С небольшого холмика, на котором стояла штабная палатка чудов, открывался великолепный вид на боевые порядки Ордена. Идеально продуманные, выверенные, несокрушимые. По центру, прямо напротив искалеченных ворот дворца, Шайне расположил гвардию, элиту, лучших воинов Чуди, не просто классных рыцарей, но магов, умеющих в бою все. Их алый штандарт гордо развевался над шеренгами, готовясь первым взметнуться над поверженными стенами Зеленого Дома. Справа гвардейцев поддерживала колонна ложи Дракона, впереди которой поигрывал тяжеленным молотом Эмиль фон Чавес. А слева заняли позицию Саламандры, считавшиеся испокон веков золотой пехотой Ордена. В отличие от Драконов они были верны длинным двуручным мечам, которыми с легкостью перерубали закованного в латы воина. Быстрые и подвижные рыцари ложи Мечей выполняли функцию сдерживания: расположившись вокруг стен, они зорко следили за тем, чтобы люды не предприняли неожиданную вылазку и не ударили во фланг нападающим. Резерв, почти треть гвардии, Гюнтер сгруппировал неподалеку от штабной палатки, около которой были собраны и маги, осуществляющие прикрытие штурма. Уверенный в собственных силах мастер войны не стал перебрасывать в Лосиный Остров ни василисков, ни мантикор, ни единорогов, ограничившись лишь пятью драконами.
— Сила! — повторил Шайне. — Сила!! Для моей армии нет преград!!
Теодор искоса взглянул на возбужденного Гюнтера, на мгновение задержал взгляд на темных солнцезащитных очках, которые капитан, несмотря на ночное время, нацепил на нос, но промолчал.
— Горнисты! Подайте сигнал готовности!!
— Может, оповестим войска скрытно? — немедленно предложил ле Ман, но Шайне небрежно махнул рукой.
— Мы никого не боимся, мой друг, никого! Пусть люды знают, что их ждет!
* * *
— Клянусь ленью Спящего, как можно возиться так долго? — Разъяренный лейтенант топнул ногой на неповоротливого гвардейца. — Горнисты передали готовность!
— Слышал, слышал, — рыцарь торопливо затягивал подпругу на драконе. — Десять секунд, и все будет в порядке.
— Разленились за мирное время! Лишний вес набрали! Ну, погодите! Победим зеленых, вы у меня еще побегаете на ночных тревогах!! Вы у меня узнаете, что такое гвардия!!
Командующий драконами лейтенант был старым служакой и не давал своим подчиненным спуску. Недостатка ночных тревог и внезапных проверок в этом подразделении не замечалось.
— Я готов, командир! — Рыцарь взлетел в седло, и одновременно горнисты заиграли атаку.
— Отлично! — Лейтенант резко дернул поводья своего дракона и неожиданно улыбнулся. — Не подведите, сынки, великий магистр хочет взять дворец до рассвета! В бой!
Могучие твари тяжело взмыли в воздух.
— Они пошли на штурм!
Стоящая на башне Всеслава чувствовала, каждой клеточкой чувствовала лихорадочное возбуждение, охватившее ее подданных. Чувствовала и переполнялась гордостью за свой народ: ни паники, ни страха, ни мысли об отступлении. Каждый защитник Зеленого Дома понимал, что судьба древней цивилизации решается здесь, на этих стенах. И каждый защитник Зеленого Дома был готов умереть, но не отступить.
— Они приближаются!
Железные шеренги Ордена подходили к стенам дворца с ужасающей неторопливостью. Призрачный свет факелов играл на обнаженных мечах и тяжелых боевых молотах, отражался от блестящих рыцарских доспехов и улетал ввысь, к звездам, к Луне, которую периодически закрывали парящие в ночном небе драконы.
Чуды не стреляли, не пытались пробить стены дворца, и Всеслава понимала почему: наспех залатанные ворота, которые твари Азаг-Тота снесли еще при первом штурме, только и ждали удара. И этот удар будет нанесен в самый последний момент.
Королева спокойно подошла к краю башни и заглянула вниз, во внутренний двор Зеленого Дома, где ожидали приказа отряды Миланы и барона Мечеслава. Последние, самые последние отряды, которые был способен выставить Великий Дом Людь. Всеслава вздохнула и коротко, но очень громко приказала:
— Открыть ворота!
— Что они делают? — не сдержал удивления Теодор ле Ман.
— Гордость, — рассмеялся Гюнтер. Знаменитая гордость королевы Всеславы. — Она решила погибнуть в открытом бою!
— Надо приказать магам…
— Не надо! — величественно взмахнул рукой Шайне. — У чудов тоже есть гордость, Теодор, не забывайте об этом! Передайте приказ войскам: атаковать вышедший из дворца отряд! Все силы туда. Не лезьте на стены! И отведите драконов, в ближнем бою от них не будет толку!
К чести гвардейцев, необходимо отметить, что они ни на минуту не усомнились в боевых качествах людов. Да, дружины Зеленого Дома были измотаны и обескровлены непрерывными боями. Да, теперь им предстояло сразиться со свежими и хорошо обученными войсками, которые к тому же имели существенное численное превосходство. Но все это меркло перед тем, что люды шли на последний бой, и ярость, горевшая в зеленых глазах, удесятеряла их силы.
Чуды сдавили дружинников с трех сторон, ударили одновременно: гвардия в лоб, Драконы и Саламандры с флангов. Зеленые выдержали первый натиск, чуть прогнулись, но устояли, сжались, прижались плечом к плечу и… Вот только в этом бою не существовало понятия «первый натиск», «второй», «третий»… Рыцари нажали, а затем все новые и новые шеренги врубались в строй людов, ни на секунду не останавливая свою атаку. Боевые молоты против тяжелых топоров, мечи против мечей, ненависть против ненависти. Убитые валились под ноги живым. Раненые не могли покинуть эту кипящую, переполненную железом и кровью кашу и сражались до конца. Потерявшие оружие выхватывали ножи и кинжалы, бросались на врага с голыми руками, стараясь задушить, разорвать, выдавить глаза… Представители тысячелетних цивилизаций были похожи на выпущенных из клетки диких зверей, рычание которых заглушало боевые кличи и стоны.
— Где же гарки?! — не выдержала Снежана. — Мы же погибаем!
«Мы же погибаем!» — Слова молодой жрицы ножом резанули по сердцу Всеславы.
«Зачем нужна эта самоубийственная атака?» Невысказанный вопрос висел в воздухе, но никто, ни Милана, ни барон Мечеслав, ни жрицы, которым королева рассказывала план битвы, никто из них не задал его. И отчаянный, идущий от самой души выкрик Снежаны был отзвуком этого вопроса.
«Зачем?! Зачем? Зачем…»
«Это плата», — коротко ответил Сантьяга Всеславе во время аудиенции.
Королева знала, что ответ будет именно таким. Она готова была упасть на колени перед навом, просить, нет, умолять, чтобы комиссар изменил условия. Но понимала, что это бессмысленно. В разное время в черных глазах Сантьяги можно было увидеть веселье и раздражение, иногда сочувствие, жалость — никогда.
Поэтому Всеслава даже не шелохнулась. Она выдержала паузу и очень четко, очень обдуманно и едва не по слогам произнесла:
