— Вы слышите одного из наших людей? — спросил монарх.
— Слышим.
— Вы можете восславить его имя перед народом?
— Контролер отдал свою жизнь за народ, — нараспев произнес хранитель душ. — Мы славим доброе имя Редраста перед Стилбала-Уолдо.
Похоронная команда запела странными машинными голосами; исполняемый ею двоичный гимн отдавался эхом от стен тронного зала. Сегодня был тот единственный день, когда настоящее имя паровика станет известно другим его соплеменникам, а не только Королю-Пару. Металлическое пение прекратилось, и Король-Пар повернул лицо к придворным и слугам цитадели.
— То, что осталось от памяти нашего брата, поделено между всеми нами; то, что осталось из его бесценных компонентов, отправлено в палату рождения. Место его смерти нам неведомо, так пусть же его бездействующий ныне корпус останется не погребенным, а попадет в огненную печь горы Паролунгмы. Кто держит платы его души?
Один из членов похоронной процессии вышел из строя, держа перед собой красную подушечку, на которой лежали две хрустальные пластины.
— Я! Я держу платы его души.
— Крепко держи их, когда понесешь их через залы мертвых! — пророкотал Король-Пар.
В конце тронного зала стена вздымалась высоко к потолку, открывая взгляду разверстую пещеру; здесь из щелей в скальной поверхности торчали за рядом ряд миллионы хрустальных плат — многие мили захоронений мертвых паровиков, освещенные мерцающими красными огоньками.
— Думаю, в твоем воображении имелась малая толика истины относительно моего сходного с горой облика, — прошептал на ухо Оливеру один из клонов Короля-Пара.
Тело стоявшего впереди паровика из числа участников похоронной процессии неожиданно начало подрагивать; затряслась и тренога его нижних конечностей. Затем дрожь прекратилась, и паровик начал менять размеры и форму — он как будто распух и распрямился.
— Кто из Лоа находится в его теле? — требовательно спросил король.
— Крабинай-Змеевик, — прокудахтал паровик и, взяв с подушки обе платы, тут же исчез в сумраке зала мертвых.
— Крабинай-Змеевик — ловкий парень, — произнес Король-Пар, обращаясь к Оливеру. — Он найдет для контролера место в этом зале. Но где же голос Гиэр-Джи-Цу?
Из-за колонны появился паровик и склонил голову в почтительном поклоне.
— Ваше величество?
— Что ты скажешь о двоих наших мягкотелых гостях?
— Мы уже несколько дней бросаем шестеренки, ваше величество. Мы будем делать это до тех пор, пока не ослабнем от нехватки смазки и пока Лоа не рассердятся на нас за нашу настойчивость.
— Вы, как всегда, прилежны, — похвалил Король-Пар, — но скажи, как упали шестеренки, когда вы спрашивали их о судьбе нашего старого врага?
— Мы не сможем защитить сразу двух мягкотелых, после того как они покинут Механсию, — ответил мистик. — Они остаются в безопасности до тех пор, пока пребывают в столице. После того, как они уйдут, мы не сможем отвечать за их безопасность. Спасение зависит не от нас, а от способностей юного мягкотелого.
От этих слов Оливеру сделалось не по себе. Значит, никакой помощи от старейшего союзника Шакалии ждать не стоит?
— И все-таки я чувствую, — отозвался Король-Пар, — что за твоими словами кроется нечто большее.
— Один из нас может предложить свою помощь этим двум мягкотелым. Но только один.
— Назови его имя! — потребовал король.
— Как скажете, ваше величество. Его имя Стимсвайп.
Возглас недоверия вырвался из голосовых аппаратов паровиков, собравшихся в тронном зале. Из шеренги рыцарей-кентавров, вперед шагнул Мастер Резак.
— Этого не может быть! Совет Равных, видимо, ошибся!
— Никакой ошибки нет, — возразил механический мистик. — Можешь, как и мы, попытаться получить другой ответ, но шестеренки все равно назовут это имя.
— Он деактивирован, он опозорен! — не унимался Мастер Резак. — Если защищать мягкотелых разрешено лишь одному из нас, то будет лучше, если с ними пойду я или кто-нибудь из моих рыцарей!
— Это будет Стимсвайп и никто другой! — оборвал его мистик. — Так сказали брошенные шестеренки! Такова воля Гиэр-Джи-Цу.
Король сделал знак, и Мастер Резак послушно вернулся на место.
— Вряд ли мой личный выбор пал бы на него, — произнес один из клонов Короля-Пара. Оливер испуганно вздрогнул. Способность короля вселяться в разные тела и одновременно вести разговор все еще сбивала его с толку. — В лучшем случае он попал бы в самый конец списка.
Оливер нахмурился.
— Но этот паровик сказал, что Стимсвайп деактивирован. Каким образом мертвец сможет защищать нас?
— Для представителей металлической расы слово «деактивирован» имеет самые разные оттенки значения. Платы с душой Стимсвайпа еще не возвращены предкам. Он спит, и его высшие ментальные функции сейчас временно приостановлены. Таково наказание за совершенные им преступления.
Оливер невольно нахмурился. Что за дефективное создание пытается впарить им король?
— Это преступление бесчестия, — пояснил клон Короля-Пара, от которого не ускользнуло недовольство юноши. — Он нарушил кодекс пара, который соблюдают наши рыцари. Проявил трусость. Стимсвайп был одним из семи рыцарей, которых мы отправили в джунгли Лионгели с важным для нашего народа заданием. У него сдали нервы, и он бросил своих братьев, оставив их умирать в далеком краю. Он предпочел сохранить свою смазку ценой рыцарского долга, заплатив за собственное благополучие жизнями соплеменников.
— Как раз такого паровика я и хотел иметь у себя за спиной в трудную минуту, — сыронизировал Оливер.
— Лоа идут по жизни своим собственным путем, — отозвался Король-Пар. — Но все они прекрасно знают, что поставлено на карту и что их ждет, их и всех нас.
Оливер пожал плечами. Почему бы нет. В конце концов, сколько народу желает надеть ему на шею веревку — и полицейские, и военные, и чародеи-уорлдсингеры, не говоря уже о Небесном Суде, выслеживающим Гарри Стейва. Да и загадочный враг Хозяйки Огней тоже жаждет его смерти. Почему бы не добавить к этой славной когорте ненадежного, трусливого паровика, готового дать стрекача при первой же опасности? Вряд ли это усугубит и без того паршивые обстоятельства, в которых он, Оливер, оказался.
Где-то высоко над головой, в потолке, открылся люк, и на мраморный пол тронного зала опустилось бесчувственное металлическое тело. Среди придворных пробежал недовольный ропот. Возле бездействующего воина собралась группа архитекторов, которые тотчас принялись настраивать его системы и возвращать к жизни. Глаза Стимсвайпа засветились. Сначала тускло, потом все ярче и ярче. Затем прозрачная мембрана опустилась со лба ему на глаза, защищая зрение. Четыре руки неожиданно завибрировали — к ним вернулись чувства. А потом они пришли в движение — две скелетообразные руки-манипуляторы и две боевых руки, одна из них была вооружена жуткого вида молотом с двумя головками.
