– Сегодня мы начнем освобождать нашу землю от чужеземного мусора, – сказал дипломат. – И благодарить за это нужно вас, мой лорд.
– Поговорим об этом позже, мой друг. Ханеда, начинайте во имя всех богов!
Пардис занял место в первой шеренге своих людей и мог хорошо видеть, как в полулиге от них сине-оранжевые разворачиваются в боевые порядке. Не было никаких сомнений, что Айоши собираются атаковать.
– К бою! – закричал он, взмахнув мечом.
В рядах каэстанцев завыли бамбуковые дудки, забухали барабаны. Первая и вторая шеренги разом опустили пики, нагинаты, алебарды, шпонтоны, ощетинившись смертоносным железом. За каэстанцами строились лучники Варга, а на флангах появилась конница. Пардис увидел знамя с ястребом – Ирмас был на правом фланге.
Клин Айоши начал медленно приближаться к боевым порядкам наемников. Шла тяжелая конница, элитные, самые грозные в бою воины. Над боевыми порядками Айоши взметнулись синие флаги с переплетенными змеями – родовой герб дома Тодзе.
– Сам князь здесь, – сказал Ирмас, наблюдая за тем, как вражеская конница приближается к каэстанской фаланге. – Теперь я знаю, кого мне следует подстрелить, чтобы выиграть эту битву.
Над конным клином Айоши прозвучал рог. Всадники тут же перешли с медленного торжественного шага на рысь. Расстояние сократилось до двух перестрелов. Северяне Варга наложили стрелы на тетивы, подняли луки. Пардис глядел на приближающуюся конницу и чувствовал, как горячий пот стекает по его лицу.
Снова просигналил рог. Конница Айоши перешла на галоп. Задрожала земля, над равниной поднялось облако пыли. Дудки и барабаны в рядах каэстанцев затихли, и теперь был слышен только тяжелый гул, похожий на грохот камнепада в горах.
– Стоять! – заорал Пардис. – Лучники!
Северяне Варга дали залп, потом второй. Несколько коней на полном скаку рухнули наземь, сбрасывая всадников. Но лава уже разлилась по равнине, и остановить ее не могло уже ничто.
– Спасайтесь! – закричал кто-то в рядах каэстанцев, срываясь на истерический визг. – Бежим!
– Стоять! Стоять, трусы!
Пардиса уже никто не слышал. Сначала один человек выбежал из строя, бросил копье и помчался по равнине, не разбирая дороги. Его срезала стрела лучника, но уже несколько десятков обезумевших от ужаса каэстанцев бежали с поля, петляя, как зайцы. Пардис не увидел, что с ними сталось – конница Айоши была уже в полуперестреле от них, и командир каэстанцев не мог отвести взгляда от приближавшихся всадников. Он понял, что видит свою смерть. И не ошибся.
Клин тяжелой кавалерии с грохотом врезался в каэстанскую фалангу. Сотни криков слились в один яростный вопль, и все заглушил тяжелый грохот боя.
– За мной! – закричал Ирмас, подняв меч. – Ястребы Дреммерхэвена!
Ему ответил дружный рев его воинов – и сигналы боевых рогов Айоши.
– Они делают все, как я ожидал, – сказал Тодзе, наблюдая за битвой. – Ты переоценил военные таланты Ирмаса, Рике. Он ничего не смыслит в стратегии. Обычный головорез.
– Мой лорд, я рад, что ошибся в нем.
– Сегодня мой день, – сказал князь, довольно улыбаясь. – Ханеда, четыре сотни наперерез. Сделайте так, чтобы эти псы надолго запомнили ваше искусство рубки на мечах.
– Да, господин.
– Я напишу об этом дне поэму, – сказал Рике. – Это воистину великий день!
– Для нас, – сказал Тодзе. – Не для Оваро.
Рике ничего не ответил. Ветер донес до него удушливый запах пыли, конского пота и крови, и дипломат поспешно прижал к лицу надушенный шелковый платок. Ему хотелось, чтобы все побыстрее закончилось. Рике не любил кровопролития.
