Я открыл глаза. И в первый момент чуть не зажмурился снова от яркого света. Решил, что уже день и что я провалялся в беспамятстве несколько часов.
Рванулся встать.
В грудь мне уперлась узкая ладошка.
– Тихо-тихо… куда ты?
Удивительно, но я послушался. Была в этом голосе какая-то сила.
Я снова лег, повернул голову посмотреть – кто это там раскомандовался?
Она сидела на корточках рядом со мной. У ног девушки стоял потайной фонарь мародеров с приоткрытой решеткой. Я запоздало сообразил, что все еще ночь, а отключился я не больше чем на несколько минут.
И опять я не смог как следует разглядеть девчонку: у меня слезились глаза, да и пряталась она вне светового конуса. Я видел только ее руки – маленькие, с тонкими запястьями, украшенными парой разноцветных фенечек. Как раз таких, что в последнее время вошли в моду у молодых девчонок, – плетеные ремешки из разноцветной проволоки. Ерундовая штука ценой в полмедяка, продается на каждом углу, а вот нравится же кому-то.
Подушечки пальцев в ореоле едва заметных на свету сиреневых искорок самую малость не доставали до моего плеча. Руки плавно порхали над раной. Плечо опять нестерпимо зачесалось.
Да она же меня лечит!
– Но-но! Отставить, пси!
Многие псионики могут лечить не только себя, но и других, причем самые сильные – непосредственно в бою. Вояки побогаче специально нанимают медиумов, когда отправляются на опасные миссии, чтобы в случае ранения немедленно подлечиться. А уж клановые отряды, карательные или военные, вообще не уходят в рейд без пары таких лекарей. На циничном жаргоне пустошей медиумов зовут аптеками: сами по себе они не очень сильны в бою, это не пси-лидеры, способные наслать на противника целое стадо мутантов, и уж тем более не пирокинетики. Но для боевой группы они – существенная поддержка в драке.
Слышать-то я слышал, но раньше не сталкивался. Я больше привык к проверенным вещам вроде боевых аптечек и стимуляторов. Обычная химия, без всякой шаманской магии. Действие известно, вредные последствия – тоже. А с пси никогда нельзя быть уверенным, что сработает, как надо.
А если у меня сейчас щека к плечу прирастет?
Про пси, конечно, много легенд ходит, одна другой мрачнее. Массово ментальные способности проявились у людей лет через пятьдесят после выхода из убежищ. Радиация, говорят, поспособствовала. У девчонок дар открывался чуть ли не при рождении, мужчинам приходилось его активировать по достижении совершеннолетия. Как оно все происходит – ученые пока меж собой не договорились. Сыпят умными словами: пирокинез, телеморфизм, биостимуляция, а толку чуть.
Зато на войне псиоников только и ждали. Кинетики жгут врагов на расстоянии, медиумы лечат, пси-лидеры монстрами управляют. Поначалу народ попроще их шугался, травили даже, в отдаленных деревнях детей с даром сжигали заживо. Сейчас попривыкли. Хотя антипсимитов и теперь немало, слишком уж чужеродными, нечеловеческими выглядят псионические таланты.
Девчонка чуть приподняла руки, наклонилась ко мне. Я наконец смог увидеть ее лицо во всех подробностях, вплоть до небольшой царапины на шее – ублюдок Скинни все-таки успел «пощекотать» жертву ножом.
Не могу сказать, что она выглядела так уж сногсшибательно. Или мне в тот момент так показалось? Не знаю. Но Силь, во всяком случае, красивее, хотя бы потому, что старше.
Изящные, по-детски немного пухлые губы. Нижняя чуть прикушена – видимо, от усердия. Опять же совсем по-детски вздернутый носик… и большие зеленые глаза, в глубине которых рождались и гасли золотые блики от фонаря. Веки покраснели от недавних рыданий, по щекам все еще тянутся подсыхающие дорожки от слез. Но испуга или страха во взгляде уже нет. Может быть, настороженность, опаска… и немного сострадания. Вниз к шее спускалась маленькая, тщательно заплетенная косичка. А вот стриженные под мальчишку короткие черные волосы совсем ей не шли, даже несмотря на задорную челку, которая то и дело падала на глаза. Впрочем, сейчас многие девчонки так ходят – длинные пряди под шлем не спрячешь.
– Ты что, – нахмурилась она, – тоже антипсимит? Ненавидишь псиоников?
Мне стало стыдно. Она хотела помочь, отблагодарить хоть как-то, а я тут со своими суевериями. Нехорошо, брат Андреналин.
– Нет, что ты! Очень даже за.
Она улыбнулась краешком губ.
– Спасибо… э-э… как тебя зовут?
– Акира, – несмело ответила она. – По-вашему можно просто Кира.
– Спасибо тебе, Акира.
Она несмело провела рукой над раной. Я повернул голову – края разреза затянулись, блестя свежей, розоватой кожей. Кровь вокруг высохла, лишь немного сочилась сукровица. Зудело страшно, как от вжиковых личинок, но боли по-прежнему не было.
– Ух! Да ты настоящий лекарь!
Кира опустила глаза. Смутилась:
– Спасибо. Как ты себя чувствуешь?
– Чешется, – я подмигнул. Про то, что бедро горит огнем и пульсирует в такт ударам сердца, лучше не говорить. Пулю без скальпеля не вытащить.
– Понимаешь… – она вдруг начала как будто оправдываться передо мной, – я необученная. Ничего почти не умею. По большому счету, сегодня в первый раз лечила по-настоящему.
– Ну и молодец. У тебя получилось.
Я коснулся рукой заживающей раны – нет ни боли, ни жара, как это всегда бывает, если зашивать.
– Да нет же! – Кира даже вскочила на ноги. Казалось, она была страшно раздосадована. – Ты не понимаешь! Я израсходовала весь резерв. Мне теперь нечем лечить это.
И показала на мою набухшую от крови штанину и черную запекшуюся дырку пулевого отверстия.
– Тебе же больно! – Кира закрыла лицо руками и явно собралась заплакать.
Сколько же ей? Семнадцать, может, восемнадцать, вряд ли больше. Какого черта она поперлась в Оазис с караваном?
Как там любила поворчать мама Коуди? «Мальчишки сейчас рано взрослеют…»
А девчонки?
– А, это? Ерунда. Бывало куда хуже.
– Правда? – Она всхлипнула.
– Правда. Но пулю придется выковыривать. И чем раньше, тем лучше. Так что не плачь, а лучше помоги мне.
Я приподнялся на локтях. Нога тут же отозвалась болью, словно кто-то недобрый вставил в бедро раскаленный прут и несколько раз провернул его.
– Слушай внимательно.
Изрезанная майка висела на Кире клочьями, в широких прорехах то и дело мелькала загорелая кожа. Когда девушка придвинулась ближе, я успел приметить, как колыхнулась грудь под остатками ткани. Ухмыльнулся про себя – совсем ведь не детская, а?
Перехватив мой взгляд, Кира густо покраснела и прикрылась рукой, выставив вперед острый локоть. На хрупком предплечье выступили синяки от сильных и злых пальцев Скинни.
– Где камень, у которого на вас напали?
