Из столовой донеслись неясные голоса. Тихо, очень тихо и очень медленно Вера слегка приоткрыла ведущие в столовую двери и, чтобы сдержать крик, приложила к губам ладонь. Ноги стали ватными, вялыми, в голове гулко застучал тяжелый молот.
Бум!
Кровь ударила в лицо.
Бум!
Мысли запутались, ушли, и в голове Веры образовалась гнетущая пустота, в которой было место только для отвратительной смеси горя и обиды.
Бум!
Мужчина стоял спиной, но Вере не надо было видеть его лицо, чтобы понять, что это Костя. Ее Костя. Ее Кот. Она прекрасно знала его аккуратно подстриженный затылок, его широкие костлявые плечи, и даже его движения, его напористые, жадные движения. Она могла узнать мужа только по ним.
Мужчина стоял спиной, перед большим обеденным столом. Обычно покрытый скатертью, на этот раз он стоял огромной столешницей, а несколько резных стульев, всегда в строгом порядке расставленных вокруг, развратно валялись на полу. На столе Вера заметила бутылку шампанского и два хрустальных бокала. А еще она видела стройные ноги соперницы, обтянутые игривыми черными чулками. Крепкие, упругие ягодицы, руки ее мужа ласкали их, чуть полноватые бедра, тонкие икры и блестящие черные туфли на длиннющей шпильке и толстой платформе. Почему-то именно эта деталь бросилась Вере в глаза. Толстая платформа. Она не любила такие туфли, и Кот — он сам ей говорил об этом! — тоже их не любил. Раньше не любил. Женщина сбавила темп.
— Тебе неудобно?
«Господи, сколько же нежности в его голосе!»
— Я хочу Котика по-другому.
— Как именно?
«Котик!» Ему страшно не нравилось, если его так называли!
Костя сделал маленький шаг назад, и любовница ловко повернулась к нему лицом, уселась на стол, обхватила шею мужчины руками и снова притянула его к себе. Все произошло быстро, но Вера успела разглядеть, что на незнакомке еще надето короткое черное платье, правда, тонкие бретельки сползли на локти, обнажив тугую грудь, а подол был гораздо выше бедер. Костина спина снова пришла в движение, и из-за его плеча появилось лицо женщины. Красивое и ненавистное.
Анна!
Яркая брюнетка, с тонкими бровями, длиннющими, Вера видела это даже издалека, ресницами и ярко-красными, жадными губами. Губы скользили по Костиному плечу, оставляя отчетливые красные следы, левая рука царапала его спину, а в правой, которой Анна поглаживала плечо Кости, были зажаты черные кружевные трусики.
— Тебе хорошо? — грудной, с легкой хрипотцой, голос.
— Что? — переспросил Костя.
Он тяжело дышал. Черные глаза Анны встретились с карими — Веры.
— Тебе хорошо со мной, Котик?
— Да!
Жадный рот брюнетки расплылся в самодовольной, победной улыбке, и она, увлекая за собой Костю, откинулась назад, на блестящую столешницу, одним взмахом сбросив на пол шампанское и бокалы.
«ДА!»
У Веры потемнело в глазах, что-то оборвалось внутри, наполнив тягучим холодом все тело.
«ДА!»
Оглушенная нанесенным оскорблением, Вера широко распахнула дверь столовой и резко остановилась. В комнате никого не было.
Это было настолько неожиданно, что Вера даже произнесла первые слова:
— Костя, я…
И только после этого осеклась. Замолчала. Блестящий стол важно возвышался в центре комнаты.
Вокруг него в идеальном порядке располагались резные стулья.
— Костя? — неуверенно позвала Вера.
Ответом ей была гнетущая тишина.
Может, они спрятались на полу?
Вера присела на корточки, но ее дикая мысль не получила подтверждения: на полу никого не было. Исчезли не только люди. Не было бутылки шампанского, хрустальных бокалов. Не валялась мужская одежда, и даже аромат мускуса, который почувствовала Вера, когда заглядывала в столовую через щель, и тот исчез. В комнате было просто свежо.
Вера медленно прошлась по столовой, оперлась рукой о стул, издала короткий, злой смешок, еще раз оглядела комнату.
Никого.
Плакать или смеяться? Но тоска не отпускала, становилась сильнее. Вера устало отодвинула один из стульев и уже присела на него и тут же вскочила.
Царящую в доме тишину нарушил звук льющейся воды. На втором этаже кто-то плескался в ванной.
Казалось, Вера поднималась по лестнице целую вечность. Еще дольше она шла по коридору по направлению к спальне, но зато дверь в комнату она распахнула сразу же, одним рывком.
Спальня пропахла мускусом. Роскошное супружеское ложе Куприяновых пребывало в полнейшем беспорядке. Подушки валялись по всей кровати и даже на полу, скомканное одеяло сиротливо белело в углу, простыни выглядели просто изжеванными, а из приоткрытой двери ванной доносилось негромкое пение:
Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть…
Грудной голос с легкой хрипотцой.
У Веры задрожали губы. Она сделала шаг и споткнулась о блестящие черные туфельки, на огромной шпильке и толстенной платформе. Еще один шаг, и ее взгляд уперся в черные кружевные трусики, небрежно лежащие на тумбочке.
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить…
Анна нежилась в пенной, наполненной до краев ванной, лениво положив на бортик стройные ноги. Черные волосы свободно спадали на плечи, а руки умиротворенно скользили по груди.
— Котик, это ты?
Смуглая, не загорелая, а именно смуглая, что говорило о примеси восточной крови, с большими черными глазами, потрясающе длинными ресницами и высоким лбом, Анна была необычайно хороша собой.
— Котик? — чуть капризно протянула брюнетка.
— Это не Котик. — В горле запершило, но Вера постаралась, чтобы соперница этого не заметила.
— А кто?
Анна спокойно поднялась на ноги — Вера с завистью оглядела ее тугую, подтянутую фигуру, — перешагнула через бортик ванной и накинула на мокрое тело тончайшего шелка халатик. Невысокая, с упругой грудью, на правом полушарии вытатуирована черная ящерица, с четко очерченной талией и стройными, но несколько полноватыми ножками, она игриво потянулась, словно хвастаясь перед Верой своим замечательным телом, взмахнула огромными ресницами, и поинтересовалась:
— А кто вы такая? — В ее черных глазах сквозило подлинное веселье.
Вера с трудом пересилила себя:
— А кто вы?
— Я? — Полные губы девушки скривились в легкой, презрительной улыбке. — Я Анна. Я здесь живу. С мужем.
