Гарри бросил взгляд на клеймо с силуэтами самострельных деревьях на бочонках с газом.
— Впечатляет, ничего не скажешь. Я, пожалуй, воздержусь от курения. По собственному опыту знаю, какое удовольствие отдельные капитаны испытывают, когда ловят на борту авиатора с курительной трубкой.
Соорудив тайное гнездышко среди бочонков, они спрятались в него и примерно через час раздававшиеся снаружи крики возвестили о взлете аэростата. Пол задрожал — это судно потянуло по пусковым рельсам и тут же развернуло на поворотной платформе так, чтобы совместить с направлением ветра. Затем отскочили рельсовые захваты, и корабль начал подниматься. Оливеру показалось, что его желудок упал куда-то вниз. Из-за перепадов в шуме работающего двигателя стало трудно говорить друг с другом — приходилось то шептать, то кричать во весь голос. Не исключено, что к месту назначения они прибудут совершенно оглохшими, однако любой авиатор, зашедший в отсек, их тоже не услышит. Вскоре аэростат набрал высоту, и на борту стало холодно. Главная гондола и каюты для экипажа возможно и обогревались, но Оливер только сейчас понял, почему — независимо от времени года — авиаторы, приземлявшиеся в Хандред-Локс, ходили по городу, повязав вокруг талии поверх жилетов свернутые толстые шерстяные свитера с высоким воротником. Дрожа о холода, Гарри и Оливер поспешно вытащили из рюкзаков одеяла и принялись по очереди греть руки на бойлерной трубе Стимсвайпа.
Несмотря на холод и шум, Оливер в конец концов смог под утро уснуть. Гарри открыл один глаз. Его юный спутник глубоко и размеренно дышал. Изо рта Оливера вырывалось облачко пара — в складском отсеке по-прежнему царил холод. Стимсвайп и его оружие также находились в состоянии сна, если это слово применимо к железным созданиям. Стейв нагнулся над Оливером и вытащил из его рюкзака шкатулку, которую подарил юноше старый священник. Убедившись, что узкий коридорчик перед складским отсеком пуст, он бесшумно выскользнул в него.
В конце платформы Стейв открыл деревянную дверь, ведущую в гальюн в передней части корабля. Это было крошечная кабинка со стульчаком, крышка которого открывалась прямо в воздушное пространство. Пройдоха Гарри Стейв открыл шкатулку. Зловеще поблескивая, оба пистолета лежали на своем месте. Дорогая вещица. Одно только серебро и слоновая кость стоят кучу денег. В любой антикварной лавке Шакалии за пистолеты отвалят целое состояние. Не нужно быть уорлдсингером, чтобы почувствовать рвущуюся из оружейной пары неукротимую колдовскую песнь, узреть ее гибельное сияние. Гарри поежился, словно от холода, захлопнул шкатулку и бросил в отверстие гальюна, после чего дернул ручку смыва.
Жалко лишаться такой красоты, но этот мальчишка Оливер вряд попадет из них в крупную цель даже с близкого расстояния.
— В другой раз, ваше преподобие! — прошептал Гарри, обращаясь к темным облакам. — Лучше приберегите ваши чертовы подарки к празднику зимнего солнцестояния!
Капитан воздушного корабля «Сердце дуба» раздраженно оттолкнул пристегнутый к ремню кортик. Вечно эта дурацкая штукенция путается под ногами, но сегодня без нее нельзя. У половины высших офицеров сегодня был такой вид, словно они ждали у входа в банкетный зал губернаторского дома. Кое на ком были даже синие парадные брюки, украшенные одним-единственным лампасом западного флота. Один из таких капитанов западного флота протиснулся к нему сквозь толпу. Хеардейл. Когда-то они оба мичманами служили на «Небесной фее».
Хеардейл вежливо поклонился.
— Стоун!
— Хеардейл! — ответил капитан Стоун и кивком указал на коротко стриженные по бокам волосы бывшего сослуживца, но зачесанные вверх на темени высоким гребнем. — Подражаете туземцам?
— В Конкорции это сейчас модно, — ответил офицер колониальной службы. — Половина офицеров флота щеголяет такими прическами.
— Как дела за границей? — поинтересовался Стоун. — Я слышал о каких-то трениях, причем не только среди местного населения.
— Колониальные власти принимают все новых и новых поселенцев. Как обычных, так и каторжников. Эта удивительно пестрая и текучая масса — каторжники, местная знать и туземцы — постоянно дерется, но флот держит их всех под контролем. Стоит им заметить в воздухе тень линейного корабля, как они тут же устремляются в леса. А как там поживает наш южный флот? Я слышал, что у вас недавно были какие-то неприятности.
— С «Беллерофоном»? — вопросом на вопрос ответил Стоун. — Скажем так, есть некая история, которую Первый Скайлорд рассказал газетчикам с Док-стрит, после чего пошли слухи о том, что мы вернулись живыми. Будь на то моя воля, я бы закрыл чертову границу на замок, но тогда в дверь парламента ломились бы возмущенные импортеры джина, так что, похоже, моим мечтам не суждено сбыться. Такое впечатление, что сегодня мы только тем и занимаемся, что преследуем вооруженные группировки, что проникают из пустынь в нагорья.
Хеардейл оттянул тугой высокий воротничок и повертел шеей.
— Даже сам калиф называет их бандитами.
— Хороши бандиты! — раздраженно воскликнул Стоун. — Прекрасно вооружены и обеспечены всем необходимым. Для примитивных кочевников эти типы слишком непросты. За всеми их набегами хорошо заметна рука калифа. Попомните мои слова, очень скоро гвардейцы попросят нас сровнять с землей парочку дворцов в Бладетенбуле и хорошенько щелкнуть Кассарабию по носу.
— Остается лишь уповать на южный флот, — ответил его бывший сослуживец. — Как я понимаю, вы сдали предписанные орденом анализы?
— Большей глупости я еще никогда не видел, — проворчал Стоун. — Половина офицеров без дела болтается в графстве, ожидая своей очереди. Интересно, и сколько же меченых удалось среди них выявить? Назовите мне хотя бы одного!
— Адмиралтейству не следовало соглашаться, — высказал свое мнение капитан Хеардейл. — И вот теперь губернатор Шэдоуклока вынужден устроить для нас торжественный прием, прежде чем отправить обратно, после того, как мы доставили ордену удовольствие нашей покорностью. Вы видели какого-нибудь адмирала или скайлорда в цитадели после того, как они отдали приказ отослать флот домой?
— Со стороны Комиссии адмиралтейства никакой опасности я не вижу, — пренебрежительно фыркнул Стоун. — Во всяком случае, пока что парламент не боится, что они могут уколоть кого-то гусиным пером. Лучше бы они прибегли к помощи психиатра. Толку было бы куда больше. Капитан «Беллерофона», может, и сошел с ума, но фейбридом он точно не был.
— Мне он никогда не нравился, — признался Хеардейл. — Он командовал несчастливым кораблем. Слишком часто, с поводом и без повода, хватался за плетку, вместо того чтобы доверить поддержание дисциплины своим помощникам. Не удивительно, что он спятил.
— И все же он сбросил бомбы на Миддлстил. Нам повезло, что к нам не приставили политических офицеров-уорлдсингеров, как к Особой Гвардии.
— Такое бы у нас не прошло, — заявил Хеардейл. — На корабле может быть только один командир. С таким же успехом они могли бы надеть на нас свои ошейники, чтобы всегда держать на коротком поводке.
