Я перешла через дорогу, подошла к двери в подъезд. Там внутри, за стеклянной панелью, был все тот же охранник. Теперь он сидел за столом. Табличка с карточкой рядом с квартирой G была подсвечена, и там было имя. Большими красными буквами. КОУЛ. Я нажала на кнопку.
— А Коул дома? Томас Коул?
— Кто там?
— Марлин Мур. Я по поводу…
— Секунду.
Вот так все просто. Домофон запищал, и замок на двери открылся. Когда я вошла, охранник поднялся из-за стола. Теперь он был совершенно другим. Совершенно другим человеком. Без маски. Живое лицо, отражавшее чувства. Голос — нечленораздельное бормотание. Я спросила, все ли с ним в порядке, и он забился в угол, совершая какие-то странные пассы руками. Да, мы друг друга уже не поймём.
Коротенький коридор вёл к лифту. Лифт был только один. Чёрная коробка. Я вошла в черноту. Стены и потолок в лифте были зеркальными, но теперь все зеркала закрасили. Кто-то нацарапал на краске ногтем непонятный узор из ломаных линий. Там были и другие надписи и рисунки. Ногтями, ножом. Буквы, слова, номера, непристойности. Женское тело в разрезе. И сквозь это безумие ко мне пробивается слово. Всего одно слово. Имя. Имя девочки.
Я нажала на кнопку верхнего этажа.
* * *
Вверх, сквозь колышущиеся травинки, сквозь солнечный свет. Лифт едет вверх. Сквозь волны света, луга, облачка потревоженной пыльцы. Сквозь хрустальные ноты какой-то мелодии, вверх. Сквозь тёплое дыхание ветра, когда птица однажды задела меня крылом — ещё в детстве, когда я стояла на выступе на холме. Яркий свет солнца. Лифт едет вверх. Неровное, рваное освещение. Лампочка под потолком постоянно мигает. Моё отражение проглядывает сквозь царапины в чёрной краске. Воспоминания. Отдалённость мерцающих звёзд, вмёрзших в лёд на застывшем озере. Теперь я вспомнила. Ладонь, вжатая в лёд. Ожог. Вверх. В этой хрупкой машине, что заключает меня в себе. Везёт меня вверх. Лампочка под потолком постоянно мигает. Сквозь солнечный свет, лунный свет, лунно-жёлтые лучи фар. Наплыв непрошеных мыслей. До мельчайших деталей. Как папа садится к кому-то в машину и уезжает, в ту ночь, в ту холодную зимнюю ночь. Его слова, что срывались с губ облачками пара. Теперь я вспомнила. Вплоть до формы, которую приняло это облачко. Куда он ушёл, куда? Вверх, лифт везёт меня вверх, сквозь голоса, затенённое содержимое рта, язык, способный заговорить, только если его обмакнуть в чернила. Я вижу себя ещё в школе, как я исписываю все тетрадки бесконечными строчками слов; всё, что будет со мной потом, день за днём. Лифт едет вверх. Сквозь шёпот истории, этой истории, что теперь заключает меня в себе. Она везёт меня вверх, в фотографии. Вверх, в сад. Наконец этот сад. Девочка с сияющими глазами. Глаза разного цвета, коричневый и голубой. Отвернулись. Смотрят в камеру. Анджела. Теперь я вспомнила, мы играли в игру. В слова. Мгновение, когда объектив захватил её, её улыбку. Это коротенькое мгновение. Мы играли в игру. Я и забыла. Вверх. Лифт едет вверх. Сквозь солнечный свет, звёздный свет, лунный свет, отблески фар, огни, мерцающие в голове, свечение глаз, сияние. Словесный свет. Солнечный зайчик на объективе, а потом моя дочь опять поворачивается ко мне. Её голос, найденное ею слово…
* * *
Двери лифта со вздохом открылись. Я вышла на крошечную площадку. Квартира G располагалась прямо напротив лифта, дверь была чуть приоткрыта. Я толкнула её, вошла в прихожую. На стене напротив двери висели пальто, и там, в темноте среди складок ткани, внизу, поблёскивали два глаза. Они смотрели на меня. Это был мальчик, совсем маленький мальчик, лет пяти или шести. Он выбрался из-под пальто и шагнул мне на встречу.
