А затем снова молчание и сердитые взгляды.
Джазир отделался пустяками — несколько ссадин и синяков. Он упал на мусорный ящик, и громкий шум активировал систему охранной сигнализации их соседей. На самом деле он почти не поранился. Потому что летел. Всего одну секунду, но летел! Иначе как еще объяснить отсутствие травм? Однако он не мог рассказать об этом отцу. Малик-старший ударил его — впервые за пять прошедших лет. И в последний раз. Отец понял это. Он понял, что потерял Джазира навсегда. К сожалению, он тоже не мог рассказать об этом сыну.
Отныне Джазу предстоял тяжелый труд: долгие часы опостылевшей работы в ресторане и уроки в школе.
Часом позже он, прихрамывая, шел по Эльма-стрит. Никаких признаков жизни. Впрочем, это было хорошо. Нормальное явление для такого района. Он постучал в дверь дома № 27. Ему не хотелось пугать Дейзи внезапным вторжением. Он был возбужден и горел желанием рассказать ей о своем открытии. Не услышав ответа, Джаз открыл дверь и вбежал в пустой дом. Он окликнул Дейзи, затем поднялся наверх и осмотрел каждую комнату.
Никого. Опрокинутый примус. Остатки супа на полу, какое-то незаконченное уравнение на клочке бумаги. Дыхание теней.
В то воскресное утро Джеймс Лав — Пять-четыре — проснулся в жутком похмелье от назойливого телефонного звонка. Он ожидал услышать Дейзи — ему звонила только она. Джимми не мог вспомнить, как вчера прошла их встреча. Был ли он груб с ней? Обидел ли дочь? Возможно, она хотела попросить его о новой игре, о следующем уроке. Он вздрогнул, услышав грубый голос, который оборвал его на полуслове.
— Мистер Лав?
— Вчера меня именно так и называли.
— Вам лучше приберечь свое остроумие до лучших времен.
— О чем вы? Кто звонит?
— Полиция. У нас ваша дочь.
— Дейзи? Что случилось?
— Она просит, чтобы вы навестили ее. Центральное управление Манчестера. Спасибо.
— Что случилось?
В телефоне раздались гудки.
Путешествие в автобусе утомило его до предела. Он не был в городе много лет — ах, добрые старые дни, — и теперь боялся, что все здесь изменилось. Ему нравилась его непритязательная жизнь. Уволившись с работы, он получал небольшое пособие и занимался тем же, что и последние двадцать лет — напрасно тратил годы жизни. Ему нравилось бесцельно тратить свою жизнь. В этом деле он был экспертом.
Слава богу, Манчестер почти не изменился с семидесятых годов, разве что стал более тусклым, мрачным и неряшливым. Патина — чернь трудных времен — въелась даже в современные здания. Конечно, с бодуна он слабо различал архитектурные детали, но Центральный полицейский участок выглядел таким же. В начале семидесятых Джимми провел здесь ночь за решеткой. Марш протеста закончился погромом, и его арестовали. Единственным новшеством с тех славных времен была большая алая «X», висевшая над входом. Кто-то пробил в ней камнем внушительную дыру. Хороший бросок. Слава Богу, в воскресенье люди не толпились в коридорах. Только отголоски прошлой ночи, включая его дочь…
Дежурным офицером оказался какой-то фигляр по фамилии Крол. Он не соизволил ознакомить Джимми с подробностями дела.
— Скажите, моя дочь под арестом?
— Вы пьяны, мистер Лав? Надеюсь, вы приехали не на машине?
— Главное, что приехал. Вы начальник парковки?
— Даю вам пятнадцать минут на свидание.
Крол наблюдал за ними по внутренней видеосистеме. Он видел, как некоторые упертые ублюдки вытворяли в камерах черт знает что. Но игра в домино! Такого здесь еще не было. Мерзкий пьяница перемешал на столе черные костяшки. Их беседа записывалась на пленку.
— Что случилось? — спросил отец.
— Я не знаю, — ответила дочь. — Они мне ничего не сказали.
— Для задержания должен быть повод.
— Я проникла в один из кабинетов мэрии.
— Мэрии? Бог с тобой, девочка!
— Просто зашла в кабинет по регистрации дыр, вот и все. Мы хотели узнать…
— Мы? Кто это мы?
— Ну… я и мой приятель.
— Понимаю.
— Ты можешь вытащить меня отсюда?
— Тебе придется позвонить адвокату.
— Мне не нужен адвокат. Я ничего не сделала. Ничего серьезного. Мы просто хотели получить небольшую справку. Узнать местонахождение нищего.
— Это действительно не похоже на преступление. Согласно закону о бродягах, местоположение дыр и данные об их владельцах являются публичной информацией. Конечно, сначала тебе нужно было получить разрешение.
— Откуда ты знаешь такие подробности?
— Я сам когда-то бродяжничал.
— Что? Когда?
— Ты не можешь играть этой костью.
— Почему?
— Взгляни на точки.
— Копы думают, что мне известно, где Целия. А я не знаю.
— Целия?
— Та маленькая нищенка, которую мы искали. Целия Хобарт. Скажи им, что я не знаю, где она.
— Они тебя слышат.
— Допустим, я поступила неправильно. Но зачем запирать меня здесь на ночь? За то, что я вошла в какой-то кабинет? Неужели визит в мэрию считается преступлением? И мне никто не объяснил причин ареста. Это нарушение закона.
— Да, нарушение. Ты все мне рассказала?
— Да.
— Ладно. Ты опять не так ходишь.
— Вижу.
— Я сделаю, что смогу. В любом случае, Домино!
— Неплохо сыграно.
— Ты тоже хорошо играла, Дейзи. Собирай костяшки.
Крол встретил его на выходе.
— О чем вы говорили? Какой-то секретный код?
— Просто игра в домино.
— Ваша дочь обладает важной информацией.
— Возможно.
— Если она сообщит нам эту информацию, мы ее отпустим.
— Местоположение нищенки? С каких пор бродяги стали интересовать полицию? Наверное, это какая-то особая нищенка.
— Кто тот друг, о котором говорила ваша дочь?
— Не в курсе. Сам хотел бы узнать.
— Мистер Лав, я позвонил вам, надеясь на сотрудничество.
— Вы думали, что я уговорю ее дать показания? Или просто хотели записать наш разговор на видео? Довольно примитивно, сэр.
— Вы можете идти.
— А моя дочь?
— Она побудет здесь.
— Как насчет ее гражданских прав?
— Они останутся при ней. Но у меня прав больше. Я полицейский.
