– Ты так думаешь? – усмехнулся Малхаи. – Проклятый санджи нашел способ обмануть смерть. Но теперь Утаро мне не страшен. Пролитая кровь Дракона лишила его силы.
– Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать?
– Нет. Я позвал тебя только для того, чтобы поделиться своей великой радостью. Иди, отдыхай, сынок.
Гилан вернулся в свою душную спальню, разделся, лег на влажные простыни. Он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к неестественной тишине, наполнявшей подземелья Дурбалла. А потом пришел сон. Снова вокруг него полыхали языки пламени, огромный раскрашенный череп смотрел на него пустыми глазницами из тьмы и в руке у него был меч, окрашенный кровью.
А в другой руке он сжимал императорский скипетр, в котором пульсировало багрово пламенеющее сердце Исконного.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ВОЛЯ СУДЬБЫ
Мальчик вошел в комнату медленно, но без тени нерешительности. Нэни Береника шагнула ему навстречу, приветливо улыбнулась.
– Я хотел говорить с тобой, нэни, – сказал мальчик. – И вот я здесь.
– Я знала, что ты приедешь сюда, мой принц, – ответила настоятельница. – Ты поступил безрассудно, но я рада, что это случилось. Добро пожаловать в Гойлон.
– Почему ты считаешь, что я поступил безрассудно?
– Слишком многие хотят тебе зла, мой принц. Они понимают, что будущее этой несчастной земли в тебе. Ты храбрый мальчик. Немногие рискнули бы совершить такое опасное путешествие всего с десятком сопровождающих.
– У меня была большая свита, – сказал принц, глядя на настоятельницу своими темными спокойными глазами. – Но когда до Гойлона остался один день пути, дядя отправил меня вперед, а сам остался с кортежем. Он будет ждать моего возвращения.
– Твой дядя мудр. О чем ты хотел говорить со мной, принц Оваро?
– Я могу сесть? – спросил принц. Нэни Береника улыбнулась, взяла мальчика за руку и подвела к своему креслу.
– Я хотел увидеть Гойлон. И рассказать тебе мой сон, – сказал принц, устроившись в кресле. – Я видел его на прошлой неделе, и он меня поразил.
– Сны часто бывают обманчивы. Не стоит им верить. Но я готова выслушать тебя. Расскажи мне свой сон.
– Это был очень странный сон. Мне приснилось, что я стал белым ягненком. Со мной было еще шесть ягнят, и мы играли на газоне перед моим дворцом. Но потом я увидел, что шесть других ягнят умерли один за другим. Кто-то подхватил меня и понес к большому камню, чтобы принести в жертву. Я видел темного великана с ледяным лицом и с кривыми ножами в руках. Он шел прямо на меня, извергая из пасти красный огонь. Мне стало очень страшно, и я проснулся.
– Ты очень хорошо запомнил свой сон. – Береника глянула в черные глаза мальчика и увидела в них оживший страх.
– Мне редко снятся плохие сны, нэни. Обычно мне снится мой дворец. Или, что я летаю над горами – это самые приятные сны, я их очень люблю.
– Ты испугался этого великана?
– Я вообще-то не боюсь снов, – мальчик мотнул головой. – Но этот сон был страшный. Я даже позвал свою айджи, чтобы она побыла в моей спальне.
– И ради этого ты приехал в Гойлон?
– Да. Я хотел встретиться с тобой. Я знаю, что ты очень мудрая и обладаешь великой силой.
– Кто сказал тебе об этом?
– Мой слуга Мадео. Он верит в Гелеса и всем говорит, что ты святая. Что ты можешь защитить любого человека, который к тебе обратится.
– Так и говорит?
– Да. Я знаю, что мой народ тебя очень любит. Особенно айджи. Мадео говорит, что в некоторых семьях даже молятся твоим изображениям.
– Они неправы, – улыбнулась Береника. – Я просто старая женщина, и у меня нет никакой волшебной силы. Но это неважно. Успокойся, принц. Твой сон пустой. Не бывает великанов с ледяной головой и с огненной пастью. И ты не можешь стать ягненком. Ты мальчик и однажды станешь взрослым мужчиной и правителем этой страны.
– Ты правду говоришь? – Лицо мальчика просветлело.
– Истинную правду.
– Значит, я могу возвращаться в свой дворец?
– Конечно, принц. Только я бы на твоем месте немного отдохнула. Ты не хочешь у меня погостить?
– Вообще-то дядя сказал мне, чтобы я не задерживался, – принц почесал кончик носа. – А что ты можешь мне показать?
– Наш сад. И еще храм Гелеса.
– Я бы с удовольствием посмотрел храм.
– Тогда пойдем. Я расскажу тебе о Гелесе и о его слугах. Тебе ведь это интересно?
– Мне интересны только рассказы о героях, – заявил Оваро. – Если у бога Гелеса есть свои воины, можешь рассказать мне о них.
– У Гелеса разные слуги. Воины и монахи, ученые и земледельцы, ремесленники и рыбаки, целители и нищие. Многие из них даже не подозревают о том, что солнечное око Гелеса смотрит на них. Гелес очень разборчив в выборе слуг. Он никогда не делает плохого человека своим орудием. – Береника помолчала, чтобы перевести дыхание. – Ну что, пойдем в храм?
Принц позволил нэни Беренике взять себя за руку, и они медленно и чинно вышли из жилых покоев во двор. Здесь их ждала капитан Криспила со своими айджи.
– Благословите, нэни, – воительница шагнула к Беренике, опустилась перед ней на колено. Прочие айджи, увидев это, тоже склонились перед настоятельницей.
– Видишь, они тебя почитают, – шепнул принц. – Я не обманывал тебя.
– На самом деле, они склонились перед величием Гелеса, – шепотом же ответила нэни и подмигнула мальчику.
Храм Оваро не понравился. Внутри него было бедно, темно и пусто, а Оваро ожидал увидеть неслыханное великолепие. В часовне его дворца было красиво и таинственно. Там росли причудливые деревья, прозрачная вода в священном пруду отражала небо, и позолоченные колокольчики мелодично звенели, когда налетал ветер. Принц удивленно оглядел храм и воскликнул:
– Здесь очень бедно!
– Гелесу не нужны золото и серебро, – сказала Береника. – Это обманчивые сокровища. Он ищет истинное золото.
– Что ты называешь истинным золотом, нэни?
– Добро. Свет. Любовь.
– Мне трудно это понять, – ответил принц. – Но я верю, что Гелес очень добрый. Как правильно ему молиться?
– Главное, чтобы слова молитвы шли от сердца. Искренне попроси Гелеса, и он услышит тебя.
– Так просто? – удивился Оваро. – Когда я хочу помолиться предкам, за меня это делают жрецы. Они говорят, что умеют разговаривать с духами и предками.
– Очень может быть. Но Гелесу не нужны жрецы. Он любит, когда человек говорит с ним с глазу на глаз.
– Почему?
– Потому что ему так больше нравится.
– Тогда зачем нужны вы, монахи?
