Но откуда этот запах?
Вера снова оглядела спальню и вздрогнула: на Костиной подушке лежали блестящие черные четки.
«Четки?!»
Удивленная Вера подошла к кровати, нагнулась, протянула руку, но когда ее ладонь вот-вот должна была коснуться странного предмета, она ощутила только прохладу шелковой наволочки. Вера одернула руку и снова посмотрела на подушку.
Четок не было.
«Что за ерунда?»
Запах мускуса исчез. Или она перестала его ощущать. Спальня снова стала знакомой и родной. Вера присела на кровать, подперла голову руками и задумчиво уставилась в окно.
Слабые, но настойчивые, как недавний запах мускуса, дурные предчувствия закрались ей в душу.
Константин
Как бы странно и необычно это ни звучало, но у Куприянова никогда в жизни не было постоянной любовницы. Более того, ни разу, ни до свадьбы, ни после, он не изменил Вере, хотя предложения ему поступали самые заманчивые и откровенные, особенно после того, как принадлежащая ему компания вышла на одну из ведущих ролей в российском ювелирном бизнесе. Константин богател, добился благосостояния, стал миллионером, мультимиллионером, проглотил добрую дюжину конкурентов, но ни разу не позволил себе предать Веру. Он знал ее с детства. Он был у нее первым и единственным, и она была первой и единственной у него. Они были созданы друг для друга. Она была хранительницей его очага и матерью его детей, и это было очень важно. Вера была его опорой и оплотом, надежным тылом, который Константин тщательно оберегал от внешнего мира. Куприянов высоко ценил ее ум и заботу, ее нежность и преданность. Ценил и отвечал тем же. В кругу знакомых у Константина была сложившаяся репутация законченного подкаблучника, помешанного на бизнесе и семье. И Куприянов тщательно поддерживал эту репутацию.
Особенно после того, как в его жизнь вошла Леночка.
Новую секретаршу ему подбирали очень тщательно. Кандидатке необходимо было понравиться не только самому Куприянову, но и начальнику службы безопасности, старому волку, прошедшему школу имперской охранки, начальнику отдела кадров, по минутам изучавшему биографии соискательниц, и, самое главное, Маргарите Викторовне, предыдущей секретарше Константина, возраст которой уже не позволял ей работать с требуемой интенсивностью. В результате длительного и жестокого отбора в приемной Куприянова удалось обосноваться Леночке Прытковой, стройной и серьезной блондинке двадцати четырех лет от роду. И, надо отметить, энергия участников отбора была потрачена не зря: Куприянов даже не заметил, что у него сменилась секретарша, а это само по себе было очень высокой оценкой.
Потом он обратил внимание на то, что работа стала делаться быстрее, что письма на французском не надо исправлять: Маргарита Викторовна, свободно владевшая немецким и английским, не очень дружила с языком Сартра, и что даже сухой и желчный Вальтер Браун, крупнейший европейский партнер Куприянова, удостоил похвалы его нового «личного помощника». А потом Леночка сопровождала Константина на сложные переговоры в Лондон. В этом не было ничего необычного: Маргарита Викторовна тоже принимала участие в его командировках, но Леночке было всего двадцать четыре года, и у нее были шелковистые волосы и ясные голубые глаза. И ясный ум. Переговоры прошли весьма успешно. Обрадованный и счастливый Куприянов устроил девушке роскошную экскурсию по старинному городу, окончившуюся ужином в дорогом ресторане и, как ни пошло это звучит, совместным походом в ее гостиничный номер. Именно там, на простынях лондонского «Хилтона», Константин впервые в жизни изменил своей жене. Это было около года назад.
Сказать, что на следующее утро Куприянов был подавлен, значит, не сказать ничего. Блестящий предприниматель, хладнокровный стратег, железной рукой управляющий многомиллионным бизнесом, был похож на побитую собаку, не знающую, куда деваться и как себя вести. Он прятал глаза и мямлил что-то нечленораздельное, а обращаясь к Леночке, постоянно сбивался на «вы». На его счастье, белокурая секретарша уже успела изучить своего шефа. Несмотря на свою молодость, Леночка прекрасно отдавала себе отчет в том, чем может окончиться кавалерийский наскок на такого мужчину: слезливым покаянием жене, уверениями в преданности до гроба и апофеоз — увольнение сексапильной сотрудницы, во имя сохранения семьи. Подобная перспектива Леночку абсолютно не устраивала, поэтому она потратила целый день и использовала все свое красноречие, чтобы успокоить Константина, заставить его не считать происшедшее трагедией.
И преуспела.
Куприянов вернулся к Вере и подарил ей выбранный Леночкой браслет. А через неделю, когда Вера и дети улетели на сочинскую дачу, он остался ночевать у Леночки. Их встречи не были частыми: два-три раза в месяц на квартире, которую снял Константин, изредка — непосредственно в офисе. Леночка не форсировала события, привязывая Куприянова исподволь, осторожно, наверняка. Их служебные отношения не претерпели изменений: Леночка оставалась прекрасной секретаршей и всегда обращалась к шефу на «вы» и «Константин Федорович». Она была умной девочкой, и ее дела пошли в гору: и без того немаленькая зарплата выросла в несколько раз, вместо старенькой «пятерки» у нее появился новенький «Пежо», бижутерию сменили настоящие бриллианты, а два месяца назад она сопровождала Куприянова на международную ювелирную конференцию в Майами. Раньше в такие «прогулочные» командировки Константин всегда отправлялся с Верой.
Леночка была умной девочкой.
— У тебя было плохое настроение, — Леночка щелкнула зажигалкой и раскурила длинную тонкую сигарету. — Что-то случилось?
— Теперь все это позади. — Куприянов нежно провел ладонью по ее шелковистым волосам, подумал, потянулся и поцеловал девушку в маленькое ушко. — Все позади.
Безумная страсть, душившая его со вчерашнего вечера, выплеснулась наружу яростной и яркой вспышкой близости с Леночкой, теперь Константин мог расслабиться.
— Точно?
— Абсолютно.
— Тогда я рада. — Девушка откинулась назад, немного поиграла розовыми, цвета ее аккуратных сосков, жемчужинами ожерелья и озорно прищурилась: — Ты просто хотел меня?
— Да, я хотел. — Куприянов погладил ее бедро. — Очень хотел.
— Сегодня ты был довольно резок.
— Это от нетерпения.
— Мне даже показалось, что ты хотел сделать мне больно.
— Это не так, маленькая, поверь. — Он снова взъерошил Леночке волосы, скользнул взглядом по ее обнаженной груди и почувствовал зарождающееся желание.
«Нет, хватит на сегодня».
Константин нащупал лежащие на столе черные четки и машинально взял их в руку.
— Твои? — удивилась девушка.
— Ага.
— Жемчуг?
— Нет, не думаю. — Куприянов растерянно посмотрел на черные бусины. Он превосходно разбирался в камнях, но определить, из чего сделаны четки, не мог. — Нет, точно не жемчуг.
