— Подожди-ка, — заговорила Вера. — Если это — корабль, то откуда тепло?
Пилот осмотрел приборы.
— Тепло радиоактивное, — сказал он. — Это что, что-нибудь необычное?
— Ядерная энергия… — сказал Линдсей. — Должно быть, он затонул с ядерным реактором на борту.
Уважение к приличиям воспретило ему предполагать вслух наличие на борту ядерного оружия.
— Приборы показывают растворенную органику, — сказала Вера. — Возле реактора кишат рыбы — тянутся к теплу. — Она рванула руками робота древнюю обшивку. Коррелированный металл подался легко; посыпалась ржавчина. — Сходить за рыбой?
— Нет, — ответил Линдсей. — Мне нужны нетронутые образцы ранней жизни.
Вера вернула робота в отсек. Они отправились дальше.
Время шло. Пейзаж медленно уходил назад. Когда-то такая медлительность повергла бы его в ужас… Линдсей снова вспомнил Царицын Кластер. Порой его тревожило, что отчаяние и страдания там так мало для него значат. ЦК умирал, вся элегантность его раскисла, обратившись в грязь; тонкое, сложнонастроенное равновесие нарушилось, разлетелось на куски, брызнувшие по всей Схизматрице, словно семена. Будет ли злом с его стороны — соглашаться на смерть цветка ради семян?
Конечно, нет. Человеческая жизнь больше ничего не значила для него. И желал он только оставить след своей воли, донести ее свет сквозь зоны до едва пробуждающегося мира и оживить его бесповоротно. А после… пусть идет как идет.
— Вот оно, — сказал Пилот.
Место наконец было найдено. Корабль опустился на дно.
* * *
Вокруг повсюду произрастала жизнь — целые джунгли, полностью пренебрегшие солнцем. В лучах прожекторов робота крутые шероховатые стены долины сверкали ярчайшим цветным одеянием: алым, мелово-белым, золотисто-охряным, обсидиановым. Трубчатые черви — выше человеческого роста — колыхались на склонах, точно бамбуковые рощи. Скалы были усеяны моллюсками, разевавшими белые раковины, демонстрируя кроваво-красную плоть. Пульсировали багряные губки; глубоководные кораллы распустили густые ветви, украшенные драгоценными камнями полипов.
Живая вода поднималась из глубин долины. Расщелина, покрытая окислами металлов, испускала горячие серные облака. Дно морское кипело. Бурлящие пузыри пара мерцали сквозь бактериальную дымку. На бактериях держалось все. Именно они — первое, основное звено пищевой цепи. Они путем хемосинтеза извлекли энергию из самой серы, презрев солнце ради произрастания в тепле Земли.
Да, в черной, горячей тьме долины жизнь била ключом. Сам камень казался живым — гирлянды пористых глыб, занесенные илом трещины, змеящиеся черно-красные языки застывшей лавы, зеленоватые, фаллически вздымающиеся столбы изверженных минералов. Мертвенно-бледные крабы с лапами в человеческую руку длиной беззаботно пересекали склоны. Угольно-черная глубоководная рыба, разжиревшая от щедрот природы, неспешно плыла сквозь чащу трубчатых червей. Ярко-желтые медузы, словно срезанные цветы, колыхались в водоворотах бактериального бульона.
— Все, — выдохнул Линдсей. — Все берем!
Вера сбросила очки. Глаза ее застилали слезы. Она дрожала, обвиснув на ремнях кресла.
— Ничего не вижу, — хрипло сказала она, протягивая Линдсею пульт. — Пожалуйста… Это — твое право.
