— Тогда позволь мне тебя просветить. Ты меня даже не видишь, потому что чаще всего я опережаю на много световых лет твой убогий, уличный, приземленный дискурс. Потому что «Эшелон» — это Олимп сетевой глобализации. Мы настолько для тебя непостижимы, что даже невыразимы. Такие примитивы, как ты, не могут даже поднять тему «Эшелона» в разговоре о современной реальности. Мы, «Эшелон», всесильны, вездесущи, всеведущи, абсолютно технически совершенны. Мы тайно спасаем шкуру англо-американской империи еще с тех пор, как Алан Тьюринг стал заниматься минетом на автостоянках. Мы всегда все записываем, но никогда ничего не говорим. Улавливаешь?
— Да, нет, может быть.
— А это значит, что такой парень, как я, никак не может проникнуть в повествование традиционным путем. Я всегда deus ex machina. Главное повествование двадцатого века не работает, если за кулисами не стою я. Если о возможностях и деятельности «Эшелона» всем станет известно, изменится весь мир. Покушение на «Эшелон» — это нарушение всех политических и общественных законов. Это переворачивает всю историю двадцатого века. Это как если бы на Би-би-си снимали спокойную телепостановку в британском духе — и вдруг из Темзы вылезло огромное извивающееся чудище!
— Ближе к делу, Тим. За что нам такая честь?
— Мне позвонила Бетси. Мы поговорили до душам.
— Так… — Старлиц обдумал услышанное и обнаружил некий смысл. Возможно, дела были не так уж плохи. — Чем именно мы можем быть тебе полезны, Тим?
— Будучи богом из машины по профессии и по природной склонности, — заговорил Тим, — я, кажется, могу помочь вам выпутаться. Я заглянул в свои базы данных и нащупал основные параметры проблемы. Дано: разгулявшийся турецкий супершпион, возомнивший, будто двадцать первый век будет турецким, и строящий из себя образцового культурного героя. Следите за мыслью?
— Следим.
— Этого мы допустить не можем. Это идет вразрез с тенденцией глобализации в главном повествовании. Все равно как если бы блуждающая подпрограмма подавила главные циклы обработки данных. Сейчас, когда НАТО демонизирует Милошевича, мы не можем тратить время и силы на какие-то турецкие выверты. Если эта периферийная ветвь попадет на Си-эн-эн, будет испорчено самое лучшее представление НАТО.
— О чем вам толкует эта мерзкая темная сила? — нервно спросил Виктор.
— Кажется, он вербует нас в отряд прикрытия, — отозвался Старлиц.
— Правильно, — сказал Тим. — Вам вообще не нужно было встревать в такие тонкие государственные дела. Теперь, когда вы влипли, в повествовании для вас осталась всего одна законная роль. Управление последствиями.
— То есть мы — плебеи, наше дело — подобрать за Озбеем отходы, — перевел Старлиц.
Виктор помрачнел. Было видно, что этого он и ждал.
— Вам придется убрать все следы и улики, — твердо произнес Тим. — Судя по спутниковой съемке, у местных жителей есть тракторы с навесным оборудованием. Скажите им, что вас прислал Озбей, позаимствуйте их технику и заройте все и всех. Потом подожгите здание.
— Как быть с вертолетом?
— Пусть местные снимут с него лопасти и элероны. Из фюзеляжа выйдет славная закусочная с шиш-кебаб.
— Столько возни! — проворчал Старлиц. — Что, если я откажусь?
Телефон зловеще смолк. Через некоторое время Тим проговорил:
— Насколько я понимаю, Старлиц, ты не очень любишь видеокамеры.
— При чем тут это? — насторожился Старлиц.
— Как ты отнесешься к тому, что сверхчувствительная орбитальная камера стоимостью в сорок восемь миллионов долларов, рассылающая кадры по всему миру, сфокусируется лично на тебе?
— Только не это! — быстро ответил Старлиц.
— Ты превратишься в щепотку сажи, приятель. Тебя развеет легким ветерком, как в мультиках Industrial Light and Magic
[91]
.
— Я все понял, Тим, и все сделаю.
— Вот это другое дело.
— Он нам заплатит? — с надеждой спросил Виктор.
— Nyet! — рявкнул Старлиц по-русски.
— Вот дерьмо! Так я и знал.
Неприятное присутствие Тима стало действовать Старлицу на нервы. Ему не терпелось покончить с тематическим беспорядком, вернуться в предсказуемый мир, перестать решать глобальные проблемы.
— Чем еще мы можем тебе помочь, Тим?
— Сейчас скажу. — Тим заглушил высокие частоты и перешел на шепот. — Я немного придвинусь, чтобы меня не услышал ребенок… Вот так. Расскажи мне о Бетси Росс. До чего она хороша! Как у нее с оральным сексом?
— Спроси ее сам.
— Но ты ведь знаешь? Я превращаю ее в знаменитость на alt точка nude точка celebrity. Бетси будет звездой alt точка binaries точка erotica точка voyeur. Я уже убрал экранную заставку с Моникой Левински и заменил
ее Бетси. — Том вздохнул со всей искренностью, на которую была способна его плоская душа. — Настанет день, когда я смогу к ней прикоснуться!
— Почему это тебя так беспокоит, Тим? Бетси Росс мечтает переспать со всем миром. Это как будто не подразумевает сильной разборчивости.
— Я же работаю на правительство, дубина! На этой службе не сколотишь состояние. У меня нет сверхдоходных акций интернет-компаний, я не миллионер, не связан с коммерцией. Что я могу предложить такой горячей штучке, как Бетси?
— Власть.
— Действительно! — обрадовался Тим. — Как я сам не додумался? Отлично. Ну, пока! — И связь прервалась.
Престарелые киприоты, доживавшие свой век в деревне, не слишком удивились появлению Виктора и Стар-лица. Еще меньшим оказалось их удивление, когда Старлиц изложил свое намерение. Местные жители были рады помочь, но вопросов не задавали. Дед в жилетке завел дряхлый ковшовый экскаватор и молча указал на ближайшую лимонную рощу.
Пока бабушка в платке поила Зету лимонадом, Виктор и Старлиц заехали на дребезжащем агрегате в сад. Там их взору предстал длинный ряд заросших холмиков разной давности и размеров.
Это были без вести пропавшие. Люди, легшие в эти могилы, слишком далеко ушли от турецкого повествовательного консенсуса, как его представлял себе Оз-бей: кто в коммунистическую партию, кто в курдский национализм, которому не полагалось существовать, кто в жертвенный шиитский культ. Этим они подписали себе негласный смертный приговор. Им не полагалось некрологов, могильных камней, слез безутешных близких. Вообще ничего.
— Ты когда-нибудь работал на экскаваторе? — спросил Старлиц Виктора.
— Нет.
— Хочешь научиться?
— Я что, похож на крестьянина?
— Ладно, хвастунишка, будешь подтаскивать трупы.
Виктор и Старлиц трудились почти до темноты. Старлиц оказался мастером могильного дела: он выкопал в саду второй ровный ряд могил.
