– Не твой, а Мэриэлис, – сказала Кья.
– Она сама тебе его дала? В Сиэтле?
– Она попросила меня поднести.
– В Сиэтле?
– Нет, – качнула головой Кья. – Здесь, уже в зале. Мы с ней в самолете сидели рядом.
– А где она сама?
– Не знаю, – сказала Кья.
На нем был черный костюм с длинным, доверху застегнутым пиджаком, вроде как в старых фильмах, только новехонький и дорогой с виду. Все это время он вроде как и не помнил, что так и держит ее за руку, а теперь отпустил.
– Давай лучше я понесу, – сказал он. – Найдем мы ее, никуда не денется.
Кья немного смешалась, не зная, как будет правильней.
– Мэриэлис хотела, чтобы я его несла.
– Вот ты и поносила. А теперь моя очередь, – сказал мужик, забирая у нее чемодан.
– А ты, наверно, ее бойфренд, Эдди, да?
Уголок его рта чуть дернулся, вроде как в огрызке улыбки.
– Можно и так сказать.
V Эдди был «дайхацу грейсленд» с рулем не на той стороне. Кья сразу это поняла, потому что в одном клипе Рез ехал на заднем сиденье как раз такой машины, только в той была еще ванна из черного мрамора с золотыми кранами в виде хитрых тропических рыбок. Народ говорил, что это такой вроде стеб над деньгами, над всякой жутью, которую ты можешь сделать, если у тебя их чересчур много. Кья рассказала про это матери, а та сказала, что нет смысла слишком уж беспокоиться, что ты можешь сделать, если у тебя будет жуть как много денег, потому что у большинства людей их не бывает хотя бы достаточно, а потом еще сказала, что уж лучше попробовать разобраться толком, что оно такое, это «достаточно».
А вот у Эдди была эта штука, «грейсленд», сплошь черная эмаль и хром. Снаружи она выглядела как что-то среднее между «ар-ви» и этими длинными, клиновидными хаммеровскими лимузинами. Сомнительно, думала Кья, чтобы они так уж здорово шли на японском рынке, в Японии больше в ходу машины веселеньких расцветок, похожие на обсосанные леденцы. А «грейсленд» – это прикол в чистейшем, неразведенном виде, ее и сконструировали, и делают специально для американцев, бзикнутых на том, чтобы покупать только отечественное. Что применительно к машинам оставляет тебя, считай, и без выбора. (Мамаша Эстер, мадам Чен, водит один из этих страхолюдных канадских грузовиков, которые дорогие, будто они из чистого золота, но зато имеют гарантии на восемьдесят лет – это, считается, лучше для экологии.)
Изнутри этот «грейсленд» был сплошь в лиловом бархате, простеганном ромбиками и маленькими хромированными пупочками, где ромбики соединяются, – самая, пожалуй, китчуха, какую Кья в жизни видела, и Мэриэлис, похоже, тоже так думала; она, Мэриэлис, еще тогда, в самолете, рассказывала, что у Эдди есть этот крутой, с кантри-музыкой клуб «Виски Клон» и он прикупил себе «грейсленд», чтобы этому клубу в масть, а заодно и одеваться стал, как одевались когда-то в Нашвилле.
[16]
Мэриэлис думала, что оно ему самое то, так она и сказала.
Кья кивнула своим мыслям. Эдди вел машину и разговаривал по громкоговорящему телефону по-японски. Они нашли Мэриэлис в двух шагах от аэропорта, в крошечном баре, третьем из обследованных. У Кья сложилось впечатление, что Эдди не так уж и обрадовался, увидев Мэриэлис, но самой Мэриэлис это было, похоже, по фонарю.
Это Мэриэлис придумала, чтобы довезти Кья до Токио. Она сказала, что в поезде все кишки выдавить могут, и билеты очень дорогие, и что она будет рада оказать Кья хоть маленькую услугу за то, что Кья носила ее чемодан. (Кья заметила, что Эдди закинул другой чемодан в багажник, а этот, со стикером «Ниссан Каунти», поставил в салоне, рядом с собой.)
В общем-то, Кья не слушала, что там она, Мэриэлис, говорит, было уже сколько-то там ночи, и голова от джет-лага совсем задурела, и они ехали по этому длинному мосту, который словно весь из неона, с чертовой уймой полос движения, и маленькие ихние машины, как яркие бусинки на ниточках, все сплошь новые и блестящие. И все время мимо проплывали экраны, узкие, но высоченные, и на одних плясали японские буквы, а на других были люди, лица, с такими улыбками, словно стараются что-то тебе втюхать.
А потом появилось женское лицо: Рэи Тоэи, идору, на которой хочет жениться Рез. Появилось и сгинуло.
9. Совсем без тормозов
– Райс Дэниелз, мистер Лэйни. Совсем без тормозов.
Прижимает к той стороне исцарапанного пластика, отделяющего комнату «Для посетителей» от тех, кого эти посетители посещают, какую-то карточку. Лэйни хотел ее прочитать, но попытка сфокусировать глаза отозвалась в переносице ослепительной вспышкой боли. Тогда он взглянул сквозь навернувшиеся слезы на Раиса Дэниелза. Темные, ежиком стриженные волосы, плотно прилегающие солнечные очки с маленькими стеклами, черные овалы оправы сжимают голову, как лапки хирургического зажима.
И ровно ничего такого, без тормозов.
– Сериал, – сказал посетитель. – «Совсем без тормозов». Как во фразе «Задумайся на секунду, и ты поймешь, что наши масс-медиа совсем без тормозов». «Совсем Без Тормозов – боевой авангард контррасследовательной журналистики».
Лэйни осторожно тронул полоску пластыря, наклеенную на переносицу. И зря так сделал.
– Контррасследовательной?
– Вы же количественник, мистер Лэйни. – (Количественный аналитик. Не то чтобы да, но формально он числился таковым.) – В «Слитскане».
Лэйни молчал.
– Эта девушка стала предметом доскональнейшего расследования. «Слитскан» обложил ее со всех сторон. Вы знаете почему. Мы надеемся привлечь «Слитскан» к ответственности за смерть Элис Ширз.
Лэйни опустил глаза на свои кроссовки. Лишившиеся шнурков стараниями помощников шерифа.
– Она сама себя убила.
– Но мы-то с вами знаем почему.
– Нет, – сказал Лэйни, твердо взглянув в черные овалы. – Нет, я – не знаю. Не совсем знаю.
Узловая точка. Протоколы какой-то совершенно иной действительности.
– Вам, Лэйни, потребуется помощь. Очень потребуется. Вам грозит обвинение в убийстве. Побуждение к самоубийству. Они захотят узнать, почему вы там оказались.
– Я скажу им почему.
– Наши продюсеры сумели устроить, чтобы я добежал сюда первым. Это было ой как непросто. Там сейчас сшивается слитскановская аварийная команда. Ждут своей очереди поговорить с вами. Если им позволить, они все это перекрутят как хотят. Им нужно вытащить вас на свободу, нужно позарез, чтобы вместе с вами не пострадало их шоу. Они точно вас вытащат, с их-то деньгами и юристами. Но вы спросите себя – хотите ли вы позволить им это сделать?
Дэниелз все прижимал к пластику свою визитку. При вторичной попытке на ней сфокусироваться Лэйни заметил надпись, выцарапанную кем-то с той стороны. Маленькие, корявые, зеркально отраженные буквы, и читать их приходилось слева направо.