Утвердив очки на носу, Линдсей погрузил пальцы в щели пульта — и разом оказался посреди всего этого морского великолепия. Сканеры робота поворачивались из стороны в сторону, повторяя движение головы. Вытянув вперед манипуляторы и выпустив геноотборные иглы, он двинулся к ближайшей колонии трубчатых червей. Над шеренгами белых, толщиной в запястье стволов листва их колебалась на развевающихся ветвях — перистых, красных, по-женски элегантных. И им вода дарила жизнь. Белые стебли их были облеплены панцирными — маленькими крабиками, усоногими раками, бахромчатыми зелеными и голубыми червями, а вокруг пастельно светились медузы…
Из джунглей, плавно огибая стволы, появился хищник — черная как смоль глубоководная рыба в ногу длиной, плоская, словно угорь. По бокам ее тянулись полосы фосфоресцирующих пятен. Привлеченная светом, она бесстрастно приблизилась к роботу. Бледно мерцала усеянная зубами пасть, позади головы с огромными выпуклыми глазами мерно пульсировали жабры.
— Вот ты, — обратился к ней Линдсей, — тебя вконец достали, вынудили отступить в бесплодные глубины — и смотри, что ты нашла. Роскошную экосистему. Добро пожаловать в Рай, бродяга.
С этими словами он протянул к рыбе манипулятор. Из него выскочила длинная игла и, коснувшись рыбы, спряталась. Рыба, внезапно вспыхнув золотым и зеленым, сверкнула — и исчезла.
Линдсей двинулся в лес, касаясь иглой всего, что видел, и забирая образцы бактерий сквозь мягкие всасывающие фильтры. За полчаса он заполнил образцами все капсулы и повернул к кораблю за новой их порцией.
Тут-то он и заметил, как что-то отделилось от обшивки. Вначале он решил, что это просто игра света, рябь солнечных зайчиков. Но оно двинулось к нему — зыбкое, без образа и формы, желеобразное зеркало, серебряный мешочек, наполненный жидкостью. Он услышал крик Веры:
— Присутствие! Видишь? Присутствие!
Оно плыло, толчками, словно амеба, уходя в джунгли. Линдсей поспешно надел очки и взялся за пульт, высветив присутствие прожекторами робота. Бесформенная поверхность существа бриллиантом засияла среди кораллов и раковин.
— Пилот, ты видел? — спросил Линдсей.
Пилот развернул корабль, чтобы изучить странное явление маршрутными локаторами.
— Вижу что-то такое… Отражает на всех частотах. Странная штука. Возьми образец, Линдсей.
— Оно не здешнее. Прилетело с нами. Я видел — оно прицепилось к обшивке.
— К обшивке?.. И перенесло открытое пространство? И нагрев при входе? И вот это давление? Не может этого быть.
— Не может?
— Не может, — заверил омар. — Будь такое на самом деле, я не пережил бы того, что я — не оно.
— Оно наконец показалось! — воскликнула Вера. — Потому, что мы здесь! Видите? Видите? Танцует!
Она засмеялась.
Существо покачивалось над одной из дымящихся расщелин; оно стало площе и словно купалось в обжигающей струе под немыслимым давлением. Горячие пузыри струились под его зеркальное брюхо, легко и беспрепятственно скользя по телу существа наверх. Затем оно скомкалось в неровный шар и, словно струйка жидкости, быстро скользнуло в крохотное отверстие, откуда исходило тепло.
— Ничего не видел, — сказал омар. — Я не видел, как оно скользнуло туда, внутрь! Может, нам пора? То есть, может, попробовать от него уйти?
— Нет, — сказала Вера.
— И верно, — с дрожью согласился Пилот. — А то еще разозлится…
— Но вы видели? — не переставала удивляться Вера. — Оно же наслаждалось! Оно тоже понимает, что здесь — Рай! — Она дрожала от возбуждения. — Абеляр! Когда-нибудь — там, на Европе, — все это будет нашим! Трогай, щупай, дыши водой, нюхай, пробуй на вкус! Хочу! Хочу быть там, как присутствие… — Она дышала тяжело, лицо сияло от счастья. — Абеляр… Если бы не ты, я никогда бы… Спасибо тебе! И тебе спасибо, Пилот!