— Ты меня не заметила? Я спрятался.
— Нет.
Он улыбнулся, светло и открыто.
— Меня Алекс зовут. А тебя?
— Марлин.
Он протянул мне руку. Я заметила у него на ладони какие-то надписи, поблекшие тени слов. Мальчик провёл меня по коридору в кухню. Там был беспорядок: в раковине громоздилась гора грязной посуды, на разделочном столике стояли тарелки с какой-то едой, которая уже начала портиться, на полу разлилось что-то липкое и противное, и в этой луже копошились мухи. За столом сидела женщина, курила сигарету. Мальчик тоже уселся за стол, рядом с женщиной. Открыл какую-то книгу и начал читать. Женщина безучастно смотрела в пространство. Я её сразу узнала, хотя ещё не успела толком разглядеть. Это была та самая женщина, которую я видела на пляже и за которой пошла в туннель под дорогой. Мы с ней были немного похожи — но только немного. А так я даже не знаю, почему и зачем я тогда бросилась следом за ней.
Женщина налила себе выпить и только потом подняла глаза и повернула ко мне своё усталое, измождённое лицо. Теперь я заметила, что у неё подбит один глаз. Багровый синяк. У неё на шее по-прежнему была цепочка с двумя бусинами. Я пока не поняла, что со мной происходит и к чему всё идёт, но оно началось там и тогда, в тёмном туннеле. Когда эта женщина протянула мне руку. Когда мы прикоснулись друг к другу.
— Мне нужен…
— Я знаю, кто тебе нужен. — Она отпила вина, и оно потекло у неё по подбородку. Она нахмурилась, а потом указала кивком на ещё одну дверь. — Он тебя ждёт.
— А разве Коул знает…
— В той комнате.
Я подошла к двери. Там, внутри, горел свет. Бледный мерцающий свет — лиловый. Он как будто струился по мебели мягкими складками. И у этого света был запах, сладкий химический привкус. Я столкнулась с такой концентрацией в первый раз. Голова закружилась. Мне показалось, что я сейчас упаду в обморок. По коже как будто прошёл электрический ток. Я застыла в дверях, не в силах сдвинуться с места. Прямо напротив двери было большое, во всю стену, окно. Выход на балкон с видом на тёмное море. Луна по-прежнему не упускала меня из виду, следила за мной повсюду. Пока я поднималась в квартиру, начался дождь. Капли были как мелкие пятнышки на стекле. На балконе стоял человек. Сгорбленная фигура. Ещё один маленький мальчик сидел за журнальным столиком и внимательно изучал шахматную доску с расставленными фигурами. Ни человек на балконе, ни мальчик не обернулись ко мне.
Я прошла в комнату. Роскошный кожаный диван, картины на стенах, настоящие картины в рамах, мягкий клетчатый ковёр, длинные ряды книжных полок. Но когда мои глаза привыкли к свету, я разглядела, что диван был очень старый, потёртый, а кое-где даже порванный, так что набивка торчала наружу. На ковре темнела лужа пролитого вина, засыпанная солью. Пейзажи на картинах были испачканы чем-то коричневым. У меня за спиной раздался тихий вздох. Как будто кто-то задержал дыхание. У двери в кухню стояла женщина, горящий кончик сигареты у неё во рту поблёскивал в бледном свете. Я подошла к ближайшей книжной полке. Там стояли детективы, почти все — одного автора, модного несколько лет назад. Я взяла одну книжку. «Разорванная спираль». Книга буквально рассыпалась по страницам, когда я открыла её. Пахнуло плесенью. Слова развеялись в пыль.
Когда я обернулась, комната неловко качнулась, и пространство как будто сместилось. На мгновение стало темно. Перед глазами поплыли какие-то мутные разноцветные пятна; постепенно они разделились и вновь обрели чёткую форму предметов. Комната изменилась.
