– Уже поздно, – сказала она.
– Не пойду я домой, – сказал я, – здесь останусь спать.
– В самом деле? – В голосе Мод послышалось волнение.
– Как я появлюсь в таком виде? Черт, я же весь измочален, окосел и охренел. – Я плюхнулся на стул. – Дай-ка мне коньяку. Меня спасать надо.
Она налила хорошую порцию и поднесла к моим губам, как подносят лекарство. Элси встала, подошла к нам, ее качнуло в сторону.
– Дайте и мне выпить, – попросила она. – Ну и вечерок! Надо бы как-нибудь повторить его.
– Ага, завтра и повторим, – сказал я.
– Здорово было! – Она потрепала меня по волосам. – Вот уж не думала, что ты такой… Ты меня чуть не прикончил, понимаешь?
– Пошла бы лучше подмылась, – сказала Мод.
– Да надо, наверное, – вздохнула Элси. – А вообще-то наплевать. Попалась так попалась.
– Сходи, сходи под душ, Элси, – сказал я. – Не будь дурой.
– Я очень устала, – призналась Элси.
– Нет, надо идти, – сказал я. – Только подожди минутку, я хочу сначала взглянуть на тебя.
Я снова положил ее на стол и раздвинул ей ноги. Со стаканом в одной руке, большим и указательным пальцами другой руки я раздвинул ее щель. Сперма еще капала оттуда.
– Роскошная дырка у тебя.
Мод тоже прельстилась зрелищем.
– Поцелуй ее, – сказал я и ткнул ее носом в заросли Элси.
И вот я сижу, любуясь, как лакомится Мод этой роскошной штукой.
– Хорошо как, – бормочет Элси. – Чертовски хорошо. Попка Мод аппетитно оттопырена, и мой петушок оживает всем смертям назло. Разбухает, как пудинг в духовке. Я пристраиваюсь за спиной у Мод и запускаю его в нее. Она вертит попкой и так, и этак, а у Элси лицо искажено судорогой наслаждения, она сунула палец в рот и кусает фалангу. Так продолжается до тех пор, пока Элси не сотрясает оргазм. И тогда мы наконец расцепляемся и, потрясенные, смотрим друг на друга, словно в первый раз увидели. «С меня хватит», – думаю и громко объявляю:
– Я спать пошел.
В соседней комнате есть кушетка, вот на ней я и рассчитываю поспать.
– Ты можешь со мной остаться. – Мод берет меня за руку. – А что тут такого? – говорит она, увидев удивление в моих глазах.
– Ну да, – подхватывает Элси, – может, и я с вами вместе посплю. Ты позволишь? – Она смотрит прямо в глаза Мод.
– А что ты своим скажешь? – спрашивает Мод.
– А разве им обязательно знать, что Генри остался?
– Ни в коем случае. – Мод испугалась даже мысли об этом.
– А Мелани? – говорю я на всякий случай.
– О, она теперь рано уходит. Она на работу устроилась.
Хорошо, а что же я наплету Моне? Мне стало страшно.
– Думаю, мне надо позвонить домой.
– Только не сейчас. – Элси словно уговаривала меня. – Очень уж поздно. Потерпи.
Мы попрятали бутылки, сбросили посуду в раковину, а граммофон на цыпочках понесли наверх. Кажется, все сделали, чтобы Мелани ни о чем не догадалась.
Я лег между ними, положив руки на оба лобка. Тишина, ни звука, и я подумал, что они уже спят. А я настолько устал, что сон никак не шел ко мне. Я лежал и широко открытыми глазами всматривался в темноту. Наконец повернулся в свою сторону. В сторону Мод.
И она сразу же повернулась ко мне, обняла и прижалась губами к моим губам. А потом оторвала их и коснулась ими уха.
– Я люблю тебя, – прошептала она почти беззвучно. Я молчал.
– Ты слышишь? – прошептала она снова. – Я тебя люблю.
Я по-прежнему молча привлек ее к себе, положил руку ей между ног. И тут я почувствовал, что Элси тоже не спит: она прижалась ко мне словно половинка сандвича. Я ощутил ее руку на своих яйцах, она мягко целовала меня своими влажными жаждущими губами в шею, в затылок, в плечи…
Немного погодя я перевернулся на живот, уткнулся лицом в подушку. И Элси лежала ничком. Я закрыл глаза, стараясь заснуть. Невозможно. Слишком близко от меня были эти податливые тела, слишком мягкой была постель, и шедший от нее сладкий и пряный запах волос и секса щекотал мои ноздри. Через открытое окно тянуло из сада тяжелым ароматом мокрой от дождя почвы. Странно, как-то умиротворяюще странно было снова оказаться в этой широкой постели, в супружеской постели, к тому же втроем, и все мы охвачены откровенным радостным вожделением. А вдруг сейчас распахнется дверь и чей-то гневный голос крикнет: «Убирайтесь вон, грязные твари!» Но только молчание ночи, темнота, тяжелый чувственный запах земли и женской плоти.
Когда я снова повернулся на бок, лицо мое было обращено к Элси. Она ждала меня, ей не терпелось прижаться ко мне передком, проскользнуть в мою глотку своим упругим сильным языком.
– Заснула она? – прошептала Элси. – Давай еще раз.
Я не шевельнулся, член совсем размяк, руки бессильно лежали у нее на талии.
– Не сейчас, – таким же шепотом ответил я. – Утром, может быть.
– Нет, сейчас, сейчас, – горячо задышала мне в ухо Элси. Мой молодчик съежился в ее руке, как дохлая улитка.
– Прошу тебя, – шептала она. – Мне так хочется, всего один разочек, Генри.
– Дай ему поспать, – произнесла вдруг Мод полусонным голосом.
– Хорошо, хорошо. – Элси перекинула через меня руку и погладила Мод по плечу.
Несколько минут прошло в тишине, и снова ее рот прижался к моему уху, и она зашептала, разделяя слова долгими паузами:
– Когда… она… заснет… да?
Я кивнул и вдруг почувствовал, что выхожу из игры. «Слава тебе, Господи», – подумал я.
А потом провал, долгий провал, во время которого я, казалось, отключился полностью. Пробуждался я постепенно, все яснее осознавая, что член мой во рту у Элси. Протянул руку и стал поглаживать ее по спине. Она прижала к моим губам пальцы, как бы из страха, что я сейчас запротестую. Ненужная предосторожность: я уже проснулся и соображал, что происходит. А мой отросток уже откликнулся на призыв ее губ. Он обновился, ей-богу, это был совсем новый орган: тонкий, длинный, заостренный, ну просто как собачий. И он жил своей жизнью, он возродился самостоятельно, без моего участия, будто прикорнул немного и отлично выспался.
Тихо, медленно, украдкой – с чего это мы стали таиться, спрашиваю я беззвучно, втаскивая Элси на себя. У нее там совсем не так, как у Мод: длиннее, теснее, словно палец перчатки надели на мой член. Подобное сравнение пришло мне в голову, пока я осторожно подбрасывал Элси движениями бедер и живота. Ни единого звука с ее губ. Зубы впились в мое плечо. Умело, медленно, мучительно двигалась она на мне. Ныряла, выныривала, выгибала спину, как большая кошка.
Наконец она издала первый звук – шепот:
