Ли яростно кивнул на снимки.
«Интересно, он швырнет их мне в лицо – или нет?» – подумал Игорь.
– Сядь, Ли.
– Я…
– Все что ты хочешь сказать, я знаю. Считай, что ты изложил свое гневную отповедь, а я выслушал.
– Ты не понимаешь!
– Понимаю, и притом – очень хорошо. Так что перестань орать и разрывать на себе одежды. Вы со Свеном…
– Не трожь Свена! – прорычал Ли.
– Буду трогать!!! – рявкнул Квашнин с такой силой, что китаец отступил на полшага от неожиданности. – Вам обоим кажется… казалось, что в Службе только вы одни – борцы за права аборигенов, за честную игру и за политкорректность в поступках. Мол, только вам наш план и наши операции поперек горла, а все остальные прямо-таки наслаждаются своими ролями. – Он прошелся по кабинету, немного успокоился и продолжил уже нормальным голосом: – Очень удобная позиция, Ли. Стоять в сторонке, не неся ответственности ни за что, и критиковать. Разглагольствовать о том, какие все плохие, какой поборник геноцида Игорь Квашнин, а ты весь в белом с незапятнанной репутацией.
– Я не то имел…
– Имел, имел. Иначе бы не пришел ко мне, прорвавшись через охрану. Обвинительная речь так распирала тебя, что ты и бетонную стену не заметил бы. Рекомендую поделиться своими соображениями с Талвелой из Хоуп-ИТВ. Он спит и видит, как бы нарыть материальчик, позволяющий обвинить Службу во всех смертных грехах. Чтобы завтра уже причитать в своей программе: «Ах, ах, этот монстр ТС, выращенный под крылом Администрации, сегодня он стравливает аборигенов, а чем займется потом? Не нами ли?»
– Но, командир! Я не пытаюсь обвинить только тебя! Мы все виноваты! Мы начали с того, что деньгами заставляли людей продавать свою родину, меняли их, как перчатки, когда они умирали под пытками или на костре. Потом из-за нашей деятельности начали погибать ни в чем не повинные люди, случайно угодившие в жернова местных спецслужб. Как мастер Саригамо, главный распорядитель кузней Хинновари, Илама, наконец! – С каждой фразой Ли распалялся все больше. – По нашей вине салмаонские морпехи вырезали целый город. А закончилось все тем, что мы развязали войну!!!
– Да, – сказал Игорь глухо, – развязали. Наша вина и наша беда.
– Беда? Почему?
– Когда аналитический отдел Службы только создавался, я выкачал из Сети все, что касалось истории разведок и спецопераций. В том числе и беллетристику, детективы, научную фантастику – в общем, все, что нашел… Не перебивай, Ли, сейчас поймешь, к чему я клоню! Знаешь, что меня я удивило: профессионалы безопасности, описанные в книгах, то и дело совершали ошибки, как зеленые новички, полагались на интуицию и авось, ввязывались в стычки с непрогнозируемыми последствиями. Подобное несоответствие очень долго ставило меня в тупик, пока я не сообразил: невозможно предвидеть и просчитать все, когда основными исполнителями являются люди. Агент, как бы он не был подготовлен, может что-то забыть, неправильно оценить ситуацию, ошибиться в выборе контакта, переоценить свои силы и так далее. Если операция привязана ко времени – всегда остается возможность, что исполнитель опоздает или не уложится в срок. И так называемая «грязная» работа спецслужб прошлого века – ЦРУ, КГБ и всех прочих – упирается именно в человеческий фактор, в полную непредсказуемость конкретного исполнителя.
– А причем здесь мы?! Ты хочешь сказать, что…
– Дослушай, Ли. Потом будешь метать в меня громы и молнии. В фантастике попадались описания операций будущего, где каждый шаг просчитывался на компьютерах или прогнозировался специальными людьми, паранормами, способными видеть будущее. Тем не менее, спецслужбы все равно терпели поражения. Или акции приводили к совершенно невероятным результатам.
– Как у нас, да?
– Как у нас. Чем сложнее акция, тем труднее предсказать ее результат, предвидеть все случайности, несмотря на опыт аналитиков и мощь компьютерного парка. Чем больше в операции критических узлов и исполнителей, тем скорее она пойдет не так, как планировалось. Мы тоже не боги, Ли, аналитический отдел выдал прогноз на основе тех данных, что поставляли ему мы, полевые агенты.
– Ты хочешь сказать: отдел ошибался? Но ты ведь и раньше все время говорил, что основная цель наших операций – спровоцировать войну.
– Да, говорил. Но война – это не обязательно битвы и сражения. Например, так называемая Холодная, что вели Советский Союз и США. Она продолжалась почти полвека без единого прямого столкновения между воюющими сторонами. Зато сверхдержавы лихорадочно вооружались, что в итоге отрицательно сказалось на экономике и тех, и других. Мы предполагали, что и здесь может случиться нечто похожее. Ты же знаешь, Солмаон и Чжандоу только-только заключили мир; одиннадцать лет назад, что по местным меркам – совсем недавно. Аналитический отдел был уверен, что они не в состоянии воевать снова. Считалось, что все ограничится парой стычек, после чего империи начнут вооружаться, увеличивать численность войск и так далее. Тогда бы у них надолго пропал интерес к западным землям… К сожалению, мы учли не все.
«Пусть лучше думает, что все случившееся – наш просчет. И такого развития событий мы не предполагали. Пусть. Ему так будет легче. Чужая вина и чужие ошибки формально снимут с него ответственность, и Ли не останется, как Свен Хеглунд несколько недель назад, один на один с давящим чувством собственной вины за многие тысячи смертей.
Он никогда не почувствует на себе, как тяжело, как невероятно тяжело все время выглядеть уверенным и всезнающим, успокаивать других, растолковывать, уговаривать. И при этом знать конечную цель, идти к ней напролом, по трупам и сожженным городам.
Не он внес в разработки аналитического отдела военное столкновение Чжандоу и Солмаона, как безусловный императив.
И отвечать теперь не ему.
Перед людьми, перед историей, перед собственной совестью.
Казалось бы – мелочь. Не тот масштаб для пафоса. Ведь отвечать придется не за гибель Вселенной, Земли или даже колонии Надежда. Не за пресловутый геноцид.
Нет, всего лишь за то, что десять-пятнадцать тысяч аборигенов сами перережут друг другу глотки.
В двадцать раз меньше, чем убил пилот «Энолы Гей», нажав кнопку бомбосбрасывателя.
Тайная Служба долго гордилась тем, что не уничтожила ни одного местного, ведь они – такие же люди, как и земляне, а значит никто не может ставить их на ступеньку ниже. Но получилось наоборот – ради спокойной жизни трехсот тысяч землян в грядущей войне погибнут десятки, сотни тысяч аборигенов Надежды. А потом будет новая война, и еще одна, и еще, до тех пор, пока колония не окрепнет достаточно, чтобы отразить любое нашествие. Или пока на Земле наконец не решат, что делать с местными.
Как бы мы ни прикрывались красивыми словами и идеями, – подумал Игорь, – а получилось именно то, что случалось неоднократно: ради спокойствия одних страдают другие. И мы ничем не отличаемся от британских колонизаторов на Тасмании – те ведь тоже уничтожали местное население ради блага прибывающих переселенцев из метрополии. Так в чем же разница?»
