– Это люди Рике! – взвыл Сакаши. – Это Рике велел мне нанять Сумеречных Клинков.
– Гэнсе-ро-Омайто? – Книжник похолодел. – Убийцы императоров. Их услуги очень дорого стоят.
– Рике дал денег. Сорок тысяч сентер.
– Щедро. – Книжник слегка нажал на клинок. – Говори, где зачарованный вход в гробницу, иначе…
– Он во Дворце Горного Дракона. Это точно.
– С чего ты это взял?
– Свитки, Книжник. И моя интуиция. Последние годы жизни Утаро не покидал дворец. После его смерти саркофаг с телом императора был якобы вывезен в Арк. Но саркофаг был закрыт и запечатан. Вряд ли там было тело Утаро.
– Это всего лишь предположение.
– Нет. Это правда. Истинный вход в усыпальницу скрыт во Дворце Горного Дракона. В Арке была сооружена ложная гробница. Утаро позаботился о том, чтобы после его человеческой жизни настоящая гробница осталась недоступной.
– Что значит "после человеческой жизни"?
– То и значит. Утаро превратил себя в лича.
– Это невозможно. Утаро не обладал такой магической силой.
– Много ты знаешь! – Сакаши криво улыбнулся. – У него был алхимический камень Канвал, один из семи магических кристаллов, когда-то хранившихся в сокровищнице Великой Ложи фамарских колдунов. Этот камень управляет магией Перерождения, и Утаро использовал его магию, чтобы переродиться в нежить, стать личем и вечно охранять доспехи Аричи и свои сокровища. После смерти Утаро маг Таеши извлек сердце императора и вложил на его место камень Канвал. Так Утаро стал личем.
– Это было в свитках?
– Да. Теперь ты отпустишь меня?
– Нет, – Книжник разжал пальцы и убрал клинок в перчатку. – Ты пойдешь со мной. Если поможешь мне, я гарантирую, что ты проживешь еще много лет. Если же нет, я тебя убью.
– Господин, я ничего не знаю! – прохныкал Сакаши. – Я не могу быть тебе полезным.
– Вставай, – Книжник здоровой рукой подхватил мага, поставил на ноги. – Свитки при тебе?
– Нет, они остались в моем доме в Дреммерхэвене.
– Неважно. Ты должен помнить, что там написано. Учти, Сакаши, один раз я удержался и не пустил тебе кровь. Но теперь ты меня разозлил. Из-за тебя погиб Кай, мой единственный друг. Так что не доводи меня до бешенства, или ты умрешь.
– Я все понял, господин.
– Где лошади этих молодцов? – Книжник показал на трупы ассасинов.
– Мы оставили их в деревне, во дворе заброшенного дома.
– Пойдем, покажешь, где это место.
Маг только замотал головой, промычал что-то нечленораздельное. Книжник подхватил Сакаши под руку и потащил к деревне. Он смог сделать несколько шагов, а потом почувствовал, что земля уходит из-под ног. Последнее, что увидел Книжник – это небо. Бездонно-черное, усыпанное огромными звездами, и падающее прямо на него с огромной скоростью.
Он пришел в себя от резкой боли. Вначале глаза ничего не видели, потом из полутьмы появилось лицо Орселлин.
– Что…что со мной? – шепнул Книжник.
– Ты, святой отец, был на грани миров, когда мы тебя нашли, – рядом с Орселлин появилось другое лицо, широкое, открытое и улыбающееся, с щелочками глаз и блестящим бисером пота на лбу. – Но теперь все позади. Я обработал и зашил твои раны наилучшим образом. Подумать только, что у каких-то негодяев поднялась рука на святого человека!
– Это лекарь, – сказала Орселлин, прочитав в глазах Книжника вопрос. – Мы нашли тебя, и хозяйка тут же позвала лекаря.
– Я потерял сознание, – сказал Книжник, глядя в потолок. Рука и грудь, болели, казалось, уже не так сильно, как в первые мгновения.
– И почти половину своей крови, святой отец, – лекарь отошел от раненого. – Но жить ты будешь. Хвала предкам, сложения и здоровья ты богатырского.
– Постой, – спросил Книжник, глядя на улыбающуюся Орселлин, – а где Сакаши?
– Кто?
– Маг, который был со мной.
– Не было там никого. Ты лежал один в луже крови у дальних домов.
– Сбежал, – Книжник скрипнул зубами. – Надо догнать его.
– Э, нет, святой отец! – Лекарь повелительным жестом остановил Книжника, пытавшегося приподняться с ложа. – Денек-другой надо полежать, восстановить силы. А еще лучше неделю. Швы должны как следует зажить.
– Я не могу, – Книжник сделал еще одно движение, но грудь прострелила боль, и все завертелось у него перед глазами.
– Ишь, какой ты прыткий, святой отец! – усмехнулся лекарь. – Нет уж, надо полежать. Следи за ним, дочка. Если появится жар или дурной запах от ран, сразу зови меня, хорошо?
– Орселлин! – позвал Книжник, когда понял, что лекарь ушел. – Ты где?
– Я здесь, брат Стейн, – девушка подошла к ложу, наклонилась над раненым.
– Они… убили Кая. Я остался совсем один.
– Ты не один. Я буду с тобой, сколько ты пожелаешь.
– Тогда не уходи. Будь рядом.
– Хорошо.
– Орселлин!
– Что, брат Стейн?
– Если я умру, сделай для меня… В моей сумке лежит сверток. В нем кое-какие вещи, они очень ценные. Найди наемницу по имени Мирчел и отдай эти вещи ей. Не спрашивай, зачем – так надо. Выполнишь?
– Ты не умрешь, брат Стейн. Не говори глупостей.
– Я постараюсь. Но все мы теперь стали смертными.
– Мы ими всегда были, – Орселлин накрыла своей ладонью руку Книжника. – Мы все умрем, но не здесь и не сейчас. Ведь так, брат Стейн?
– Ты веришь, в то что говоришь?
– Конечно. Ведь с нами Гелес, он защитит нас.
– Гелес! – Книжник закрыл глаза. – Я устал. Прости меня, я не могу говорить с тобой.
– Не говори. Поспи. А я буду рядом.
– Орселлин, – губы Книжника дрогнули, – знаешь, о чем я сейчас подумал? Если я проснусь, то самым большим счастьем для меня будет увидеть тебя.
– Спи, брат Стейн. Спи. И пусть сон исцелит твои раны. – Орселлин увидела, что Книжник закрыл глаза и чуть тише добавила: – А я за тебя помолюсь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ГНЕВ КОМАНДИРА ИРМАСА
В телеге лежали два раздутых почерневших тела, накрытые рогожей, заскорузлой от крови и облепленной мухами. Запах был нестерпимым, двор замка в считанные мгновения буквально пропитался этим смрадом, а в небе над башнями цитадели уже кружили стаи ворон, привлеченные зрелищем смерти. Ирмас Удэн, сложив губы в брезгливую гримасу, приподнял рогожу острием своего меча и тут же отпустил ее.
– Молния Рунды! – вырвалось у него. – Им будто хороший палач занимался.
– Это не палач, – сказал один из наемников, привезших тела в Дреммерхэвен. – Это его Мирчел так.
