Педали сотен педикэбов вертят чинные, где-то даже благообразные китайцы не самого нищего вида. Именно китайцы, потому как японцу не пристало возить каких-то там европейцев на собственном горбу. Дзинрикися-гастарбайтеры относятся к своим обязанностям вполне серьезно, хотя и не скрывают, что их работа – в большей степени показуха для туристов.
Группа расселась по коляскам. По дороге старательно накручивающий педали рикша через переводчика расписывал пассажирам красоты и прелести туристического квартала. Знал он побольше любого гида, только вот информация в большей степени касалась «массажных» салонов, опиекурилен и прочей восточной «экзотики». Москвин слушал вполуха, но под конец и он не выдержал:
– Хорошо, Артемка на второй коляске поехал, без Евгения Исаевича. – И добавил в ответ на недоуменный взгляд Андрея: – Переводить некому. А то бы мигом за экзотикой слинял. Ищи его потом.
Через полтора часа дзинрикися остановились, наконец, перед главной целью всей экскурсии – храмом Сумиеситайся. Синтоистское святилище четвертого века, едва ли не самое древнее во всей Японии, внешне оказалось не слишком величественным. Невысокий, словно бы приземленный храм в окружении тщательно ухоженного, типично японского сада с обязательной сакурой и сливой сорта уме – цветок ее, как объяснил Романовский, вместе с примулой является символом префектуры Осака.
В Японии нет предубеждения против посещения туристами храмов. Входи, смотри, только верующим не мешай. Но русские физики, не сговариваясь, застыли на пороге, пораженные великолепием сотен тысяч маленьких язычков огня, рассыпанных на лакированных панелях. Всего лишь десяток курильниц с жертвенными палочками дымились недалеко от входа в честь верховного божества Аматэрасу, но идеально вычищенные дощечки на стенах храма отражали каждый огонек сотни, тысячи раз, и казалось, что все внутреннее пространство утопает в огнях.
Андрей первым решился сделать шаг вперед. Ему в лицо дохнуло теплым, невесомым ароматом благовоний – словно бы прикоснулась к щеке дружеская ладонь.
6
В субботу Андрей проснулся поздно. Вроде бы с утра кто-то звонил, но после вчерашнего, после огороженного барьерами входа на станцию, мигалок и рева съезжавшихся со всех сторон машин тревожных служб и двухчасовой попытки вместе с сотней таких же наивных поймать такси на забитой площади, он проспал, как убитый, почти до полудня.
Андрей набрал Димкин номер.
– Димыч, привет!
– Андрюха! А мы тут тебе весь телефон оборвали. Дрыхнешь, что ли?
– Вроде того. Как твоя половина – уехала?
– Конечно. Я все думал, не дай бог, дождь будет, тогда бы она точно заартачилась, а так – ничего, с самого утра ускакала. Так что давай, часикам к семи подъезжай. А то Ромка с Егором будут, а тебя все нет, что же нам пульку без тебя расписывать?
– Не боись, не придется. Буду как штык. Пожрать чего-нибудь привезти?
– Да нет, вроде все есть, полный холодильник. Светка ж меня на целых двое суток оставила – боялась, как бы я с голоду не окочурился. Ты, главное, сам приезжай.
По телевизору, как всегда, крутили бесконечное ток-шоу вперемешку с не менее бесконечным футболом, читать было нечего, и Андрей с трудом дождался вечера. Выехал пораньше. А то мужики достали уже подкалывать: «Чего так рано? Мы тебя раньше двенадцати не ждали…» Ну, опаздывает он иногда, что здесь такого? Ничего, сегодня придется языки-то прикусить.
Да и не помешало бы заглянуть по дороге в одно правильное местечко. Холодильник, конечно, холодильником, но кто же ходит в гости без пузатой бутылочки? Или двух. «Ахтамар», пожалуй, подойдет.
Димкина дверь с весны так и не изменилась – бронированный образчик противовзломной фортификации: голый, ничем не прикрытый стальной лист, наверху старательно выведен мелом номер квартиры. Чистюля Светка уже второй год неустанно капала мужу на мозги, чтобы обил этот ужас хотя бы дерматином. Но Димыч, обычно уступавший жене во всем, неожиданно уперся. Он уверял, что на такую дверь ни один вор не позарится: «Видно же, что у хозяев денег нет. На последнюю заначку дверь поставили, чтоб от соседей не отставать, а на украшательства всякие уже не хватает…» Как в известном мультфильме про Матроскина: «Чужой человек подумает, что в доме кто-то есть, и ничего у нас воровать не будет. Ясно тебе?»
Психологически идея была не так уж плоха, а на многочисленные подначки, что купившиеся на мнимую бедность воры должны быть по меньшей мере слепыми, чтобы не заметить, как хозяин каждое утро выводит из гаража дочиста умытую «Октавию», Димыч не реагировал.
Ромка, считавший себя профессиональным психологом, однажды заметил: «А почему не наоборот: типа, раньше у жильцов по сугубой бедности ничего ценного в квартире не было, а теперь вот – появилось, да такое, что сподобились даже на дверь разориться?» Такой неожиданный вариант поверг Димыча в глубокую задумчивость, но, судя по тому, что внешний вид двери изменений не претерпел, этого все же оказалось недостаточно. Уверенность хозяина поколебать не удалось.
Андрей едва успел коснуться звонка, а изнутри уже гремели засовами. Не иначе с балкона разглядели. Димыч опять, небось, бросает, – вот и изгнал бедного Ромку на свежий воздух.
«Психолог-то наш дымит, как паровоз, и получаса без табака не вытерпит».
Дверь распахнул сам хозяин, перегородил собой проход и, широко улыбаясь, разрешил:
– Заходи!
С трудом протискиваясь сквозь немаленькую Димкину тушу в узкую прихожую, Андрей старательно оберегал пакет, чтобы, не дай бог, не звякнуть раньше времени. Не получилось. Бутылки глухо стукнулись об угол вешалки и хором сказали: «Дзинь!»
Димыч, все еще возившийся с засовами, хищно обернулся, сверкнул глазами. А из комнаты выскочил на звук Егор и уже шел навстречу с распростертыми объятиями:
– Ой, ой! Смотрите, что делается-то! Андрюха не опоздал! Ну все, придется в зоопарк с извинениями звонить…
– Зачем? – не сразу понял Андрей.
– Как это – зачем? Ты же вовремя пришел: чудо какое, невиданное! Медведь сдох, не иначе… В зоопарке траур, небось.
Посмеялись. Димыч картинно нахмурился:
– А почему в зоопарке? В цирке тоже медведи есть, ученые, а такие – вообще на вес золота. И вот из-за такого, как ты, Андрюх, ценное животное, доставлявшее столько радости наивным детишкам, скоропостижно скончалось. Гринписа на тебя нет!
Перепалку прервал зычный Ромкин бас:
– Эй, петросяны! Хватит зубоскалить! Проходите уже сюда…
Сибарит Ромка даже не потрудился встать, протянул руку прямо с кресла.
– Привет, привет. – И добавил, по извечной своей привычке не удержавшись от легкого психологического практикума: – Давай уж, показывай, что у тебя там звякало, народ должен знать своих героев.
Андрей выставил на стол «Ахтамар» в компанию к уже красовавшемуся там пузатенькому «Рене Мартин». Ромка благосклонно кивнул, а Егор восхищенно цокнул языком:
