— Какая разница, — признался Оливер. — Пришло время отдыха.
— Не хочешь — как хочешь, — ответил Шептун и схватил его за руку. — Все равно тебе помирать! Не раньше, так позже.
Что-то выскочило из тела Шептуна и мгновенно проникло в руку Оливера, обжигая подобно кислоте. Юноша с криком откатился в сторону.
— Ну что, ускорили свой ток фейбридские соки, Оливер? Ты все еще хочешь спать?
Сплошная тьма. Бежать некуда. Оливер попытался высвободить руку, однако Шептун вцепился ему в лодыжку, и ногу тотчас пронзила огненная боль.
— Это реакция фея, Оливер, я имею в виду нас с тобой. В такие игры можем играть только мы, меченые. Именно из-за них меня на долгие годы упекли в Хоклэм.
По-прежнему пытаясь вырваться на свободу, тело Оливера забилось в конвульсиях. Казалось, в него со всех сторон вонзаются острые иглы боли.
— Умоляю тебя! Во имя любви к великому Кругу! Больно! Ты убиваешь меня!
— Нас обоих, тебя и меня! — засмеялся Шептун. — Забился на пенс, выкладывай гинею! Ну что, посмотрим, какой силы возбуждение выдержит твоя прекрасная человеческая оболочка, в которой ты прячешься, а?
Сухожилия затрещали, плоть задымилась, а черный зал рухнул — его стены пошли красными трещинами боли. Изо рта Оливера наружу вырвались расплывчатые, кроваво-красные силуэты безобразных демонов. Они то кружились над ним пчелиным роем, то пикировали прямо на его противника. Шептун качнулся назад, и часть его руки исчезла, превратилась в пар.
— Ну, наконец-то! Сколько еще можно было тянуть!
Словно вырвавшаяся из вулкана магма боль уносила Оливера все выше и выше. Дарившая умиротворение темнота осталась далеко позади, а его самого забросило в зал с белыми каменными стенами. Тело юноши изгибалось дугой, утопая в лужах пота.
Оливер часто дышал, лежа на столе, напоминающем гигантскую глыбу белого камня. Вообще-то вокруг все было белым, да и саму комнату заливал чистый белый свет, струившийся через стеклянный потолок. Заснеженные пики гор за окнами комнаты были единственным свидетельством того, что он не изгнан из ада и не заброшен в рай. Оливер закашлялся и схватился за маску, натянутую ему на лицо. Из-под нее вырвалось вещество, похожее на густой желтый пар с запахом морковного супа, который готовила демсон Григгс.
А что это за тяжесть в ноге? Оливер увидел, что у него на лодыжке сидит огромный паук. Видение было столь неожиданным, что не до конца очнувшийся от кошмара юноша вскрикнул.
— Успокойся! — раздался незнакомый голос. — Это всего лишь клон.
И тогда Оливер увидел паровика; от его полированного панциря десятками ярких звездочек отражался свет.
— Ты находишься в Архитектурном Доме, юный мягкотелый. Я — тот, кого можно назвать специалистом в области сравнительной медицины.
— Так это Механсия?
— Именно. Она самая. Тебя принес сюда твой друг, — ответил паровик. — Тебе повезло, ты снова сможешь функционировать. Твое тело было инфицировано в результате укуса существа, созданного биомантами. Соки твоей жизненной системы отравлены его токсинами, и твоя болезнь сильно напоминает хрустальную плесень, от которой страдают мои соплеменники. Я был занят тем, что пытался усовершенствовать фильтр для очистки жизненных соков быстрокровных, но твой организм сам изверг яд наружу. Я не предполагал, что твоя раса обладает подобной способностью. От ваших торговцев я получал журналы королевского института твоей страны, но еще никогда мне не приходилось читать о таком удивительном случае самоисцеления.
Оливер вспомнил, как Шептун прижигал его тело. Подняв руку, он вытер пот, заливавший ему глаза.
