Она подняла меня и положила себе на колени. Это был первый и последний раз, когда она прикоснулась ко мне.
Затем она вынула из кармана два взрывателя. Они походили на две толстых зажигалки, на одном конце у которых находился обыкновенный тумблер, а из другого выходил провод, подключенный, судя по всему, к приспособлению на спине Шивы. Она вложила один взрыватель мне в руку, а второй взяла себе.
«Вот до чего ты нас довел», — читалось в ее глазах.
И еще, может быть: «Спасибо».
Все помещение было наполнено гулом, исходившим от гигантской бомбы. В горле у меня хлюпала кровавая мокрота, которую я не мог отхаркнуть. Я заметил, что Шива покрасила свои отросшие волосы обратно в угольно-черный цвет.
— Вместе, — тихо сказала она и положила палец на тумблер.
Я повторил вслед за ней ее движение, затем наступило несколько секунд странного томительного молчания, а потом мы одновременно нажали каждый на свой тумблер.
Прямо у меня перед глазами на стене вспыхнул ярко-зелеными цифрами жидкокристаллический дисплей размером один на четыре фута.
0:60
0:59
0:58
0:57
Я посмотрел ей прямо в глаза — в глаза Шивы, Разрушителя Миров, высшего существа индуистской троицы, Тримурти — но в них было столько всего написано, что мне не удалось расшифровать, что именно она чувствовала и думала в тот миг.
Неужели мы зашли так далеко? Неужели все кончится здесь, сейчас?
Мы находились в здании, набитом таким количеством взрывчатки, что его с лихвой хватило бы, чтобы стереть в пыль весь окружавший нас район складов, чтобы оглушить всю рыбу в заливе, если бы она не сдохла от загрязнения давным-давно.
Мне просто хотелось знать, что она ощущает в этот момент — злобу, боль или экстаз. Я хотел знать, значу ли я для нее так много, что из-за этого она собирается убить нас обоих, или я не значу для нее совсем ничего, и именно поэтому она поступает так.
Ах, да в любом случае убить нас обоих она не могла.
0:43
0:42
0:41
Я очнусь среди обломков и языков пламени, а ее не будет рядом, чтобы погрузить меня в пикап. Я буду вновь свободен от нее. Она просчиталась, просчиталась, она не может убить меня. Или же просчитался я. Просчитался еще тогда, в двенадцать лет, когда выпил флакон с аккумуляторной кислотой, украденный из отцовской машины, и только испортил себе навсегда желудок, так что с тех пор мне уже стало все равно, умру я двенадцатью годами раньше или позже.
0:32
«Ты жить хочешь?» — хотелось мне спросить у нее. «Зачем ты делаешь это? Потому, что ты не хочешь? Или потому, что я не хочу?»
0:22
Разумеется — иначе зачем еще?
0:13
А затем я прочитал в ее глазах, что она чувствовала на самом деле. И мне стало больнее, чем когда-либо за всю мою разнесчастную жизнь.
0:07
Я увидел в них безразличие.
0:04
Ей было насрать, будем мы жить или умрем.
0:01
И ничего страшнее этого нельзя было придумать.
0:00
Вспышка!
Зародышевые камеры
Они живут в баках с практически квадратным основанием размером 16 на 14 футов, выстроившихся рядами в подвале с высокими колоннами. Между колоннами натянута черная сетка, которая скрывает от взгляда необычно высокий потолок, а также задерживает голубиный помет, время от времени падающий со стропил. Сетка во многих местах провисает под тяжестью слежавшегося в тяжелые серо-белые комки гуано.
Баки изготовлены из листов стекла, стянутых блестящими стальными скобами, поэтому при желании их содержимое можно рассматривать. Как уже было сказано, баки установлены в ряд, и каждый из них представляет собой отдельную замкнутую биосферу.
В них залит раствор, состоящий из трех десятков различных химикатов; этот раствор извлекает генетический материал из помещенных в него тканей, после чего ДНК предоставлена самой себе. Каждые четыре часа через раствор пропускают электрические импульсы напряжением 50 000 вольт; это делается для того, чтобы вызвать перегруппировку генетического материала и возникновение новых и, как легко догадаться, чудовищных комбинаций.
Некоторые из плавающих в баках тварей напоминают оплавившихся под ярким солнцем собачек, складки кожи которых свисают, словно дряблые, неправильной формы крылья. Другие похожи как две капли воды на дельфинов-афалин, только в два раза меньше натуральной величины.
Сверху баки прикрыты решетчатыми крышками, сваренными из толстых металлических прутьев; они нужны для того, чтобы не дать обитателям баков выбраться наружу. Эти крышки и стальные скобы не только удерживают внутри мутантов, но и играют роль электродов, равномерно распределяющих 50 000-вольтные разряды в тот миг, когда я поворачиваю замыкающий цепь могучий рубильник.
Еще несколько месяцев назад меня не подпускали к нему, но с тех пор я стал Помощником Руководителя Проекта. Должность эта не так ответственна, как может показаться на первый взгляд — в нашем отделе из двадцати пяти человек — двенадцать ПРП, — но все же это прогресс по сравнению с тем, чем я занимался раньше: а раньше я подтирал разлитые жидкости и мыл стекла баков. Теперь же я поворачиваю рубильник, который порождает на свет новые формы жизни.
Мои коллеги, ПРП, собираются в комнате отдыха между сменами, сбиваясь в кучку, словно пытающиеся согреться уличные бродяги. Я же стою в дальнем углу с кружкой горячего витаминизированного напитка в руках и рассматриваю свои ботинки. Вряд ли они возьмут меня в свою компанию, если вспомнить, каким образом я получил повышение.
Время от времени нас навещает Руководитель Проекта. Она одновременно проводит около десятка различных экспериментов, лежащих в основе ее кандидатской. Наш отдел — всего лишь малая часть ее замысла.
Сначала она беседует с моими коллегами, просматривает результаты, нацарапанные на их планшетах, затем раскланивается с каждым в традиционной японской манере.
Затем она подходит ко мне, и я чувствую, что в этот момент за нами напряженно следят все. Она не разговаривает со мной, но часто ласково прикасается ко мне и делает какие-то записи в миниатюрном блокноте, закрепленном у нее на запястье. Гении — такие, как наша Руководитель Проекта, — находятся в состоянии постоянного вдохновения и размышления, поэтому не проходит и нескольких минут без того, чтобы она не записала какое-нибудь уравнение или комментарий в своем блокноте или на любой подвернувшейся поверхности.
Стены нашего научного центра испещрены ее граффити. Она пишет мелом, ручкой, фломастером, тюбиком с кетчупом; математические загадки и их решения, философские размышления, отдельные слова на двух десятках языках, диаграммы, рисунки, бесконечные, неисчислимые.
