— У вас там все в порядке?
Стук в дверь. Голос мамы Джазира.
— Дейзи, вы хотите что-нибудь перекусить?
— У нас все нормально, мама, — поднимаясь, прокричал Джазир. — Мы делаем уроки.
Незапертая дверь открылась.
— Ах, мальчик мой! Какой тут беспорядок!
— Да, мама.
Он уже стоял на ногах.
— Я как раз занимаюсь уборкой.
— А я помогаю ему, миссис Малик, — добавила лежащая на полу Дейзи.
Она схватила обертку от бургера и смущенно помахала ею.
— Вот. Видите?
Девушка поднялась на ноги.
— Вы очень добры, мисс Лав. Мы скоро будем ужинать.
— Дейзи собирается уходить. Я провожу ее домой.
— Правильно, сын мой. На улицах теперь так много хулиганов.
Она ушла. Джаз запер дверь.
— Мама все понимает. Четыре ребенка. Мы взрослеем. Это просто…
— Ты действительно хочешь проводить меня домой? — спросила Дейзи.
— Конечно, провожу, но позже. Разве я еще не сказал тебе о наших дальнейших планах?
Он сделал плавное па, копируя движения Фрэнка Сценарио. Раз-два, раз-два и легкое скольжение… Лирика танца. Они были так близко.
На экране компьютера маленькая бабочка из массы темного роя нашла другую бабочку из светлого роя. Потанцевав друг с другом несколько секунд, они слились в любовном единении.
К тому времени Джазир и Дейзи уже лежали в постели.
Играй и выигрывай
Чуть позже она поцеловала рану на его руке. Опухоль казалась живым существом и мягко двигалась под губами Дейзи. Ей не хотелось говорить, а Джазир уже спал.
Затем он выполнил обещание и проводил ее домой. По пути к ресторану они не сказали друг другу и пары слов. Дейзи смущалась. Ее удивляла мысль, что она отдалась ему так легко и внезапно после долгих лет одиночества и длительных отказов. И снова законы вероятностей оказались неприменимыми к жизни. Неужели на нее повлияло роение бабочек на экране компьютера? Впрочем, она держалась достаточно стойко, а Джаз был ее лучшим другом. Как этот факт изменит их жизни? Станет ли он началом чего-то нового или окончанием прежних отношений? Что будет с их дружбой? Как много мыслей!
Джазир мучился тем же — в основном чувством вины. Он знал, что поступил нехорошо. В принципе, он радовался тому, что случилось. Но почему он не успел предохраниться? Да и сам акт прошел как-то очень быстро. Наверное, помешала мысль о матери и сестре внизу. И вездесущий отец ворчал в голове, оставаясь в его спальной, в его теле. Неужели он никогда не избавится от влияния родителей?
— Ты тоже делал это в первый раз? — спросила Дейзи.
Джазир не ответил.
— Все нормально. Я думаю, мы неплохо справились.
Юноша пожал плечами. Дейзи взяла его за руку. Она никогда не видела друга таким притихшим. Но ситуация была необратимой. Это уравнение не подлежало сокращению — даже теперь, при переводе в бесстрастные числа.
— Джаз, — сказала она, — ничего не изменилось…
— Мы остались прежними, правда? Я имею в виду, что в эти дни всех нас можно считать непорочными девственниками.
— Не нужно так…
— Да, мы чисты. Каждый. Даже Джо Крокус, в каком-то смысле. Мы все ждем перемен. Такие времена.
— Наверное, ты прав.
На плечо Джазира опустилась рекламка. Он неосознанно погладил ее, и она зашептала ему что-то на ухо. Какое-то секретное сообщение.
— Ты знаешь, что это напоминает мне? — спросила Дейзи.
Джазир покачал головой.
— Их тянет к тебе, как к твоему особому рецепту. Похоже, тут действует реальная версия соуса. Скажи, я угадала? Ты создал приманку для бабочек?
Он снова покачал головой.
— А что тогда? Джаз посмотрел ей в глаза и тихо ответил:
— Я был укушен.
Они вошли в королевство кэрри, и неоновый свет омыл их яркими красками. Шазаз. Королевский Тандур. Ассам. Восточный поцелуй. Ганга Джал. Такшака. Дворец специй. И, наконец, «Золотой Самоса».
— Господи, Джаз! Ты был у доктора?
Юноша пожал плечами.
— Ты должен сходить. С тобой творится что-то неладное.
Джазир поцеловал ее.
— Не волнуйся. Я с этим разберусь. До пятницы, ладно?
— До пятницы.
Он ушел с рекламкой на плече и двумя другими, парящими над головой и поющими ему восхваления.
А позже, когда миновала полночь, Дейзи лежала в постели без сна и слушала радио. Звучал последний сингл Фрэнка Сценарио. Его голос был нагружен черной патокой, терпким вином и тяжестью лет.
Крутись и пульсируй вместе с домино.
Пусть приз уведет нас в волшебную страну чудес.
Я верю, что в один из этих дней
Моя костяшка подарит мне дыхание небес.
Этот день мог казаться лучшим в ее жизни. Макс Хэкл попросил о помощи. Затем был Джазир их нежная встреча. И то, и другое, и третье. Крутись и пульсируй, вращайся и падай. Хорошие события и плохие. Массивы и числовые рои на экране. Рана Джазира. Искушение. Парящие рекламки. Играйте и выигрывайте. Играйте до победы. Песня. Горячий запах его плоти. Дыхание небес. Аромат восточных специй. Числа.
Числа! Вот именно. Ей дали задание, Она должна открыть папку Макса. Она должна ознакомиться с материалом…
Играй и выигрывай
Копии рукописных работ, страницы из книг и журналов, изобилие уравнений, малопонятная тема, похожая на бред. Она начала с журнала. «Числовая ханка: матемагический гримуар». Дата издания: октябрь 1968 года.
Психоделический шрифт, яркие цвета, наркотики и мультяшные образы Джима Хендрикса, оживленные шестью полосками огня. Статья с математическим анализом сольной партии в песне «Пурпурный туман». В статье говорилось, что Хендрикс был шаманом, а его музыка несла в себе вирус любви, предназначенный для инфицирования высшего общества. Каждый его небрежный аккорд воплощал уравнение вселенской гармонии. Дейзи пропустила этот материал. Ей не доводилось слышать музыку Джима Хендрикса. Ее внимание привлекла работа Хэкла «Лабиринты любви. Руководство по нимфомации для активных странников». Материал оказался чертовски трудным. Многие из уравнений выходили за грань ее понимания, но она упорно продиралась через дебри высшей математики.
Полученное знание постепенно обретало форму: лабиринт любви был виртуальным миром, созданным компьютером. В нем обитали странники, искавшие путь в центр. Они могли дойти туда, лишь влюбляясь в свои пути. Эта влюбленность называлась игрой на выигрыш. Некоторые из странников имели лучшие шансы по сравнению с другими. Они назывались казановами. Лабиринт любил их сильнее, чем остальных существ. Странник, разлюбивший путь, навсегда терял его и становился отщепенцем. Такое отношение к жизни в лабиринте называлось игрой на проигрыш.
