– Я не знаю, если я...
– Дез там внутри, – сказал он, указывая на перо. – Ну... что-то типа того.
И я уже готов сдаться.
– Это просто ради... просто ради...
Чувак не мог произнести это вслух.
– Я понимаю, – сказал я. – Ради старых-добрых времен. Ради Тайных Райдеров.
– Правильно.
Он отвернулся, и теперь это был тот – прежний – Битл. Он подошел к столу с едой, осыпая комплиментами Барни, шеф-повара, типа какой он клевый гений на кухне Богов.
Прощение.
Битл просил у меня прощения, и мое сердце растаяло.
– Тебе это не нужно , – сказал голос с ирландским акцентом.
– Нужно, – ответил я тени, что формировалась рядом со мной. – Ты просто не знаешь.
– Я знаю все секреты, – сказал Джентельмен, снова полностью материализовавшийся.
– Мне это нужно!
– Тебе нужен дар. А не Вирт.
– И почему нет?
– Вирт уже у тебя внутри, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе не нужны перья. Ты можешь включиться сам. Напрямую. Ведь так уже было, да?
– Да.
Даже не знаю, зачем я это сказал!
– Ты там был. Проскользнул внутрь и выбрался наружу, – сказал он.
– Становится все хуже, – сказал я ему, и снова – не знаю, зачем. В последнее время со мной постоянно творятся какие-то странности; множество мелких нырков, внутрь и наружу, из одного состояния в другое. Я не понимал, что мне говорят. И это чувство – как будто мир не был твердым, – как будто он балансирует на какой-то неустойчивой грани. Похожие ощущения бывают, когда тебя настигает Призрачный Зов. И дело даже не в этом. Я жил на грани, и мне было страшно. Нет, жил не на грани, а внутри грани!
– Молодой человек, грань реальна, и ты не знаешь, поскольку уже подошел совсем близко.
– К чему подошел?
– К ступени. Становится не хуже; становится лучше.
– Ты так думаешь?
– Туда, где твое настоящее место. Где все твое. Мир снов, абсолютно безперьевой.
– Мне нравится здесь, на Земле.
– Дездемона ждет тебя.
– Что?!
О Господи!
– Она ждет. Взгляни.
И Джентельмен вежливо подвел меня к балюстраде балкона, и я взглянул вниз на тусовку танцующих, и там была Дездемона, застывшая в ожидании, в центре толпы, неподвижная, как изваяние, ее желтая блуза заляпана кровью, и ее лицо обезображено трещинами и шрамами. Сестра манила меня к себе, оттуда – снизу, с танцопола, – протянув ко мне руки, подгоняя меня.
– Дездемона, – только и смог вымолвить я.
– Да, это она, – сказал джентельмен. – Она ждет.
Я повернулся к нему, но он уже дрожал, растворяясь в воздухе.
– Скажи мне, кто ты? – потребовал я.
– Не дай Гадюке достать тебя, – сказал он. – Будь осторожен. Очень, очень осторожен. Оставайся чистым. Всегда на границе. Ты знаешь, я никогда не лгу.
– Эй, подожди...
Но он снова уставился поверх моего плеча, и я резко развернулся, и увидел Битла и Сьюз, они обнимали друг друга, а Тристан просто стоял и смотрел – прямо в глаза Джентельмена. Это был взгляд любви, той обреченной любви, что никогда не оставит тебя в одиночестве.
– Тристан скажет тебе, кто я, – сказал незнакомец.
– Кот? Кот Игрун? – сказал я, повернувшись на голос, но голос уже исчез. Кот исчез.
Снова это кошмарное ощущение. Эта пустота.
Я свесился с балкона, ища глазами Дездемону. И была она там, вся в дыму и крови, и уже уносилась прочь, в дым и кровь. И я не мог ей помочь. Я не смог, мать твою, ей помочь! Ее обезображенное шрамами лицо заволокло туманом, оно растворялось в нем, словно в грезах любви, в толпе, в Вирте.
Я терял ее.
Терял.
То, что нам хочется больше всего, то, что от нас ускользает.
Я бросился к лестнице и слетел вниз, перепрыгивая через три ступеньки, увертываясь от танцующих – вниз к танцполу и исчезающему, блекнущему силуэту сестры. Я ворвался в тусовку, но на этот раз сквозь толпу было не протолкнуться. Кажется, я отшвырнул с дороги какого-то бедного призрака, когда продирался между людьми. Мир закрывался, и я влетел прямо в руки Бриджит.
Бриджит!
Этот дымный силуэт, который я видел на краю, сверху; теперь она была у меня в объятиях, и дым поднимался с ее кожи, гораздо сильнее и гуще, чем я привык, и ее глаза были в пятнах теней, и источали понимание. Она вырвалась от меня, обратно в объятия ее партнера по танцу, красивого мальчика с вьющимися каштановыми волосами.
– Бриджит! – воскликнул я.
– Нет, – ответила теневая девушка, и может быть это и вправду была не она. Может быть, я просто грезил.
– Ты просто грезишь, – отозвался голос у меня в голове. Но это был голос Бриджит. Она думала, обращаясь ко мне сквозь Теневые волны, и выглядела как призрак вчерашнего дня. Я уловил лишь мимолетный проблеск узнавания у нее в глазах, а потом она исчезла, растворившись в волне дыма.
И на ее месте возникло другое лицо – лицо все в шрамах. Лицо Мердок. Полицейской. Покусанной собакой. Пронизывающей. Реальной.
Она двигалась сквозь толпу, как демон.
Тяжелые утраты
Куда ты бежишь, когда в твоей жизни появляется скверная девушка? Может быть, ты бежишь домой к мамочке. Может быть, к очередной любовнице. Или, может быть, в твою жизнь, как это случилось со мной, врывается Битл – некто могущественный и сильный, даже если он в тот момент вглухую отъехал от чрезмерного злоупотребления дешевыми перьями Ленточного Червя.
Я рванулся на лестницу, снова преодолевая по три ступеньки за раз и не обращая внимания на возмущенные крики танцующих, и влетел прямо в руки главного Райдера. Когда я проорал ему на ухо эти плохие новости, вирт-пелену из глаз Битла как будто корова языком слизала. У меня сразу возникла ассоциация с плотными шторами, распахнутыми навстречу великолепному солнечному дню. Он вскрыл пару Джэммерсов уже на ходу. Схватил меня за руку и потащил сквозь тусовку, распихивая и отталкивая танцующих.
– Битл! А как же Мэнди?! – выкрикнул я на бегу.
Но Битл уже отъехал. Джэм вставил ему, и он лихорадочно сканировал взглядом пространство в поисках выхода наружу.
– Нельзя ее здесь бросать, Битл!
– Малышка сама в состоянии разрулить ситуацию, – короткий вдох, и затем: – Здесь должен быть черный ход.
Мы продрались сквозь толпу, исключительно благодаря силе ругательств Битла и заджэмованной энергии в его кулаках. Я услышал крик снизу:
