— Большое спасибо. — Ярко-синие глаза брюнетки внимательно оглядели майора. — Теперь все?
— Зачем вам образцы?
— Ну раз уж я сюда приехала… — задумчиво протянула девушка. — Почему бы и не взять их?
— Вы оставите телефон?
— Если понадобится, майор Корнилов, я сама вас найду. Я могу идти?
Не дожидаясь ответа, Яна спокойно убрала в сумочку жетон, образцы и не торопясь вышла из квартиры.
— Во девчонка! — поцокал языком эксперт. — Она приехала, когда вы были на кухне. Входит, вся в красном, ну прямо комета. Ребята, как ее увидели, чуть глаза не сломали.
«Чуть глаза не сломали!» Так же говорил бригадир дорожных рабочих! Девушка в красном!
— Задержите ее!
Когда Корнилов выскочил из подъезда, Яны уже не было.
— Где? Куда она уехала?
— Кто? — удивился стоящий у подъезда полицейский. — Кто где?
— Девица в красном платье, черноволосая.
— Села в «Ауди» и укатила.
— Какую «Ауди»?
— Спортивную такую, кажется «ТТ», ярко-красную.
Корнилов тихо выругался и посмотрел на подошедшего к нему бригадира дорожных рабочих.
— Кажется, я знаю, что вы хотите мне сказать.
Мужик кивнул:
— Это она была здесь утром.
* * *
Офис компании «JFK».
Москва, Малый Афанасьевский переулок,
16 сентября, суббота, 11.14
Кабинет был залит светом. Пронзительные, не по-осеннему яркие солнечные лучи заливали его через большое, во всю стену окно и весело прыгали по блестящей столешнице, металлическому мини-бару у стены и стеклам картин. Причудливые зайчики оккупировали помещение, но, судя по всему, это не беспокоило хозяина. Сидящий за письменным столом тощий мужчина лет тридцати лениво смотрел в плоский монитор и изредка щелкал мышкой.
— Денис Романович, к вам господин Нефедов. Динамик интеркома был вделан в стену, и голос секретаря доносился из-за спины тощего. Хозяин кабинета медленно оторвался от монитора, снял очки и протер их мягкой замшевой салфеткой. Он никуда не спешил.
— Денис Романович…
— Пригласите.
Очки были водружены на нос в то же самое мгновение, когда звуконепроницаемая дверь отворилась, в кабинет ворвался рослый детина в мятом черном костюме и черной рубашке, распахнутой на бычьей шее. Галстуком посетитель пренебрег.
— Нытик, ты в курсе? — вместо приветствия гаркнул Нефедов. — Вахтанга замочили.
— Неужели? — Хозяин кабинета задумчиво покрутил в руках замшевую салфетку. — Когда?
— В натуре, брателло, без понтов, ночью замочили. Или утром. Его шалава зенки разлепила, а Риони уже заколбасили. Шняга полная. — Нефедов плюхнулся в кресло. — Бухло есть?
— В баре.
Здоровяк метнул на хозяина кабинета быстрый злобный взгляд, но промолчал, выбрался из кресла и, подойдя к бару, плеснул себе в стакан на два пальца водки.
— Повар, а кто грохнул Вахтанга? — Культурный Нытик подождал, пока Нефедов выпьет, и только после этого задал вопрос: — Не ты, случайно?
В ответ он удостоился еще одного злобного взгляда:
— Гонишь? Чтобы я, без слова Чемберлена, так дурканулся?
Нефедов Нытика не любил. В отличие от закончившего университет щуплого очкарика здоровяк начинал рядовым «солдатом» и путь наверх сполна оплатил кровью. В основном чужой.
— А ребята Вахтанга на кого думают? На нас?
— У них на хазе полный шухер! Почти все пацаны съехались, меж собой перетирают, но пока буксуют. Бурагозить не хотят, но, в натуре, у них вилы.
— Почему?
— Они вкупиться не могут, как Риони заколбасили, — объяснил Нефедов. — Вахтанг ведь ермолаев не держал, у него начальником охраны — Спринтер, тот еще боец, десятку в госбезе оттрубил. Хаза у Риони в «Царском углу»… — Нытик слышал о резиденции Вахтанга: две системы охраны, общая, на весь поселок, и его личная. Стекла в особняке пуленепробиваемые, электронная система защиты, видеокамеры. — Двадцать отбойщиков на хазе, два барана всю ночь, как вертухаи, под дверью спальни сидели…
— И никто ничего не слышал?
— Нет.
— Значит, их купили, — предположил Нытик. — Вот только кто?
— Кого купили? — не понял Повар.
— Отбойщиков из-под двери.
— Ну этих — ладно, а как этот жиган в хазу прошел?
— Может, сами отбойщики и убрали Риони, а теперь прикидываются лохами.
— А почему шалава ничего не слышала?
— Тоже с ними.
— А куда рука делась?
— Какая рука?
— А, черт, из-за этого кипеша забыл! — Повар снова подошел к бару и на этот раз смешал себе водку с апельсиновым соком. — Вахтангу вспороли брюхо, поставили клеймо на лбу и отрубили кисть. Чистый беспредел!
Нытик откинулся в кресле и сцепил за головой пальцы рук. Он, в отличие от не слишком далекого Нефедова, сразу же провел параллель между необычными обстоятельствами смерти Риони и убийством Марии Татаркиной, о котором узнал из газет. Сходство было поразительным, разве что предпринимательница погибла в ресторане, а Вахтанг — в собственном доме, но Нытик прекрасно знал, что, как бы хорошо ни охранялась спальня, это далеко не самое безопасное место на свете…
Он проснулся среди ночи.
Он проснулся от тишины.
Каждый день Нытик отводил на сон ровно семь часов. Семь драгоценных часов, и никто не смел мешать ему: в спальне не было телефона, звуконепроницаемые окна были тщательно закрыты, а плотные шторы опущены. Семь часов тишины, покоя и отдыха. Больше всего на свете Нытик заботился о себе.
Он проснулся среди ночи.
Он проснулся от тишины.
Она была не привычно успокаивающей и расслабляющей, но чуждой, враждебной, таящей в себе опасность. Ни одного звука, ни одного шороха, ничто не нарушало покой, но ощущение опасности разбудило Нытика, заставило открыть глаза.
В спальне было абсолютно темно. Свету было запрещено проникать в комнату, но даже в кромешной тьме Нытик сумел разглядеть, или, скорее, почувствовать, фигуру, застывшую посреди комнаты. Долговязая, худощавая мужская фигура. Пришелец не двигался, казалось, даже не дышал. Он просто стоял и наблюдал. Контуров фигуры не было видно, но Нытик точно знал, что он здесь, и в первый и последний раз в жизни ему стало по-настоящему страшно. Нытик даже не предполагал, что в глубине его все видевшей и все пережившей души может прятаться такой страх. Мелко задрожал подбородок, по спине разлился неприятный холод, а пальцы ног свело судорогой. Изо всех сил Нытик старался не показать, что проснулся, но не преуспел в этом. В абсолютной тишине спальни слишком громко стучали зубы, и пришелец понял, что обнаружен.
