– Вместе со всеми жителями. Вера оживет. И ты будешь с ней. Вы обретете счастье. Все это – история.
Не тебе рассуждать об истории. Мегион лепит ее по собственному усмотрению.
– Неправда. В изначальном срезе мы очень аккуратны.
На зубчатую кромку леса наползла туча. Сверкнула молния.
– Я лечу, – сказал Шану. – Что дальше?
– В Астерехоне найдешь троих. Рикардо Эль-Куэйро, контрабандиста. Семнадцатилетнего Рауля, фолнара из Внешних Пределов. Мелиссу – она как и ты, служит Мегиону. Заберешь их с планеты.
Пахнуло свежестью.
Стемнело.
Шану проснулся. Один. В горах. С четким пониманием того, что начинается новая безумная сага.
Последующие дни слились в веренице прыжков. Корабль метался от звезды к звезде, пополнял запас энергии, нырял в иное измерение – согласно заданной ИскИну программе. На Нибуане Шану задержался, чтобы решить некоторые финансовые вопросы. Слить акции загибающихся концернов, приобрести контрольные пакеты перспективных компаний. И обналичить деньги с карточки. Саму кредитку Шану выбросил, счет закрыл. Меньше зацепок. В астропорт не поехал, пешком вышел на окраину городка и вызвал по телефону «молнию». Ночью. Крылатый диск спикировал с небес и подобрал хозяина. Удобно…
Гиперпереход к Отре был коротким.
Едва звездолет выпал в реальный космос, Шану принялся наводить справки. Мелисса и Рикардо Эль-Куэйро зарегистрировались в гостинице «Зааран», Центрический Стержень. С фолнаром оказалось сложнее – ноль упоминаний. Вдобавок Астерехон объявил Свободный Период и это, как предполагал Шану, серьезно затормозит поиск.
В астропорте он решил не садиться. Вывел корабль в нижние слои атмосферы, зафиксировал над Городом и десантировался в гравитационном луче. На крышу Стержня. «Молнию» отправил на стационарную орбиту, задал режим ожидания. Воспользовавшись скоростным лифтом, спустился к «Заарану». Едва не схлопотал пулю на пропускном кордоне. Дюжина людей и чужих, ощетинившихся стволами. Главный, щупленький тринидадец, покрытый рыбьей чешуей, поднес Шану сканнер. Шану достал и-карт, провел над считывающей панелью. Пришлось вытерпеть томительную процедуру сверки.
– Николас Войскунски, – тринидадец словно пробовал имя на вкус. – Ты с нами?
– С вами, – Шану сдержал ухмылку.
– Можешь пройти и снять номер.
12
Сны бывают разные.
Цветные и черно-белые.
Приятные и не совсем.
Те, что ты не можешь запомнить. Повторяющиеся, словно мелодия на заевшей пластинке. Мелодии Рика – сцены с гибнущими друзьями, «горячие» миры, которые ему довелось посетить.
Не в этот раз.
Рик улыбался во сне.
Далеко на окраине галактики, в секторе погибшей Земли, вертится невзрачная планета, покрытая водой. С редкими "островками суши. Родина Рикардо Эль-Куэйро. Зима там наступает дважды в год, а осень можно вообще не заметить. Двойной желтый карлик вытворяет с климатом такие фокусы, что пришельцы здесь не приживаются.
…Отец ведет маленького Рика в цирк. Забытое развлечение. Солнечные глаза обстреливают землю ультрафиолетом, выкрашивают тела людей загаром. Океан искрится, на него больно смотреть. Рик, крепко держась за руку отца, ест мороженое. Живительная прохлада тает на языке. Зной держится уже неделю, это порядком надоело. Кто побогаче, спасаются под силовыми зонтами-фильтрами, остальные маются, истекают потом, днями пропадают на пляже и в своих домах, сплошь оборудованных кондиционерами. Мысли растекаются в желе. В этом адском пекле. Отец взял отпуск за свой счет и возник на пороге. Перечеркнув годы скитаний, опровергнув речной парадокс. Вот он – в очках и цветастой рубахе. От него пахнет морем и приключениями.
– Месяц, – говорит он. – Месяц наш, Рик. Твой и мой.
Рик издает боевой клич и вцепляется отцу в ногу.
– Сегодня прилетает цирк, – сообщает отец. – Хочешь взглянуть?
Глаза мальчишки, лучистые и радостные, отвечают за него.
– Идем.
Отец – широкоплечий гигант с выгоревшими соломенными волосами. По крайней мере, таким он кажется шестилетнему ребенку, для которого мир огромен, свеж и загадочен.
На веранде подле кресла-качалки покоится трансвиз – чудесный аппарат, изобретение терранских ученых. Он выхватывает событие из любой точки планеты и проецирует на окружающее. Сейчас формируется изображение площади и суетливых людей, устанавливающих расшитые рогами и звездами шатры. Рик замирает с раскрытым ртом посреди веранды/площади.
– Гимнасты и клоуны, – отец закатывает глаза. – Настоящий праздник. Который всегда с тобой.
– А ты видел представление, пап? – спрашивает Рик. – Хоть раз?
Отец садится в кресло-качалку и устраивает малыша к себе на колени.
– Однажды.
– Расскажи.
– Нет.
– Почему?
– Ты должен увидеть сам.
Рик вскакивает на ноги.
– Тогда пошли.
– Хорошо, – отец с готовностью соглашается. – Правда, начало еще не скоро.
– Все равно, – упрямо заявляет Рик.
Они бродят по городу, отдыхают в кафе и закусочных под белоснежными тентами, ожидая начала.
– Не понимаю, – говорит официант, когда они пьют апельсиновый сок. – Что особенного в этом цирке?
– Это праздник! – выкрикивает Рик. – Лучшая штука на свете!
Скептический взгляд официанта.
– А ты видел?
– Я видел, – заверяет официанта отец.
Оценив его габариты, официант не спорит и удаляется.
За их столик подсел странный человек в красном балахоне. Лысина человека, обрамленная слипшимися от пота волосами, блестит. На носу красуются стеклянные линзы очков.
– Разрешите?
– Пожалуйста, – говорит отец.
– Благодарю. Вы не слишком заняты?
Отец качает головой.
Человек творит из воздуха сочный красный плод и вручает его Рику.
– Угощайся.
Рик хватает плод.
– Что это?
– Яблоко.
Рик пробует. Вкусно.
– Не местный? – спрашивает отец.
– Точно. Как вы догадались?
Не так уж и трудно, думает Рик, в такую жарищу на Глории не носят балахоны.
– Я не по моде, – смущается иномирянин. – Печет у вас.
Он вмиг оказывается в шортах и оранжевой майке.
