Будущее «Интенсекьюра» виделось в очень мрачном свете.
– ЭКСТРЕННАЯ ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ. СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.
Со стороны молла донесся истошный женский вопль.
– СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.
И в большинстве своем обитатели этой подоблачной страны вели себя весьма достойно, никто из них не шарахался, не суетился, не пытался спрятаться.
Райделл сорвался с места.
Три вертолета снизились до высоты человеческого роста и хищно нацелились на сан-францисских копов. Шитов замер с отвисшей челюстью, половинковые очки Орловском го съехали на кончик носа, еще секунда – и упадут.
Райделл обогнал русских.
– НА ПОЛ, ЛИЦОМ ВНИЗ. БЫСТРО, ИЛИ МЫ СТРЕЛЯЕМ.
Но и эта угроза не произвела ни малейшего впечатления на стройных, подтянутых, по преимуществу белокурых небожителей. Кто с ракеткой в руке, кто с покупками, упакованными в темный глянцевый бумажный мешок, они стояли и смотрели. Смотрели на вертолеты. Смотрели на опрометью несущегося Райделла. В их холодных глазах не было ни тени испуга, только умеренное, хорошо сдерживаемое любопытство и какая-то малоприятная жесткость.
А вот Фредди послушно выполнил приказ бестелесного голоса – плюхнулся на гранитные плиты тротуара ничком и прикрыл голову драгоценным своим компьютером.
Хрен с ним, с Фредди.
– СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.
Немолодой, отошедший от дел господин устал сидеть в четырех стенах, вышел погулять, присел на чугунную скамейку и который уже час безучастно созерцает текущую мимо жизнь, самая обычная для городских улиц фигура. Уорбэйби поднял голову и взглянул на Райделла.
– ПОЛИЦЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ.
Судя по металлической тросточке, прислоненной к боковине скамейки, у господина неладно с ногами. Уорбэйби взялся за трость, начал медленно ее поднимать.
Пиздец, мелькнуло в голове у Райделла. Дырка будет больше головы.
– СОХРАНЯЙТЕ СПОКОЙСТВИЕ.
Но бесконечно скорбный Уорбэйби лишь тронул концом трости поля стетсона, салютуя Райделлу.
– БРОСАЙ ЭТУ ПАЛКУ.
Громовой голос полицейского, засевшего в каком-то подземном бункере Восточного Сити-холла и управляющего крошечным вертолетом с помощью аппарата телеприсутствия.
Уорбэйби медленно пожал плечами и откинул трость в сторону.
Райделл стрелой пролетел сквозь распахнутые ворота и бросился к двери Карен Мендельсон. Дверь была приоткрыта. На пороге стояли Карен и Шеветта. Удивленные, широко распахнутые глаза делали их похожими друг на друга.
– В комнату! – заорал Райделл.
Нуль реакции. Стоят и пялятся.
– Прячьтесь!
Из-за стоявшего рядом с дверью дерева вышел Лавлесс. На Лавлессе была серебристая спортивная куртка. Темные, не в тон коже нашлепки микропористого пластыря, густо усеявшие его лицо, казались пятнами проказы или экземы, левая рука на перевязи, правая поднимает тот самый пистолет. И улыбка – тоже та самая.
– Ах ты сучий потрох! – завизжала Шеветта. – Убирайся!
Пистолет почти уперся Шеветте в голову, позолоченная улыбка исчезла. Вместе с улыбкой исчезли и губы, прежде Райделл этого не замечал. Исчезли, будто их и не было совсем.
– НЕ ДВИГАЙТЕСЬ, – напомнил вертолетный голос, но Райделл уже вскинул полученный от Уолли фонарик.
Лавлесс так и не успел выстрелить. Перечный газ сделал с ним примерно то же самое, что аллергия делала с Саблеттом, только в десять раз хуже и во сто раз быстрее.
– Придурок, идиот, псих ненормальный!
Глаза Карен Мендельсон заплыли, превратились в узкие щелочки, Шеветта выглядела еще хуже – им обеим досталось по небольшой дозе перечного аэрозоля. Саблетт не пострадал – узнав о химической атаке, он залез в кладовку и собирался сидеть там до победного конца, пока не осядут последние микроскопические капли.
– Да ты, придурок, ты сам-то хоть понимаешь, что ты наделал?
Райделл сидел в белом «ретроагрессивном» кресле, наслаждался заслуженным отдыхом и слушал, как орут за стенкой вертолеты. Позднее он узнает, что Держава Желаний представила Уорбэйби и остальную компанию как бомбистов-наемников, работающих на Сонорский Фронт Независимости.
[43]
Нехорошие эти люди натаскали в квартиру Карен Мендельсон взрывчатку в количестве вполне достаточном, чтобы оторвать сосок от сиськи и забросить его аж в Малибу.
[44]
Чтобы спецназ действовал не слишком размашисто, Пожиратель Богов и его дружки придумали какую-то историю с заложниками. Выдумка помогла – но только на первое время. Настоящие, безо всяких там вертолетиков, спецназовцы устроили обитателям квартиры веселую жизнь; не будь Карен юристкой из знаменитого телешоу «Копы влипли», дело могло бы дойти и до членовредительства; чуть позднее на сцене появился Персли со своей командой, и обстановка разрядилась окончательно.
Вскоре выяснился очень интересный момент: ДПЛА и не думал признаваться, что какие-то там хакеры взломали «Звезду Смерти». Тревожный сигнал был получен от неизвестной личности по телефону – копы заявили это с самого начала и твердо стояли на своем. Они были готовы спустить дело на тормозах, закрыть глаза на самые подозрительные обстоятельства – все что угодно, лишь бы не пострадала репутация наисовершеннейшего из полицейских спутников.
Но это все потом, а пока Райделл сидел в кресле, слушал руготню Карен, проникался понемногу идеей, что да, он, конечно же, идиот, но ей нравятся такие идиоты. И еще думал о «Фольклорном КошмАрте» и о той, как ее там, женщине. Вот именно – как ее там. Как ее там берут в оборот лихие стражи порядка. Дело в том, что Пожирателю Богов потребовался лос-анджелесский номер телефона, с которого вроде бы и пришла липовая информация. Райделл не хотел давать номер Кевина, а другого у него не было, он порылся в бумажнике и нашел обрывок «Пипла» с номером «КошмАрта», и сказал этот номер Пожирателю.
А затем пришла Шеветта и спросила, с трудом шевеля раздувшимися от перца губами: так что же получается, удалась эта штука или все-таки пиздец? Райделл сказал, что да, удалась, и нет, не пиздец, и тут вломились копы и так круто взялись за дело, что иногда уже казалось – а может, все-таки пиздец, ну а потом явился во всем своем великолепии Аарон Персли с такой мощной командой, что на каждого спецназовца получилось по два юриста и еще свободные остались, а еще через пару минут пришел Веллингтон Ма в нежно-голубом блейзере с золотыми пуговками.
Вот так-то вот и вышло, что Райделл сподобился лицезреть великого человека.
