«А, вот оно!» – Девушка нашла плошку с мясными колечками, напоминающими монету с дыркой посредине. Коста рассказывал – их специально делали такими, для гурманов. Самое правильное сочетание вкусов получалось, лишь когда колечки нанизывались на очищенный тростниковый корень.
«Ну, мы с тобой люди попроще, – смеялся он тогда, – обойдемся и соусом. Все равно получается вкусно до умопомрачения».
Юнари подцепила пару колечек, вымочила в соусе и положила в рот. М-м-м…
За спиной что-то негромко щелкнуло. Она обернулась, едва не опрокинув столик с едой. Вскочила, попятилась, выставив перед собой руки.
Прикрытая вышитой занавеской и потому незамеченная дверь распахнулась. В комнату, пригнувшись, чтобы не задеть низкую притолоку, вошел худощавый мужчина с хищным лицом. Черные, как ночное затмение Небесного Диска, волосы собраны в пучок на затылке – чтобы не мешали сражаться. На груди покачивался серебряный шнур с плетеным узлом в виде человеческого зрачка.
Впрочем, все это Юнари разглядела значительно позже. А в первый момент она выкрикнула:
– Не подходи!!! А то закричу!
И зажмурилась.
Прошел миг, другой, третий. Ничего не происходило.
Девушка открыла глаза: неожиданный гость стоял на прежнем месте, совсем не собираясь на нее нападать. Заметив, что на него смотрят, он широко улыбнулся.
– Кто ты?! – спросила Юнари. Хотя нет, это был не тот вопрос, который она хотела задать самым первым. И тут же исправилась: – Где я? Что это за место? Где Коста? Почему его нет рядом? Я знаю, вы его забрали. Куда его спрятали? За что?
«Самых первых» вопросов почему-то оказалось больше одного. С каждой новой фразой брови гостя взлетали все выше. Он кивал, пытаясь вставить хоть слово. Наконец, он все-таки смог прорваться сквозь бесконечную череду слов.
– Не волнуйся, это Косталан просил тебя спрятать. Он сейчас выполняет важную работу, очень важную, жизненно необходимую для всего Соцветия. Личный заказ императора, да продлится вечно его правление!
Девушка недоверчиво переспросила.
– Коста выполняет заказ императора?
– Да. Заказ чрезвычайный и очень срочный.
– Какой?
– Извини, но ты сама должна понимать, что этого я тебе сказать не могу.
– Коста здесь? Рядом?
– Нет, в императорских кузнях. Но обязательно придет, как только сможет.
– Когда?!
Гость пододвинул к столику кресло, спросил:
– Можно я присяду? Целый день на ногах…
Юнари почувствовала укол совести. Наверняка, у него много дел – вон какой важный! Десятки, если не сотни. Он специально выкроил время, чтобы заглянуть, рассказать обо всем, а она на него наорала и, даже выяснив, кто он, до сих пор не вспомнила о приличиях. Коста будет недоволен. Он так долго учил ее принимать гостей! Но вот теперь, когда его рядом нет, она моментально обо всем забыла.
– Да, да! Конечно! Садитесь, благородный господин.
Усмехнувшись неожиданной перемене, гость опустился в кресло. Откинулся на спинку, вздохнул. Юнари показалось, что он лишь неимоверным усилием воли сдерживает накатывающую усталость.
Он посмотрел на столик, взглядом попросил разрешения.
Девушка покраснела.
«Разве так принимают людей, принесших добрую новость?! Плохая из меня хозяйка!»
– Может, хотите что-нибудь выпить?
– Честно говоря, да. Не помешает. Но только, если ты составишь мне компанию. Офицер не может пить один в присутствии женщины.
Он откупорил кувшин с вином, разлил в чаши. Юнари взяла свою, пригубила. Напиток оказался терпким и вкусным, он словно бы разбудил жажду – захотелось пить еще. Она не заметила, как закончилась вино, даже с удивлением посмотрела внутрь: куда это все подевалось?
Чаша была пуста. Девушка поставила ее на край столика.
Гость улыбнулся, налил ей снова, пригубил сам и, взяв из вазы солнечный плод, захрустел сочной мякотью.
– Спасибо, Юнари.
– Расскажите еще о Косте, – попросила она.
Лицо офицера омрачилось.
– Зная о важности работы, враги хотят ему помешать. И не остановятся ни перед чем. Они способны на любую подлость, на любой, самый низкий поступок.
Юнари переполошилась.
– Ой, его же могут убить! И вы так спокойно об этом говорите! Пожалуйста, защитите его! Вы же, – он запнулась, – вы – офицер Всевидящего Ока, да?
Ему ничего не оставалось, как признаться.
– Да.
– Я… я раньше плохо относилась к вам, – она смущенно вертела в руке чашу, смотрела в пол. Со стороны ее поведение казалось умелой игрой, но гость знал о наивной честности Юнари. – После того, как ваши люди увезли от меня Косту, я возненавидела вас. Потом я попала сюда… – Она обвела рукой комнату. От резкого движения закружилась голова, девушка покачнулась. – А Коста неизвестно где. Я очень волнуюсь за него, а теперь вы говорите, что ему угрожает опасность! Пожалуйста, защитите его! Я очень вас прошу!
– Не бойся, – сказал неожиданный гость. Поставил на стол чашу, ободряюще кивнул. – Его охраняют, враги и на сто шагов не подкрадутся. Но они могли попытаться украсть тебя, чтобы добраться до него. Использовать, как приманку. Понимаешь?
– Д-да… – Юнари вздрогнула. Она вдруг явственно представила злую, грубую руку, ухватившую ее за волосы, мерзкий гогот, гортанный акцент. Вот ее тащат по жесткому каменному полу, бросают под ноги седому и невысокому северянину в непривычных доспехах.
«Вот она!»
Он скалит зубы, пребольно пинает ее в бок. Потом наклоняется к самому лицу и, ощерив гнилые зубы в мерзкой усмешке, шипит:
«Молись Небесному Диску, девочка, чтобы твой дружок сделал все, как мы хотим. Иначе за тебя никто не даст и потертого медного грошика».
Заметив ее испуг, он наслаждается им несколько коротких мгновений, потом добавляет:
«Нет, мы тебя не убьем, не бойся. Но поверь мне, лучше бы убили. Потому что, если твой Косталан будет артачиться, мы сначала передадим ему твои пальчики… по одному, потом язык, потом руки, потом…»
Фантазия разыгралась не на шутку. Юнари дрожала, затравленно оглядываясь по сторонам. Гость что-то говорил, но она не слышала. Перед ней, как живой стоял старик – предводитель похитителей. Он гоготал, любуясь эффектом своих слов:
«Да! Я забыл рассказать, что будет в самом конце! Потом мы вернем ему тебя. Надеюсь, он окажется благородным человеком и не бросит тебя за внезапно… ах-хха-ха… поблекшую красоту! Молись, маленькая сучка!»
Девушка заплакала. И там, в жутком кошмаре наяву, и по-настоящему. От страха и – почему-то – от усталости подкашивались ноги.
