? Ты говорил однажды, что никогда не видел меня голой. Может, пришло время увидеть? Прямо сейчас, Ла Мар. Здесь солнце, ты не можешь снять с меня заклятие. Но недалеко отсюда я видела заброшенный дом. Мы можем туда пойти, и я…
- Прости меня, но сейчас это невозможно, - Ла Мар обхватил голову Умницы ладонями, заглянул в янтарные глаза, увидел в них слезы. - Клянусь тебе, что придет день, когда я сниму с тебя это проклятие. Ты станешь обычной девушкой, прекрасной и чистой, как твоя душа. И тогда я буду просить тебя стать моей женой. Не осуждай меня, милая. Моя жизнь принадлежит только тебе. Я до последнего удара сердца буду рядом с тобой. Но сейчас нас ждет Монсалидар. Нас ждет сражение, которого я ждал все эти годы. Я должен отомстить за нас с тобой. За наши искалеченные жизни. Пока в моей душе живет ненависть, она будет отравлять нашу любовь. Дай мне сбросить этот груз с плеч. Дай мне вернуть тебе свет и будущее. И ты увидишь, что Ла Мар больше не позволит никакому злу коснуться тебя. Клянусь тебе!
- Я умру за тебя, Ла Мар.
- Лучше живи для меня. В тебе мое счастье…
«- Боги, она пока не знает, что способна выносить солнечный свет! - в смятении думал Ла Мар, спускаясь с холма и наблюдая за бегущей впереди него Умницей. - Значит, она все-таки не понимает, кто она. Кем ее сделали эти ублюдки. Я не должен ей ничего говорить. Может быть, боги сжалятся над нами, и дремлющее чудовище не успеет проснуться».
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Над обрывистыми берегами Батерс-Рока сгустилась такая тьма, что разглядеть в ней что-нибудь или кого-нибудь смогли бы, наверное, только ночные хищники, совы да кошки. Однако всадник, ехавший вдоль морского берега на юг, в сторону Янтарной Гавани, казалось, видел в темноте не хуже их. Во всяком случае, его лошадь шла размашистой иноходью, а иногда всадник даже пускал ее в галоп. Могло показаться, что неизвестный всадник спешит поскорее добраться до человеческого жилья и совсем не думает о том, что в таких потемках его лошадь может в любой момент сломать ногу на бездорожье.
