— Зачем они это сделали?
— Они искали тебя, Молли.
— Меня?
Верфей наконец с трудом уселась на сундук.
— Рашель сказала им, что бидл тебя куда-то отдал, но никому из нас не сказал, куда именно. Просто сообщил, что ты наконец получила работу, которую давно заслуживала. Один из этих людей решил, что Рашель лжет, и начал избивать ее своим Спящим Генри. Они забили ее насмерть у нас на глазах. Мы пытались остановить их, и тогда они сделали со мной вот что. — Верфей показала на свою разбитую плечевую пластину.
— А где все остальные? — спросила Молли, обведя взглядом спальню.
— Они увели их с собой, — зарыдала юная крабианка. — Всех до единой. И мальчиков тоже.
— Зачем? — спросила Молли. — Что им от нас нужно?
— Лучше спроси, что им нужно от тебя, Молли. Они искали тебя. Что ты натворила?
— Ничего такого, за что могли бы пострадать остальные. Я ничего не понимаю.
— Может быть, это связано с твоей семьей?
— Какая такая семья? Моя семья, черт побери, это вы.
— Твоя семья. Твои чертовы родственники. Они могут быть очень богаты, Молли. Богаты и могущественны настолько, что наняли банду убийц. Может, твой отец узнал о тебе, о том, что ты его незаконная дочь, и решил упростить дело наследования.
Молли состроила гримаску. Упростить дело наследования на языке Шакалии означало подбросить незаконнорожденного ребенка к дверям работного дома. Предположение Верфей было не слишком далеко от истины. Всю жизнь Молли ощущала себя никому не нужной, но что тут странного? Вполне возможно, что мать подбросила ее к дверям Сан-Гейт из любви, из страха перед тем, что может случиться с младенцем, если отец вдруг узнает о существовании внебрачного ребенка.
— Пойдем, старая скорлупка! — сказала Молли, помогая Верфей встать на ноги. — Они убрались отсюда. Но и нам тоже нужно поскорее убираться, пока они не надумали вернуться.
— Можешь пойти вместе со мной в Шелл-Таун, — предложила Верфей. — Спрячешься там.
— Не раньше, чем ты нарастишь мне броню и приделаешь еще одну пару рук. Рядом со мной ты будешь каждую минуту в опасности.
— Куда же ты тогда пойдешь? — спросила Верфей.
— Бидл всегда говорил, что я закончу жизнь среди всякого уличного отребья. Докажу его правоту и отправлюсь в подземный город. Попытаюсь добраться до Гримхоупа и тамошних изгоев.
— Это опасно, Молли, — предостерегла ее Верфей. — Ты ведь даже не знаешь, как добраться до подземного города.
— Знаю, — возразила Молли. — Разве ты забыла, что Рашель работала на пневматической станции?
— Верно! На станции «Гардиан Рэтбоун».
Пневматическая станция «Гардиан Рэтбоун» была главным терминалом пневматической подземки для рабочих Сан-Гейт. Тысячи клерков и простого рабочего люда каждый день ездили в транспортных капсулах по туннелям, приводившимся в движение мощными паровыми машинами, которые создавали вакуум.
Из пневматической системы имеются выходы в подземный город. Рашель их знала. Через них под землю проникнуть легче, чем через канализационные люки.
Верфей согласилась. В систему миддлстилской канализации в одиночку было лучше не соваться. Городские ассенизаторы спускались туда только группами по пять-шесть человек и обязательно с оружием.
— Прошу тебя, Молли, пойдем со мной к нам в Шелл-Таун. Ничего хорошего в подземном городе тебя не ждет. Там живут одни нищие, бунтовщики и прочее отребье. Если до тебя не доберется какой-нибудь уголовник, то уж политическая полиция — обязательно. Ты же знаешь, что полицейские закачивают под землю мусорный газ, чтобы выкурить из туннелей изгоев.
Молли покачала головой и опустилась на колени рядом с бездыханным телом Рашели.
— Она всегда была такой разумной, наша Рашель. Хотела найти спокойную, безопасную работу. Старалась всегда соблюдать чистоту. Не отвечать грубостью на грубость.
Верфей попыталась оттащить Молли в сторону.
— Ты права, нам пора идти.
— И посмотри, что с ней стало, Верфей. Ее больше нет. Она умерла в этой куче дерьма.
— Прошу тебя, Молли!
Молли взяла свечу и швырнула ее прямо в кучу старых газет и бульварных книжонок. Те моментально загорелись. Пламя стремительно перебросилось на одеяла, которые тут же затрещали, будто опаливаемая свиная щетина.
— Вот твой погребальный костер воина, Рашель. Если я найду негодяев, которые сделали это с тобой, с нами, я сожгу их самих и все, что им дорого.
— Молли! — испуганно дрожа, воскликнула крабианка. — Молли, что ты наделала!
— Пусть горит, — неожиданно усталым тоном промолвила Молли и вывела Верфей из спальни вниз по шаткой лестнице, прежде чем ступеньки вспыхнули огнем. — Пусть все здесь сгорит дотла!
Первый Страж Хоггстон нетерпеливо постукивал ногой по огромной фарфоровой вазе рядом с письменным столом, поверхность которого украшали изображения победных сцен гражданской войны. Еженедельная встреча с королем Юлием была утомительной формальностью — скорее предлогом для получения новых сведений от капитана Особой Гвардии. Тем не менее парламент придерживался давно установленных ритуалов. По обе стороны двери, ведущей в кабинет Первого Стража, безмолвно застыли два уорлдсингера. Хоггстон улыбнулся собственным мыслям. Особая Гвардия не сводила глаз с короля. Уорлдсингеры не сводили глаз с Особой Гвардии. Он не сводил глаз с уорлдсингеров. А кто не сводил глаз с Первого Стража? Конечно же, избиратели! Безымянное аморфное стадо, вопящая толпа. В комнату вошел капитан Флейр. Без короля, но с этим щенком, кронпринцем Алфеем.
— Где Юлий? — резким, неприятным голосом спросил Хоггстон.
— У него очередной приступ болезни лодочника, — пояснил капитан. — Он безвылазно проведет во дворце по меньшей мере неделю.
Хоггстон вздохнул и посмотрел на щенка. Мальчишка всегда заставлял нервничать. Впрочем, на его месте нервничал бы любой.
— Ответьте мне, сэр, почему на лице юноши нет маски?
— Виной тому астма, — ответил капитан Флейр. — На жаре он порой начинает задыхаться.
— Ненавижу эту маску, — пожаловался принц. — Железо сильно натирает уши, и они начинают кровоточить.
Хоггстон снова вздохнул.
— Мы найдем тебе какую-нибудь сучку монарших кровей, щенок. Чтобы ты смог произвести для нас следующее королевское отродье. А я, со своей стороны, попытаюсь убедить парламент, чтобы его не учили разговаривать. Спрашивается, зачем мы потратили на тебя чертову прорву времени? Неужели лишь затем, чтобы ты раз в неделю как попугай повторял свою клятву?
— Ненавижу тебя!
Хоггстон встал и со всей силы ударил принца кулаком в живот. Юноша согнулся пополам и упал на пол. Первый Страж пнул его ногой, попав в голову.