Ирмас впервые за много лет почувствовал ужас. Айоши угадали его замысел и ждали его атаки. Сине-оранжевая лавина неслась прямо на его отряд. Но отступить было невозможно. Отступить значило бы обречь себя на верную бесславную смерть. Терять все равно нечего, все уже потеряно. Осталось одно – продать свою жизнь подороже.
Две конные лавы сошлись в центре поля. Завертелись с диким ржанием раненные лошади, зазвенели мечи, всадники задыхались от пыли, дрались со звериной яростью, умирали с проклятиями на устах. Те, кому кровь заливала глаза, били вслепую, не разбирая, кто свой, кто чужой. Несколько Айоши напали на знаменосца наемников и изрубили его мечами. Знамя Ирмаса упало в кровавую грязь. Но это уже не заботило никого. Наместник, собрав вокруг себя с полсотни воинов, прорубался через боевые порядки Айоши, пытаясь пробиться туда, где трепетало на ветру самое большое знамя с переплетенными змеями – штандарт князя Тодзе.
Он и сам поразился, когда увидел, что вырвался из смертельной свалки. Впереди него, в пятистах шагах, плотными рядами стояли всадники и пехота Айоши – резерв Тодзе. Наместник мог видеть их лица: сосредоточенные, исполненные решимости – и спокойные. Айоши не сомневались в своей победе. А потом Ирмас увидел самого князя, окруженного командирами и советниками. Дикая радость обожгла наместника. Отбросив меч, Ирмас схватился за лук, наложил стрелу, натянул тетиву.
Всадник Айоши ударил его нагинатой в тот момент, когда Ирмас вскинул лук для выстрела. Вскрикнув от боли, командир "Ястребов Дреммерхэвена" еще раз попытался выстрелить и победить судьбу. Но сразу несколько вражеских воинов, узнав предводителя наемников, кинулись на него.
Ирмас Удэн еще успел подумать о том, что почему-то стало очень тихо. Вокруг него метались тени, что-то горячее капало ему на лицо, а в глаза ярко светило солнце. А потом его обдал неземной холод, и Ирмас почувствовал страх.
– Мирчел! – прохрипел он, захлебываясь кровью. – Это ты?
Ответа на свой вопрос он не получил.
Тодзе и Рике проехали по полю прямо к воротам дворца Горного Дракона. Рике старался не смотреть по сторонам. Зрелище и впрямь было тяжелое – вся равнина была завалена трупами. Особенно много тел было там, где сражались наемники из Диких городов. Конница Айоши изрубила их до последнего человека. Убитые лежали кучами и целыми рядами – покрытые коркой из пыли и крови, изрубленные, растоптанные копытами, вперемешку с поломанным оружием и разбитыми доспехами. Тодзе, заметив состояние Рике, хотел было подшутить над не в меру чувствительным дипломатом, но удержался.
– Запах и вид победы всегда приятны, – только и заметил он. – Пора принимать благодарность нашего дорогого принца.
В воротах дворца уже выстроилась охрана Айоши – пешие воины в оранжевых хаори поверх доспехов. Оцепление появилось и на дороге, но воинов Оваро нигде не было видно – судя по всему, защитники дворца не собирались оказывать сопротивление войску Тодзе. На площади во множестве валялись тела убитых в ночном сражении, чадно догорали смоляные бочки. Рике вновь прижал к лицу платок.
У самого дворца Тодзе и его свиту встречали айджи. Вид у них был потрепанный – роскошные лаковые доспехи пробиты и иссечены, одежда покрыта пылью и испачкана кровью, своей и чужой, однако в глазах телохранительниц принца Тодзе разглядел неподобающее ситуации торжество. Чему это они радуются? Рядом с айджи стояли несколько вооруженных наемников, и они настороженно следили за гостями. Командир айджи опустилась перед Тодзе на колено.