— Мне помогли.
— Конечно, тебе помогли, — ответил паровик и погладил клона, сидящего на лодыжке юноши. — В твою ногу вставили пробный фильтр. Я не буду вынимать его — в нужное время он сам растворится в твоих жизненных соках — или же лекарь удалит его, если ты согласен подождать еще один день.
— Оставьте, — согласился Оливер и добавил. — Я хочу видеть Гарри.
— Твой друг сейчас во дворце, — ответил паровик-архитектор. — Тебе же требуется отдых.
Юноша попытался встать со стола, но снова упал на спину, чувствуя себя слабым, как младенец.
— Мы сейчас высоко в горах. Твой мягкотелый организм не только отравлен ядом, но и не до конца приспособился к нашему разреженному воздуху. Для этого потребуется какое-то время.
— Пожалуйста, архитектор!..
— Архитектор Голдхед, — представился паровик. — Ранее мои умения лечить быстрокровных вроде тебя ограничивались чтением журналов, но теперь я могу с уверенностью утверждать, юный мягкотелый, что для поправки организма тебе нужен покой и усиленное питание. Прошу тебя лечь. Иначе я позову моих клонов, и они свяжут тебя.
При упоминании о пище желудок Оливера требовательно заурчал.
— Питание пришлось бы весьма кстати, архитектор Голдхед.
— Я уже оповестил наше посольство о том, что тебе нужна еда, — сообщил паровик. — Служащие посольства имеют богатый опыт приготовления органической пищи в том виде, в каком она пригодна для быстрокровных.
Интересно, какую пищу приготовят ему представителями механической расы? Ведь у них отсутствует чувство вкуса. Впрочем, судя по звукам, издаваемым пустым желудком, сейчас не тот момент, чтобы привередничать.
Два последующих дня юноша провел в операционной Архитектурного Дома. Посетителей к нему не допускали, единственные, кого он видел, были безмолвные, похожие на пауков медицинские клоны и их хозяин.
У Оливера было достаточно времени, чтобы через огромные окна операционной рассмотреть горные пики Механсии. Окутанные туманом городские здания облепили склоны гор, как грибы трухлявый пень. Здесь же змеились во все стороны огражденные перилами тропинки с высеченными в толще камня широкими ступенями. По ночам он слышал, как звенят и хлопают, развеваясь на ветру, тысячи молельных флажков, разноцветных вымпелов-трещоток. Днем Оливер обычно наблюдал за паровиками-детьми, которые по ступенькам поднимались на открытые платформы на горных вершинах напротив архитектурного зала. Там они усаживались ровными рядами и хором исполняли свой причудливый машинный код и древние гимны, посвященные Паро-Лоа и своим далеким предкам: Стилбала-Уолдо, Согбо-Змеевику и Легбе Клапанному.
Сидя в постели, Оливер собственными глазами видел то, о чем он мог только мечтать, когда жил в заточении в Хандред-Локс: вечерние процессии мистиков-паровиков, приплясывающих и катающихся в пыли, жуткого вида оружейные боксы — огромные, размером с дом, они осторожно ступали вверх по дорожкам на двух ногах, а их массивные пушки были готовы отразить нападение любого агрессора, возымевшего глупость штурмовать эту горную твердыню.
На третий день королевский хирург счел возможным устроить встречу Оливера с Гарри. Архитектор Голдхед повел Оливера через бесчисленные залы, и спустя какое-то время они очутились на ожидавшей их снаружи ходячей платформе. Ее выхлопные трубы, умело приспособленные к горным высотам, оставляли в холодном воздухе лишь тоненький дымный след, пока Оливер со своим провожатым скользили по крутым улицам Механсии. Практически все горные тропы были пусты, и ходячей платформе крайне редко приходилось давать звуковой сигнал, точнее, паровой гудок, заставлявший прохожих паровиков уступать им дорогу.
